Давид против Голиафа

В начале славных дел

Имя Томаса Кокрейна известно каждому любителю истории парусного флота. Именно с него писали британские маринисты своих героев, таких как Горацио Хорнблауэр или капитан Джек Обри. Однако реальный лорд Кокрейн был гораздо более сложной и неоднозначной фигурой.

Томас Кокрейн родился 14 декабря 1775 года в Ансфилде, графство Южный Ланаркшир, Шотландия. Среди его родственников были адмиралы (Александр Кокрейн, Томас Джон Кокрейн) и генералы (Эндрю Джеймс Кокрейн).

Понятное дело, что с такими родственниками карьера молодого повесы должна была пойти легко. Тем более что дядя, Александр, записал Томаса на свой корабль юнгой в возрасте пяти лет, чтобы к своему совершеннолетию парень мог прийти на флот уже офицером. Такая практика, называемая «ложным списком» (false muster), была на британском флоте конца XVIII – начала XIX века повсеместной.

Впрочем, не стоит удивляться, ибо, например в России, такое вполне себе практиковали. Вспомним, что великий Александр Васильевич Суворов был записан мушкетером в Семеновский полк в возрасте 12 лет, однако в армию пришел только в 17.

Точно так же произошло всё и у нашего героя, ибо в возрасте 17 лет он пришел в качестве гардемарина на 28-пушечный фрегат Hind, которым… командовал его дядя Александр Кокрейн. Через два года Томас сдал экзамен на лейтенанта и был назначен 8-м лейтенантом на 90-пушечный линейный корабль Barfleur, которым командовал лорд Кейт.

Казалось бы – карьера обеспечена, что может пойти не так?

Однако именно на Barfleur впервые проявился характер Томаса Кокрейна.

Итак, корабль в 1798 году прибыл на Средиземное море, лорд Кейт сразу же перешел на адмиральскую должность, став начальником Средиземноморского флота вместо ушедшего лорда Сент-Винсента, но при этом первый лейтенант Barfleur Филипп Бивер… повышения не получил. Кейт не сделал его капитаном, назначив коммандером, то есть временно исполняющим обязанности капитана корабля.

Дело в том, что английские корабли, крейсируя по Средиземному морю, довольно часто заходили в Тетуан за провизией, в частности – принимали на борт крупный рогатый скот – быков, коров, овец. Бивер, человек из бедной семьи, приказал рачительно складывать сырые шкуры убитых животных в трюм для последующей перепродажи в Испании или Англии, и вскоре из-за зловонного запаха гниющих остатков мяса зайти на нижние палубы стало вообще невозможно. Больше всего страдал от этого как раз Кокрейн, которого Бивер сделал ответственным за складирование и сохранность этих шкур.

Так вот, в одной из перепалок с Бивером Кокрейн имел наглость заявить, что «те, кто занимаются спекуляциями сырых шкур на этом вонючем шотландском корабле (Stinking Scotch Ship), почему-то весьма недружелюбно ко мне настроены». В результате рассерженный Бивер инициировал суд, Кокрейн отделался штрафом.

В 1800 году Томас с братом Арчибальдом буксировали захваченный Нельсоном поврежденный французский линейный корабль Genereux на базу в Менорку. При переходе корабль попал в шторм, оба Кокрейна полезли на мачты, как простые матросы, поскольку рук категорически не хватало, и сумели спасти корабль и довести его до места назначения.


Казалось бы – ну вот реальные достижения. Наверное, карьера пойдет вверх?

Но сэр Томас не был бы сэром Томасом, если бы опять не вляпался во что-то скандальное.

1801 год, Мальта, уже захваченная Наполеоном. Кокрейн среди других молодых офицеров был приглашен на бал и решил пойти на него в одежде обычного матроса. На входе его перехватил французский офицер, выполнявший работу швейцара, и сообщил, что в таком виде проходить на бал нельзя. Более того, приняв Томаса за матроса, он сопроводил свои слова ударом ножнами шпаги пониже спины. Томас, не долго думая, зарядил французу хук слева, и презрительно кинул «Merde». На следующий день состоялась дуэль, где Кокрейн прострелил французу бедро, при этом пуля противника легко ранила Томаса в бок.

