В. Фаворский, иллюстрация к «Слову о полку Игореве», гравюра на дереве
Сегодня мы продолжим разговор, начатый в предыдущей статье и поговорим о самом известном в настоящее время потомке Олега Гориславича – внуке Игоре, его знаменитом походе, а также о его друге и противнике – половецком хане Кончаке.
Кончак и его предки
Род Кончака прослеживается русскими летописями в четырёх поколениях. Его дед Шарукан был главой восточного (донецко–приморского) объединения половцев, кочевья которых располагались в бассейне реки Северский Донец. Некоторые историки полагают, что Шарукан стал прототипом таких отрицательных героев русских былин, как Шарк-великан и Кудреванко-царь. В 1107 г. он ходил на Русь в союзе с ханом Боняком. Поход оказался неудачным: войска Шарукана и Боняка были разбиты объединёнными дружинами князей Святополка, Владимира Мономаха и... Олега «Гориславича»: это один из редких примеров участия Олега в общерусских делах.
Сын Шарукана Атрак (Атерак, Отрок) под нарастающим давлением русских дружин Владимира Мономаха отступил в предкавказские степи. В 1118 г. по приглашению своего тестя – царя Давида Строителя, он вместе со всем родом переселился в Грузинское царство, население которого тогда сильно уменьшилось после вторжения турок-сельджуков.
Давид IV Строитель на фреске IV века. Гелатский монастырь
Утверждают, что вместе с Атраком ушли 40 тысяч человек. Отборный половецкий отряд стал гвардией царя Давида, но и роль остальных воинов Атрака была очень велика. Они воевали против персов и турок-сельджуков. Благодаря их помощи Давид смог вернуть свою столицу – Тбилиси.
Брат Кончака Сырчан от предложения Давида уклонился. После смерти Владимира Мономаха Сырчан отправил к Атраку послов с призывом вернуться в родные степи. Существует красивая легенда о том, что Атрак не хотел покидать Грузию, но сдался, когда любимый певец Сырчана Орев дал ему понюхать привезённую с берегов Северского Донца степную полынь. Ощутив знакомый с детства запах, Атрак будто бы сказал:
«Лучше на своей земле костьми лечь, чем на чужой в славе быть!»
Сын Мономаха Мстислав продолжал атаковать половецкие кочевья и, как, несколько преувеличивая, пишет летописец, «загна половци за Дон и за Волгу, за Яик». Лишь после его смерти натиск русских на половцев значительно ослаб. А между тем у Атрака здесь родился сын Кончак, который после смерти отца и его брата Сырчана оказался во главе двух половецких орд.
Друг и противник Игоря Святославича
Е. Нестеренко в роли Кончака (опера А. Бородина «Князь Игорь»)
В свой первый поход на русские земли Кончак отправился в 1174 году. Его союзником был лукоморский хан Кобяк. Главный удар был нанесён по землям Переяславского княжества. При возвращении домой Кончак в первый раз (не по своей воле) встретился с Игорем Святославичем: отряд князя случайно наткнулся на обременённых добычей половцев и внезапной атакой обратил их в бегство.
Следующий набег орд Кончака, осуществлённый в 1179 году, закончился для Кончака удачно: он взял богатую добычу и, уклонившись от боя с главными силами русских, ушёл в степь.
В 1180 году Кончак и Кобяк пришли на Русь в качестве союзников двух князей: Святослава Всеволодовича и его двоюродного брата – Новгород-Северского князя Игоря. Их противником был Рюрик Ростиславич, дружина которого в итоге победила в сражении на реке Черторый. Игорь и Кончак спаслись от плена, прыгнув в одну ладью. Возможно, именно с этого времени и берёт начало дружба русского князя и половецкого хана. И через три года Игорь откажется помогать переяславскому княжеству во время набега своего нового друга. Когда Кончак ушёл, переяславский князь Владимир Глебович в отместку разорил несколько северских городков. Но против других половцев Игорь продолжал воевать. В том же году его дружина переправилась через реку Мерл, где неожиданно встретила отряд идущих в набег половцев. В разгоревшемся бою Игорь победил и вернулся домой со славой, но без добычи. Это небольшое сражение интересно составом участников с русской стороны: в нём приняли участие те же князья и те же полки, что через два года пойдут в знаменитый поход, известный всем по «Слову о полку Игореве».
Князья, отправившиеся в поход в «Слове о полку Игореве», современная иллюстрация
В 1183 г. бывшие соперники Святослав Всеволодович и Рюрик Ростиславович отправились в совместный поход против половцев, закончившийся блестящей победой: были взяты в плен семнадцать половецких ханов. Уже знакомый нам Кобяк был потом казнён в Киеве.
