«Игра престолов» по-турецки: оправится ли Эрдоган от февральской встряски

Под турецким президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом зашаталось кресло — как в прямом, так и в переносном смысле.

Чудовищная катастрофа, постигшая Турцию в этом феврале, обрушила не только целые кварталы и даже города, но и позиции президента и его партии перед грядущими выборами. Сегодня мы поговорим о том, что может ждать Турцию уже этой весной, и как это может сказаться на российско-турецких отношениях.

Турция имеет долгую историю разрушительных землетрясений. Страна находится на основных линиях тектонических разломов, что делает ее одним из самых сейсмически активных регионов мира. За последнее столетие она пережила несколько крупных катаклизмов, в том числе трагедию 1999 года в районе Мраморного моря, унесшую жизни более 17 000 человек, и бедствие 1976 года в восточной провинции Ван, в результате которого погибло более 5 000 человек. Последнее сильное землетрясение перед событиями 6 февраля 2023 года произошло в 2011-м в провинции Ван – оно унесло жизни более 600 человек.

Безусловно, такие серьезные потрясения – как в прямом, и в переносном смысле – просто не могли не влиять на политическую жизнь страны. Стихийные бедствия могут привести к росту среди населения сомнений в способности правительства эффективно реагировать. Это, в свою очередь, может привести к политическим беспорядкам.

Одним из наиболее ярких примеров этого стало уже упомянутое землетрясение 1999 года в районе Мраморного моря. Оно спровоцировало резкую и массовую критику тогдашнего турецкого правительства, которое, как выяснилось, практически не контролировало соблюдение застройщиками технических норм при возведении жилых кварталов. Тогдашний мэр Стамбула увидел в этом шанс для поднятия личного рейтинга, и, умело оседлав волну народного гнева, принялся беспощадно клеймить правительство и требовать перемен. Звали этого ловкого и красноречивого политика Реджеп Тайип Эрдоган. Его популярность росла как на дрожжах, а спустя пару лет он стал премьер-министром Турции. Тогда же лидирующие позиции в турецком политикуме заняла и его партия.

Неизвестно, верит ли Эрдоган в цикличность истории, однако сейчас ему представился шанс почувствовать себя в шкуре своих былых политических оппонентов. В этом году его самого и его «Партию справедливости и развития» (ПСР) ожидают очередные президентские и парламентские выборы. И, кажется, подойдет он к ним с рекордно низким рейтингом одобрения. Иронично, что буквально в январе Эрдоган сам сократил себе пространство для маневра. Дело в том, что изначально выборы должны были состояться летом, однако действующий президент предпочел перенести их на 14 мая. Это не случайная дата – именно 14 мая 1950 года на выборах в Турции победила исламистская «Демократическая партия». Сегодня правящую ПСР также можно назвать умеренно-исламистской.

Надо сказать, что у Эрдогана и его сторонников даже без всякого землетрясения дела обстояли не то чтобы хорошо. Как утверждала в конце прошлого года «Аль-Джазира», рейтинг одобрения политики президентской ПСР среди избирателей колебался в районе 30-34%. Рейтинг лично Эрдогана также составлял 34%. Инфляция в Турции по итогам 2022 года, согласно официальным данным, достигла 58%. Но все это было до февраля.

А что же сейчас? Помимо колоссальных человеческих жертв, у недавней катастрофы есть и другие печальные последствия. На 10 пострадавших от толчков провинций приходится около 9% ВВП Турции. По приблизительным оценкам, стоимость одних только разрушенных квартир составляет 6,3 миллиарда долларов, если предположить, что в рухнувших домах было около 6 000 квартир средней стоимостью 2 миллиона лир (105 тысяч долларов) каждая. С учетом поврежденных зданий, которые пришли в негодность, эта цифра достигнет 10 миллиардов долларов.

