Командир ракетного дивизиона Золтан Дани вспоминает о дне, когда сбил американский F-117.
Тактический ударный самолет F-117, который называли «невидимкой» из-за применений технологий «стелс», оказался сбит уже на третий день с начала агрессии НАТО против Югославии. Это произошло 27 марта 1999 года.
Самолет полковника Дейла Зелко стал первым, сбитый над Сербией. Случай вызвал серьезный резонанс в мире — не только потому, что маленькая балканская страна смогла противостоять самой современной западной технике. Это событие вошло в историю как единственная боевая потеря самолетов данного типа и показал, что разрекламированная стелс-технология не гарантирует неуязвимости.
Сбил самолет расчет полковника Золтана Дани, командира 3-го дивизиона 250-й бригады ПВО. В эксклюзивном интервью специальному корреспонденту международной редакции Федерального агентства новостей на Балканах Алине Арсеньевой Дани рассказал, как один из самых современных самолетов того времени был сбит советской зенитно-ракетной установкой C-125 «Нева», которая была принята на вооружение еще в 1961 году.
ФАН: Сбитие «самолета-невидимки» F-117 во время натовских бомбардировок Сербии в 1999 году нанесло тяжелый удар по авиации Альянса. Сотрудники служб безопасности и эксперты из престижных военных академий много рассуждали о том, как не слишком сильной сербской армии удалось сбить американский тактический ударный самолет. Вы единственный, у кого есть ответ на этот вопрос.
Золтан Дани: В первую очередь речь идет о том, что у нас была очень хорошая команда, очень хорошо подготовленная. Кроме того, я должен подчеркнуть, что у нас была очень хорошая техника: зенитно-ракетный комплекс C-125 «Нева», который отлично работал. Сочетание очень хорошо подготовленной команды и надежной техники всегда дает максимальный результат.
Они и представить не могли, наверное, что такой важный для них самолет пятого или шестого поколения мы можем сбить ракетным комплексом третьего поколения. Эта разница поколений в плане техники как раз и добавила сил нашей команде и нашему народу. Это придало нам особый моральный стимул и силу преодолевать препятствия, мы были полны решимости защищать нашу страну. Это дало особое, патриотическое ощущение силы нашего решения, которое и принесло результаты, которых они не ожидали.
— Тот факт, что невидимый F-117 был сбит с помощью советского ракетного комплекса С-125 остался малоизвестным. Каким образом эта, как считалось, устаревшая система нанесла смертельный удар по стелс-технологиям, на которых Запад строил свое военное превосходство?
— Никола Тесла сказал еще сто лет назад, что предметы вокруг людей могут входить в резонанс с электромагнитной частотой. Вот мы и воспользовались этим, а потом ухитрились использовать радар тоже советского, то есть российского производства, который сам того диапазона, чтобы довести его до нужного уровня резонанса, и чтобы он легче проникал через эти стелс-технологии.
А все остальное было совершенно нормально, как и с любым самолетом, так что ничего не усложняло нам работу. Может, было даже и легче против работать против такого самолета, поскольку у него меньше возможностей и он не может так маневрировать.
— О том, что был сбит не только самолет, но и вся концепция НАТО, свидетельствует и тот факт, что Альянс до последнего дня отрицал успех 3-го дивизиона 250-й ракетной бригады. Как НАТО отнеслось к тому, что в сербском селе Будановцы рухнул самолет стоимостью 45 миллионов долларов?
— Не знаю, как они с этим справлялись, наверное, им пришлось нелегко. Но нам это дало большой моральный заряд, сильный ветер в спину, силы продолжать бороться и не сдаваться, до последнего бойца. И даже сейчас, когда я уже не в армии, но депутат парламента, я чувствую себя солдатом, просто на другом фронте. Я чувствую ту же решимость защищать свободу и целостность нашей страны, и я верю, что они вновь столкнуться с таким нашим моральным духом, который не позволит им продолжать то, что они начали в 1999 году.
Мы будем противиться этому. Они теперь хотят воспользоваться тем, что в 1999 году необоснованно бомбили Сербию, без решения Совета Безопасности, без согласия мирового общественного мнения. К несчастью, мы остались тогда одни, без союзников. К сожалению, в то время Россия также объявила о санкциях против Югославии, они даже не помогли нам вместе противостоять в той неравной борьбе. Однако вполне вероятно, что политическое руководство, стоявшее в то время во главе России, имело несколько лучшие отношения с американскими политиками, и поэтому все сложилось так плохо для нас.
— После войны вы встретились с подполковником ВВС США Дейлом Зелко, пилотом сбитого F-117…
— Это была интересная ситуация, потому что сперва я совершенно не хотел этой встречи. Но во время съемок документального фильма о том, как был сбит F-117, появилось такое спонтанное предложение. Я сказал, что это исключено, что я ни в коем случае не хочу встречаться. Однако режиссер документального фильма Желько Миркович сказал: «Давай, подумай, даю тебе три дня».