В 1184 г. Кончак попытался взять реванш. Настроен он, похоже, был весьма серьёзно: в его войске находился «бесурменин» (т. е. мусульманин), под руководством которого были построены метательные орудия, стрелявшие «живым огнём». Ранее таких продвинутых технологий осады городов у половцев не было. Однако у реки Хорол, которая служила тогда границей половецкой степи и русских княжеств, его войско было атаковано дружинами Святослава и Рюрика. Русские победили, захватив в плен и мастера – «бесурменина».
В начале апреля 1185 года Святослав отправил в поход на половцев боярина Романа Нездиловича вместе с союзными Киеву берендеями. Крупных сражений отмечено не было, но удалось разгромить нескольких половецких «веж» (становищ), захватить пленных и конские табуны. Черниговский князь Ярослав в это время отправил в степь послов для подтверждения мира с половцами. А подчинённый ему удельный князь Новгород-Северский Игорь как раз в это время стал собирать войска для похода против них, к нему присоединились и вассальные Ярославу кочевники – «коуи». Ситуация странная: неужели Игорь в самом деле безрассудно пошёл против своего сюзерена? Или он всё же действовал с его ведома и согласия?
Знаменитый поход Игоря
Памятник Игорю и его дружине в Луганской области
Вместе с Игорем в поход отправились ещё три князя – его сын Владимир Путивльский (христианское имя – Петр, ему было около 15 лет), брат Всеволод Курский и племянник Святослав Рыльский.
Всеволод и куряне, которые «сами скачут как серые волки в поле ища себе чести, а князю славы», современная иллюстрация
1 мая 1185 г. русские дружины чуть было не повернули назад из-за неполного солнечного затмения. В этой ситуации Игорь демонстрирует неожиданное и весьма замечательное для своей эпохи здравомыслие:
«Братья мои и дружина! – сказал он, – Тайны божии неисповедимы, и никто не может знать его определения. Что хочет, то творит – добро иль зло. Если захочет, он накажет и без знамения. И кто ведает – для нас это знамение или для кого ещё, ведь видно затмение во всех землях и народах.»
(Ипатьевская летопись).
«Чёрное солнце» (солнечное затмение) на современной иллюстрации к «Слову о полку Игореве»
В настоящее время разными исследователями предлагается не менее десяти вариантов маршрута движения отряда Игоря. Известно, что, заявив о желании «посмотреть синий Дон» (Доном тогда называли Северский Донец), Игорь оказался в местности, относящейся к бассейну Днепра. Вероятно, Игорь не хотел воевать со своим давним знакомым – Кончаком, вежи которого и находились у Северского Донца. Но, возможно, он изменил направление движения после того, как взятые в плен половцы сообщили ценные сведения о местах расположения богатых становищ. Пленники не обманули: автор «Слова…» утверждает, что русские нашли в этих вежах «злато», «паволоки», «оксамиты», серебряное оружие, богатые одежды, «всякое узорочье половецкое». Но вот про скот и табуны коней, которыми обычно «ополонялись» русские князья в степи, ничего не говорится. Охрана этих богатых веж оказалась слабой: половецкие воины выпустили в русских по одной стреле и умчались в степь.
Самый опытный из князей – Игорь, почувствовав что-то неладное, предложил своим соратникам удовольствоваться захваченными трофеями и немедленно отходить к Донцу. Однако остальные князья заявили, что их люди устали. Игорь очень неохотно, но согласился остаться на ночь, сказав:
«Неудивительно, братья, зная (что нас ждёт) и умереть.»
И утром русские увидели половцев, которые окружали их со всех сторон. По стягам они поняли, что против них вышла не одна орда, а сразу несколько – возможно, силы всей степи. Среди их противников оказались Кончак, Гзак (Коза Бурнович) и ханы ещё семи орд. Теперь нужно было решать, что делать: принимать неравный бой или попытаться прорваться сквозь вражеские порядки. Возможность прорыва конных воинов действительно была – 15 дружинников Игоря вернулись в Новгород-Северский и рассказали о поражении. Сумели уйти и бросившие русских коуи. Но Игорь проявил благородство. Летописец приводит его слова, сказанные перед боем:
«Если поскачем – спасёмся сами, а простых людей бросим, а это будет грех на нас перед Богом, предав их, уйдём. Так либо умрём, либо все вместе останемся живы.»
Прижатые к топкому болоту, лишённые питьевой воды русские дружины вступили в бой, но выиграть битву в этих условиях было невозможно.