Бриг Speedy

После этого случая Кейт и руководство флотом хотели уже как можно скорее избавиться от скандалиста-шотландца, срочно сделали его мастером энд коммандером (чин, промежуточный между лейтенантом и капитаном) и дали под команду Томасу 14-пушечный бриг Speedy, надеясь, что он сгинет вместе с ним у испанского побережья.

Вооружение брига состояло из жалких 4-фунтовок и двенадцати полуфунтовых картечниц на палубных надстройках. Сам Кокрейн охарактеризовал бриг «не более чем пародией на военный корабль». Надо сказать, что тут сэр Томас немного слукавил – ранее Speedy под командованием Кокберна, Даунмана и Брентона уже стал костью в горле для французов и испанцев. Да, кораблик был медленный, тот, кто назвал его Speedy («Быстрый»), имел извращенное чувство юмора, но для разведки и крейсерств вполне себе подходил. Тем не менее Кокрейн сумел выпросить рангоутное дерево с Genereux и удлинил мачты, сделав бриг более быстрым.


Бриг Speedy[/center]
За пять месяцев 1800 года Speedy просто затерзал побережье Италии и был переведен Кейтом к побережью Испании, чтобы нарушить там прибрежное судоходство. За два месяца Кокрейн почти полностью парализовал перевозки между Малагой и Аликанте, и стал там такой занозой, что испанцы решили начать настоящую охоту за Кокрейном. Предчувствуя это, английский лейтенант решил воспользоваться искусством маскировки.

После пары-тройки дней работы на свет явился не бриг Его Величества Speedy, а вполне благопристойный датский торговый бриг Clomer, которому была придана команда, говорящая на скандинавских диалектах (спасибо норвежцам и шведам в экипаже Speedy), датский флаг, окраска, свойственная Балтике.

21 декабря 1800 года Clomer оказался у Барселоны и тут же был заблокирован со стороны берега 7 испанскими канонерскими лодками, а со стороны моря 32-пушечным испанским фрегатом-шебекой El Gamo. Было от чего потерять голову, но Кокрейн сохранял ее достаточно ясной – прежде всего он поприветствовал испанские абордажные команды на смеси датско-норвежского диалекта, а потом указал на развевающееся над бригом желтое полотнище – испанцы, увидев желтый флаг, в ужасе бежали с корабля.

Дело в том, что желтый флаг поднимался при эпидемии на кораблях – чума, холера, дизентерия, лихорадка – все эти болезни чаще всего попадали на берег с кораблей. Чтобы уберечь население портов от эпидемии, корабли поднимали желтый флаг и выдерживали карантин в море один месяц после гибели или выздоровления последнего больного.

Естественно, что канонерки и фрегат убрались прочь со всей возможной скоростью, а Speedy продолжил крейсерство.

В конце марта 1801 года Кокрейн был почти пойман с призом у Порт-Магона испанским фрегатом, ночь уже была близка, но испанец неумолимо приближался, и как только стемнело, Кокрейн приказал спустить с брига маленький плот с копией корабельной мачты. По сигналу топовые огни на бриге были погашены, а на плоту – зажжены. В результате El Gamo погнался за плотом, а Кокрейн свободно взял курс на 4 румба южнее и пришел на Менорку с призом.

Давид против Голиафа

Наконец, кульминация наступила 5 мая 1801 года.

В этот день у Барселоны Speedy затеял бой с 6 канонерскими гребными лодками и благополучно миновал их, целя далее к рыболовным шхунам, когда из гавани вышел 32-пушечный El Gamo. Это был фрегат-шебека, то есть по назначению – крейсер, но с парусным вооружением шебеки. Он нес 12-фунтовые пушки, плюс две 24-фунтовых гаубицы. Экипаж составлял 319 человек, против 54 у Кокрейна.

По всем канонам шанса у англичан не было никакого. И лейтенант Кокрейн решился на бой, более того – на абордаж. Несмотря на всю авантюристичность такого подхода, план был довольно продуманным.

Дело в том, что довольно свежий ветер дул с юга, а Speedy находился относительно El Gamo с севера. Нижняя палуба фрегата была наклонена к воде, и не могла быть использована на дальней и средней дистанции, таким образом – испанец мог вести огонь по Speedy, только сместившись (но это грозило тем, что бриг сможет вырваться), либо в упор.