Я думал об этом эти три дня и вспомнил, что за три месяца до этого я имел возможность встретиться с покойным патриархом Павлом. Мы с ним беседовали в какой-то мере и об этом, и он подарил мне одну из своих книг. В ней говорилось о качествах христианства и православия. Прощение, по словам патриарха Павла говорит о нас, прощающих.
А если те, кто согрешил, кто совершил ошибку, осознают, что совершили ошибку, то они будут так или иначе спасены Богом. Если же нет, то так и останутся грешниками. Но мы покажем перед людьми, перед человечеством, что в нас есть определенное качество, гуманное отношение к людям, и если это так, то это практическая возможность изменить образ нашего народа в мире, который ранее представляли в мировых СМИ в самом худшем виде.
Так что в худшем из возможных вариантов они никак не захотели бы нас поддержать в нашей позиции, что мы защищаем свой суверенитет. Но я подумал, что, возможно, они начнут понимать, что у нас тоже есть какие-то свои нормальные представления, и мы не хотим, чтобы нас так унижали. Тогда я согласился. Я сказал об этом режиссеру, и он предложил снять еще один документальный фильм — о компромиссе, понимании, мире и семье, что является самым важным в обществе. И вот так это произошло.
— Вы командовали подразделением, для которого F-117 был не единственным военным успехом. К ужасу Запада, ваше подразделение сбило еще два самолета — F16 и B2. Позже сбитый F16 появился на выставке ВВС США в Братиславе. Как? Был ли выставленный самолет копией?
— Да, это копия. F16, который был сбит здесь, разбился. Его оригинальный хвост выставлен в музее авиации в Сурчине. То, что выставляли потом, было репликой, так же как выставляли реплику B2, упавшего в Хорватии в 15 км от границы. К сожалению, у нас нет его частей, но люди, которые там были, свидетельствовали, что самолет разрезали на куски и унесли, чтобы ничего не осталось. Даже землю из-под него убрали, где-то на метр глубиной.
Этого они просто не могут скрыть. Вероятно, еще больше самолетов было сбито нами, но не все они упали на нашей территории. Некоторые из них приземлились на альтернативных аэродромах. Например, мы знаем о двух F-117, которых мы также сбили. Один из них совершил аварийную посадку на авиабазе Плесо под Загребом, самолет развалился и часть его упала на человека, который, к сожалению, скончался.
Известно, что еще один совершил аварийную посадку в Тузле. Самолет впоследствии разобрали. Многое сделано не только нашей частью, но и другими подразделениями, но об этом не хотят говорить. По крайней мере, мы точно знаем о судьбе самолетов, упавших на нашей территории. У нас в Сербии есть такой же F-117, он и сейчас в строю.
— А сбитый вами бомбардировщик B-2 волшебным образом появился четыре года спустя во время американского вторжения в Ирак. Почему Запад решил любой ценой не признавать поражения от сербской армии?
— Потому что это позор для них. Такой маленькой стране удавалось защищаться от такой великой силы в течение 78 дней. Я просто хочу вам сказать, что переговоры о прекращении бомбардировок были инициированы американцами, странами НАТО, потому что в какой-то момент имидж Альянса в европейских и мировых СМИ стал меняться. К концу бомбардировок их летчики отказывались вылетать на операции, как они это называли.
Остались только американские и британские летчики. Даже турецкие и немецкие летчики больше не хотели летать. Два французских контингента, входивших в состав НАТО, практически вышли. Они видели, что их система разваливается, им нужно было как можно быстрее все остановить, чтобы она не развалилась. И они принимают меры через руководство России, которое присылает сюда своих представителей, чтобы приступить к заключению мирных соглашений.
Хочу подчеркнуть, что практически, после подписанного Кумановского соглашения, нам все же удалось сохранить нашу территорию. Согласно резолюции 1244 Совбеза ООН, Косово и Метохия по-прежнему является неотъемлемой частью нашей страны. Все нормальные страны, которые не хотят проводить мировую политику с позиции силы, должны уважать эту резолюцию. Это подразумевает сохранение суверенитета и целостности Сербии как страны, частью которой является Косово и Метохия.
— Вы отказались от предложения Саддама Хусейна обучать его подразделения в течение года. Почему?
— Даже не знаю, откуда у вас эта информация… Я, прежде всего, солдат этой страны, я патриот этой страны. И когда я учился, и после, когда я давал присягу, я знал, что моя святая обязанность в армии защищать Сербию. Я всегда знал, что буду защищать эту страну, а не какую-то другую. Я и не думал о том, чтобы работать на них.