В. Фаворский. Вторая битва с половцами
Многие исследователи обратили внимание, что главный герой «Слова о полку Игореве» не является при этом главным героем развернувшегося сражения. Славу ратоборца он уступает второстепенному герою – Всеволоду. Это обстоятельство просто уникально для эпической поэмы, но полностью соответствует действительности. Дело в том, что в самом начале боя Игорь был ранен в левую руку и активного участия в сражении не принимал. А Всеволода в некоторых русских летописях называют
«удалейшим из всех Ольговичей, величественным наружностию, любезным душою.»
Русские сражались в окружении два дня, а на третий, в воскресенье, с поля боя бежали союзные им коуи. Остановить их попытался Игорь.
В. Фаворский. Игорь полки заворачивает
Вот тогда он и был захвачен в плен и со стороны наблюдал, как геройски бился оставшийся старшим в русских дружинах Всеволод. В этот день и «пали стяги Игоревы».
С этим эпизодом связана одна из многочисленных загадок «Слова о полку Игореве».
«Збися див»
Исследователи «Слова о полку Игореве» до сих пор спорят о том, как следует понимать выражения «век Троянов», «страны хинова», «Тьмутороканский болван» и многие другие. Какие «уши» затыкал Владимир Мономах в Чернигове? (На этот вопрос мы попытались ответить в первой статье). И, наконец, почему Див, вроде бы предрекая несчастье в начале похода и предупреждая половцев об опасности, не ликует в момент поражения русской дружины, а падает на землю? И кто вообще такой этот Див?
В первый раз он упоминается в рассказе о солнечном затмении:
«Нощь, стонущи ему грозою птиц убуди; свистъ звърин въста, збися дивъ – кличет връху древа дивъ, велит послушати Земли незнаемъ, Влъзъ, и Поморию, и Сурожу, и Корсуню, и тебъ, Тьмутороканьскый бълванъ!»
То есть: ночь, грозя Игорю, пробудила птиц, послышался звериный свист, и Див, поднявшись на дерево, прокричал, предупреждая о чём-то не только Землю Незнаемую (Половецкую), но и соседние страны, а также Тьмутороканского болвана.
Во второй раз Див появляется в рассказе об итогах трёхдневного сражения русских дружин с половцами. В этот раз «Див» рухнул с дерева:
«Темно бе в третий день... Уже снесеся хула на хвалу, уже тресну нужда на волю, уже връжся дивъ на землю.»
В общем, «чёрный Див повергнулся на землю» (А. Майков), «грянул Див на землю» (Н. Заболоцкий), «с вершины дуба угрюмого Див на чёрную землю бросился» (Н. Гуртгарц) и так далее. Но некоторые переводчики пошли дальше, утверждая, что Див не упал на землю, а накинулся на неё, да к тому же и не один: «Ринулись дивы на землю русскую» (А. Югов).
Воображение рисует какое-то таинственное, обладающее сверхъестественными способностями существо, вроде джинна, которое обитает «в Земле Незнаемой» и глубоко враждебно вступившим в неё русским дружинам. Именно по этому пути пошли первые исследователи «Слова...». Признав «Дива» враждебным духом чужой земли, они стали пытаться найти его следы.
Быстро выяснилось, что в южноукраинских диалектах слово «див» означает... удода. Удод – птица совершенно безобидная, к тому же ни в одном источнике нет и малейшего намёка на какие-то особые отношения удодов и половцев. И вообще – очень прозаично всё получается, ни капельки не страшно. Думали найти какое-то инфернальное существо, а обнаружили невинную птичку. Но вот в литовском языке есть похожее слово – «Дейвис»: идол, ночное чудовище. А латвийское слово «диевс» и вовсе означает «бог» – ни больше, ни меньше. Уже гораздо лучше, не правда ли? Если бы дружины Игоря шли в поход против какого-нибудь Ягайлы – прямо в самый раз, лучше и не придумаешь. Но вряд ли русские воины могли встретить Дейвиса или Диевса не в литовских или латышских лесах и болотах, а в половецких степях.
Да и зачем лезть в прибалтийскую глухомань, если имеются ещё и ирано-тюркские «дивы» и «дэвы», в буквальном переводе – великаны. И в поэме Низами «Искандер-наме» (написанной, между прочим, вскоре после похода князя Игоря – в 1201 г.) утверждается, что, сражаясь против Александра Македонского, русские выпустили на поле боя дива, который описывается как огромное разумное человекоподобное существо. Сообщаются и любопытные подробности о том, как русские ловят дивов: находят их спящими на деревьях и связывают. В общем, всё сходится, если предположить, что русские вели с собой ручного дива и собирались использовать его в битве с половцами. Только вот поверить в это абсолютно невозможно.