Но даже эта огромная сумма не включает в себя ущерб, нанесенный объектам общественного пользования и инфраструктуре, в том числе дорогам, мостам и аэропортам, а также промышленным объектам, фермам и другим предприятиям. Все это нужно будет как-то компенсировать, однако далеко не факт, что у правительства есть необходимые средства. Если же Эрдоган решит использовать «печатный станок», то инфляция в Турции продолжит расти и дальше. Никакого экономического коллапса, конечно, не случится – все же, это не те деньги, которые могли бы надорвать турецкую экономику, однако популярности Эрдогану это не добавит. По оценкам экономистов, в 2022 году ВВП на душу населения в Турции составлял чуть меньше 10 тысяч долларов США. После «трясучего» февраля в текущем году эта цифра рискует упасть до отметки 5-6 тысяч долларов.

Кого же будут винить во всех бедах? Ответ лежит на поверхности. Турецкая оппозиция не стала изобретать велосипед и начала разыгрывать ту же карту, которой так умело воспользовался 20 лет назад сам Эрдоган. Они винят во всем действующую власть, которая халатно относилась к вопросам соблюдения стандартов качества при строительстве в сейсмоактивных районах. Проще говоря, нечистоплотные застройщики заносили конверты чиновникам, а те, в свою очередь, закрывали глаза на тотальную экономию на стройматериалах. В прошлый раз подобная риторика привела Эрдогана к должности премьера. Сейчас его оппоненты надеются с ее помощью получить кресло президента.

Пока что ни один из основных соперников Эрдогана не зарегистрировал свою кандидатуру для участия в грядущих выборах, однако это – вопрос считанных недель. Если говорить о конкретных персоналиях, то главной угрозой для действующего президента будет, конечно, Кемаль Кылычдароглу. Это настоящий ветеран турецкой политики – в этом году ему исполнится 75, он на 6 лет старше Эрдогана.

Кылычдароглу придерживается умеренно-левых взглядов и относит себя к социал-демократам. Но что важнее – это его личная и долгая вражда с Эрдоганом и его партией. Еще в 2009 году Кылычдароглу боролся с кандидатом от «Партии справедливости и развития» за кресло мэра Стамбула и проиграл с разницей всего в несколько процентов, после чего ушел в глубокую оппозицию. Их вражда с Эрдоганом – это конфликт, в первую очередь, двух мужчин, и уже потом – двух политиков.

Еще в 2016 году Кылычдароглу был привлечен к ответственности за оскорбление президента, причем конфликт произошел на фоне принципиального для Эрдогана вопроса – курдского. Тогда Кылычдароглу назвал президента диктатором, применяющим неоправданно жестокие репрессивные меры по отношению к курдскому населению Турции. Кроме того, Кемаль – алевит, о чем открыто заявлял. Алевиты – религиозное меньшинство в республике, нередко воспринимаемое как секта, искажающая традиционный ислам. Это также делает его противостояние с Эрдоганом и его умеренно-исламистской ПСР принципиальным.

Для Кылычдароглу выборы 2023 года – последний поход. И в силу возраста, и в силу прочих обстоятельств. И в преддверии гонки он уже успел заручиться поддержкой мэров двух столиц (старой и новой) – Мансура Яваша из Анкары и Экрема Имамоглу из Стамбула. Любопытно, что еще год назад самого Яваша считали наиболее вероятным оппонентом Эрдогана на выборах 2023 года, однако сейчас и он, и также весьма популярный в народе Имамоглу, похоже, решили пожертвовать личными амбициями ради увеличения шансов «свалить»-таки Эрдогана. Тем более что в случае успеха они оба практически наверняка войдут в новое правительство.

Кылычдароглу уже начал вовсю разыгрывать карту землетрясений. Он заявил, что если и есть кто-то ответственный за трагедию, то это Эрдоган. Также он добавил, что за более чем 20 лет правительство «так и не подготовило страну к землетрясению». Было бы наивно ожидать услышать от него что-то другое. При этом, Кылычдароглу нередко называют «антизападным» политиком и приводят в пример его резкую критику Эрдогана, который якобы «прогибается» под Запад.