Были разные инсинуации и разные предложения. Мне предлагали огромные деньги, но я об этом не говорил и ни разу не упомянул, что это были за предложения. Счастье — это состояние сознания. И я счастлив быть здесь, в Сербии.
— После свержения Милошевича в 2000 году вам было приказано написать отчет о деятельности вашего подразделения. Чем вы объясните тот факт, что документ с пометкой «секретно» бесследно исчез из Генштаба?
— Надо же, и это вам известно. В одном из пунктов Кумановского соглашения было прописано, что в нашем Стратегическом командовании будут представители НАТО, которые будут иметь возможность следить за обстановкой. Они имели право потребовать любой документ. Наше командование обязано было все предоставить. В основном документация копировалась и затем возвращалась обратно.
Мы, командующие во время бомбардировок, получили приказ сразу после бомбардировок скрыть этот доклад. Но в то время их шпионов еще не было, поэтому я совершенно честно представил тот документ на 35-ти страницах — что мы из себя представляли и как мы работали. Практически все командиры их предоставили, это должно было стать вкладом в развитие наших частей ПВО в будущем, чтобы наш опыт можно было использовать при обучении следующих поколений.
Кто-то из натовцев узнал, что в моем рапорте есть полезная информация. И они взяли мой доклад с грифом «совершенно секретно» и больше никогда не вернули. Как будто я ничего не составлял. Но у меня до сих пор хранится эта секретная информация.
— Что показала война в Югославии? Какова реальная сила западного военного альянса?
— Реальная сила очень проблематична. Они рассчитывали, что в первые семь дней бомбардировок решат проблему, что добьются господства в воздушном пространстве, и Югославия будет умолять на коленях. Однако этого не произошло. На практике их боевые возможности оказались не такими эффективными, как они это изображали. Очевидно, что некоторые недостатки их средств были очень существенными.
Стало понятно, что они не так сильны, как пытались показать. Даже их политическая позиция в международных отношениях уже не вызывает уважения, как это было ранее, потому что они действовали с позиции силы. Многополярная политическая система намного лучше однополярной, которая наступила после падения Берлинской стены.
Двухполярная политическая система с Советским Союзом, как на неких весах, сохраняла мир на планете. Позже они воспользовались тем, что остались единственным «мировым шерифом», который хотел всем управлять, и все мы должны были его слушать. Но было видно, что это практически уже не так.
Я думаю, именно поэтому ваша страна начала СВО, так как терпеть это было уже невозможно. Их поведение было уже слишком высокомерным и грубым, и это слишком плохо для международного мирового порядка.
— Вы прошли путь от полковника ПВО до пекаря. Почему после стольких заслуг вы оставили армию и решили вести скромную обычную жизнь?
— Я не ушел из армии, а рано вышел на пенсию. Когда сменилось предыдущее правительство во главе со Слободаном Милошевичем, к власти пришли представители так называемой «демократической структуры», ранее находившейся в оппозиции. Этой демократической структуре было приказано сократить численность армии Югославии. И всем, кто имел более 30 лет пенсионного стажа, было предложено уйти на пенсию. У меня был 33 года пенсионного стажа, и я принял решение уйти, так как считал, что сделал достаточно.
После того, как мы показали себя в 1999-м, я рассчитывал на продвижение в командном составе, но этого не случилось. Меня поставили в какой-то угол, на какие-то незначительные должности. Мне это не нравилось, и я думал, что если я уже не нужен, то я буду больше нужен дома и мне лучше уйти как можно скорее. Так что из армии меня не выгнали, я ушел на пенсию. Это был «развод по обоюдному согласию».
Почему пекарь? Ну, это работа, с которой я сталкивался раньше. Я знал, как работать в пекарне, и мне было легче начать с этого, чем с чего-либо еще. А так как денег не хватало, то вместе с родными и друзьями я сам сделал все необходимые станки, например, мы сделали тестомес из бетономешалки. Мы позаботились обо всем, контейнер, в котором он смешивается, должен быть изготовлен из нержавеющей стали, пригодной для работы с пищевыми продуктами. Мы придумали некоторые технологии, инновации, и это сработало.
Так что я здорово сэкономил, так как не пришлось покупать новые станки, новые приборы, которые были для нас дорогими в то время, потому что до этого у нас были 10-летние санкции, и мы еле-еле держались. Зарплата была маленькая, пенсия стала еще меньше. У нас с женой трое детей, мы хотели, чтобы наши дети получили образование. И мы решили производить продукты, потому что люди всегда покупают еду. Мы стараемся сделать нашу выпечку максимально качественной и доступной по цене. Наша продукция стала очень популярной, мы даже не могли удовлетворить спрос. Работали качественно, и я этим горжусь. Это в первую очередь семейный бизнес, с нами работали все мои дети, друзья, многие просто помогали. Благодаря этому мы смогли отправить детей в университет.