Чтобы сбить с толку испанца, Кокрейн приказал поднять американский флаг и повел корабль прямо на фрегат. Испанский капитан, потирая руки, ждал бриг поближе, но Кокрейн в последний момент положил руль правее и обрезал корму шебеке. На бизани взвился флаг Святого Георгия, и испанец получил продольный залп из семи 4-фунтовок (в пушки были забиты по 2–3 ядра), которые корпусу вреда не причинили, но руль повредили.

Испанец развернулся бортом и дал залп, однако бриг уже оказался в мертвой зоне – ядра прошли выше корпуса корабля. Кокрейн словно прилип к испанцу – все попытки того отдалиться и накрыть уже наглеца тучей ядер не имели ровно никакого успеха. Испанцы стреляли часто, но их ядра летели выше – никак не получалось опустить станины орудий вниз.

Такая игра длилась три часа – Кокрейн напоминал собаку, схватившую за зад медведя – сожрать нельзя, но если отпустишь – кусочков от собаки не останется. Он не мог отойти, прекрасно понимая, что как только он окажется в радиусе действия орудий El Gamo – бриг разнесут в щепу.


Оставался абордаж, но на первый взгляд это было еще более глупое решение – ведь перевес испанца в людях составлял 6:1. Тем не менее – Кокрейн решил пойти ва-банк.

Команде он приказал натереть лица пробкой (почему-то посчитав, что негров испанцы испугаются больше, чем белых) и разделил свои и без того скудные силы. 20 человек под своим началом он взял в шлюпку для высадки со стороны носа шебеки, остальные должны были высадиться со стороны кормы.

Испанцы, увидев шлюпки, подходящие к носу, всю команду сосредоточили именно там. Кокрейн встретил ожесточенное сопротивление, и, безусловно, его отряд был бы перебит, но в этот момент оставшаяся на Speedy команда дала бортовой залп с кормы и пошла на абордаж со стороны юта.

Испанцы, оказавшись между двух огней, запаниковали. Они подумали, что людей на английском бриге гораздо больше, чем есть на самом деле. Через 20 минут на El Gamo испанский флаг был спущен, а вверх полез флаг Святого Георгия.

Еще более удивительными выглядят потери – 3 убитых и 18 раненых у англичан, и 15 убитых, а также 41 раненый у испанцев.

Существует байка, что капитан El Gamo попросил Кокрейна подписать на своем рапорте, что он не виноват в сдаче корабля и сделал все возможное. Кокрейн, недолго думая, размашисто написал: «Сражался, как настоящий испанец!» Вот уж не поймешь – похвалил или поругал.

После боя

Тринадцатимесячное плавание Кокрейна вскоре подошло к концу – 3 июля 1801 года, когда три французских линейных корабля под командованием адмирала Шарля-Александра Линуа захватили его. Французские капитаны часто обращались к Кокрейну за советами.

Позже шотландец вспоминал, насколько вежливыми и учтивыми были французы до того, как в августе его обменяли на французского капитана:


Ну а что же El Gamo?

Газеты бесновались, прославляя Кокрейна, но вскоре наступило молчание, полное недоумения, когда узнали, что El Gamo не приобретен Роял Неви в свои ряды, а подарен… правителю Алжира, ну а призовые матросам Speedy выплачены по остаточной стоимости (якобы фрегат во время боя сильно пострадал).

Более того – Кокрейну не дали звание капитана за этот бой, хотя по всем канонам он его заслужил. Скорее всего, в этом случае, как и в других, Кокрейн вполне мог благодарить свой длинный язык. Но бой, конечно, он провел красиво. Очень красиво.


Вернулся во флот Кокрейн уже в 1803 году, где ему, словно в насмешку, дали под командование 22-пушечный шлюп Arab, который, по образному выражению сэра Томаса, «мог как-то плавать только боком», однако и на таком шлюпе Кокрейн показал себя отличным моряком. Но это уже совсем другая история.

Список литературы:
1. James, William «The Naval History of Great Britain», Volume 5, 1808–1811 – London: Conway Maritime Press, 2002 (переиздание 1827 года).
2. Clowes, William Laird «The Royal Navy, A History from the Earliest Times to 1900», Volume V – London: Chatham Publishing, 1997 (переиздание 1900 года).
3. Julien Lafon «Histoire des brûlots de lîle dAix» – Paris, Aymot, 1867.
4. Harvey, Robert «Cochrane: The Life and Exploits of a Fighting Captain» – London: Constable, 2000.