Однако не стоит обольщаться и загодя записывать Кылычдароглу в потенциальные друзья России. Соль ситуации заключается в том, что изначально оппозиция упрекала президента в том, что он якобы отдаляет Турцию от Западного мира. Ведь при Эрдогане страна действительно стала заметно менее светской и более обособленной от западного мира. Однако такая риторика не сработала, и турецкие оппозиционеры «сменили пластинку». Так что воспринимать подобные заявления стоит лишь как сиюминутную тактику политической борьбы. Если завтра Эрдоган заявит, что небо – синее, Кылычдароглу выдержит небольшую паузу, протрет очки и ответит, что оно – красное. Это личный конфликт.

Предпринимает ли что-нибудь Эрдоган, чтобы упрочить свои позиции? Ну, конечно. Еще 9 февраля он объявил, что правительство перечислит всем пострадавшим помощь в размере 10 000 лир. Однако мы неспроста акцентировали внимание на многолетнем падении курса национальной турецкой валюты. 10 000 лир – это чуть больше 500 долларов США, и в таком пересчете сумма уже не выглядит внушительной.

В то же время действующий президент предпринимает меры для того, чтобы расколоть оппозицию изнутри. Так, например, вскоре после катастрофы он позвонил Мераль Акшенер, лидеру «Хорошей партии» — правоцентристской кемалистской силы, активно критикующей Эрдогана за заигрывания с исламизмом. Госпожа Акшенер не упустила случая сделать выпад в адрес Эрдогана в связи с землетрясением, однако для президента куда важнее ее позиция по курдскому вопросу.

«Хорошая партия» — это правые, и во всем, что касается курдов, они практически солидарны с Анкарой, расхождения у них имеются по другим вопросам. Во многом из-за курдской проблемы Мераль Акшенер выступает против кандидатуры Кемаля Кылычдароглу в качестве единого кандидата от оппозиции, и если Эрдогану удастся «навести мосты» с ней, она может оттянуть у главной надежды турецкой оппозиции существенную часть голосов.

А что со всем этим делать России? В первую очередь – пристально наблюдать и держать «окно возможностей» открытым настежь. Грядущая весна в турецком политикуме обещает быть очень жаркой, еще ни разу – за исключением, пожалуй, неудачного переворота 2016 года – Эрдоган не оказывался в такой непростой ситуации. Трон под ним уже не шатается – ходит ходуном и опасно скрипит.

В то же время Эрдоган – это человек, чья популярность держится в большей степени на его личном бренде, а не на популярности его партии. В ПСР сейчас попросту нет другого столь же яркого и знакового политика, который мог бы стать альтернативным кандидатом. И в этом смысле Эрдоган должен победить не только для себя, но и для своей партии и всего своего «неоосманского» проекта, который он выстраивал последние 20 лет. Все или ничего. И в попытках поднять рейтинги и как-то перебить эффект от инфляции и «черного» для страны февраля он, вероятно, попытается организовать себе какую-то внешнеполитическую победу, которую можно было бы поднять на знамя в преддверии выборов. Пойти навстречу Западу и США, смягчить риторику в отношении членства Швеции и Финляндии в НАТО – значит «прогнуться», и тот же Кылычдароглу станет ездить на этой теме до самого мая.

Поэтому именно сейчас наступает идеальное для России время, чтобы сделать Эрдогана более сговорчивым в значимых для Москвы вопросах. Например, попробовать что-то решить с передачей Украине ударных беспилотников Bayraktar. Турецкие власти неоднократно делали акцент на том, что поставками занимаются не они, а находящийся в частной собственности авиаконцерн Baykar, который, собственно, их и производит. Однако о чем они предпочитают не говорить, так это о том, что совладелец Baykar Сельджук Байрактар является зятем Эрдогана, и этот факт позволяет по-другому взглянуть на роль турецкого государства в корпоративной политике компании. Если Эрдоган хочет и дальше оставаться посредником между Россией и Западом, можно будет выставить ему счет за эту услугу. В общем, этой весной российским дипломатам будет, о чем подумать.