Исследователи попытались копнуть ещё глубже и получили весьма обнадёживающие, хоть и достаточно неожиданные результаты. Выяснилось, что в древнерусском языке слово «дивъ, диво» (полная форма – «дивый, дивое») означало «украшение». Вспомним знаменитое «Слово о погибели Русской Земли»:
«О, светло светлая и красно украшенная земля Русская! Многими красотами украшена ты...»
В оригинале Русь не украшена (как можно прочитать в современных переводах), а удИвлена (с ударением на «И»).
То есть див, поднявшийся на дерево во время солнечного затмения, скорее всего – украшение на древке поднятого боевого знамени: Игорь приказал поднять его для повышения боевого духа своих дружин.
Ещё раз процитируем «Слово...», только по-другому прочитаем «въста» – раздельно:
«Въ ста збися дивъ кличет връху древа.»
Возможным переводом в этом случае будет следующий:
«В сотни собравшимся, знамя бросает с вершины древка клич.»
Но ведь в это время наступила тьма, и растерявшиеся воины, наверное, даже не увидят знамя? Однако они услышат его «клич». На русских знамёнах того времени крепились колокольчики, которыми подавали воинам звуковые сигналы. Причём каждое знамя обладало только одному ему присущим «голосом», на который и ориентировались воины. Именно поэтому знамя ни в коем случае нельзя было терять – эта традиция сохранения боевых знамён любой ценой сохранилась и в наши дни.
Известно, что в 1157 г. Изяславу Киевскому удалось захватить галицкое знамя. Князь распорядился поставить его в своём лагере и дать сигнал, когда наступила темнота. Многие галичане пришли на зов знакомых колоколов – и попали в плен.
Таким образом, демонстративный звон колоколов боевого знамени во время солнечного затмения оповещает («велит послушати») и половцев, и другие народы: мы никого и ничего не боимся, не прячемся, идём вперёд и всех извещаем об этом. Но обращён этот сигнал всё же к собственным воинам, смущённым невиданным «знамением».
Ещё раз «Див», неназванным, появляется в отрывке, рассказывающем об одном из ключевых эпизодов битвы:
«Что ми шумить, что ми звенить давеча рано пред зорями? Игорь плъки заворачивает.»
То есть Игорь пытается вернуть отступающие полки коуев, призывая их знакомыми им звуками своего боевого знамени.
А в конце сражения знамя падает – «Див» «врезается» в землю. Современники автора «Слова...» однозначно должны были понять эти строки как указание на полное и безоговорочное поражение русских дружин: управление боем потеряно, рассеянные по всему полю воины не смогут теперь собраться к единому центру, будут вынуждены сражаться либо отступать поодиночке или мелкими группами.
Г. Ф. Карпунин в 1982 г. рассматривал «дива» именно как элемент украшения знамени:
«Древо, на котором сидит Див – древко Игорева стяга, на верхушке которого было изображение птицы.»
Интересно, уж не того ли самого удода имеет в виду данный автор? Или всё-таки что-то посерьёзнее – орёл, сокол и так далее? Кстати, «Тьмутороканский болван», по мнению некоторых исследователей, на самом деле балабан – разновидность сокола. В русском языке было забытое ныне слово «балабанить» – «разбойничать». То есть «Тьмутороканьскый бълванъ» «Слова о полку Игореве» это, вероятно, «Тьмутороканский разбойник».
Ну а версию о том, что «Див» является собственно знаменем, выдвинул в 90-х годах исследователь «Слова о полку Игореве» В. Тимофеев.
Любопытно, что во второй половине ХХ века не только учёные, но и некоторые поэты интуитивно вплотную подошли к пониманию связи «дива» и знамени. Например, А. Степанов писал в 1967 г.:
Птичий свист
Пробудился,
Зверье встает.
Взвился див на стяге,
Кличет на верху древка
Покориться велит земле незнаемой.
Пробудился,
Зверье встает.
Взвился див на стяге,
Кличет на верху древка
Покориться велит земле незнаемой.
Примерно о том же пишет и А. Чернов в 1981 г.:
Свист звериный русских выдал!
Но взметнулся Див на верхушке древка
Княжеского бунчука!
Кличет во мгле,
Велит трепетать незнаемой земле.
Но взметнулся Див на верхушке древка
Княжеского бунчука!
Кличет во мгле,
Велит трепетать незнаемой земле.
В следующей статье мы поговорим о том, как жили в половецком плену Игорь и его сын Владимир, бегстве князя, дальнейшей судьбе Игоря и Кончака, их потомков. А также закончим рассказ о половцах.
Рыжов В. А.
Опубликовано: Мировое обозрение Источник
Читайте нас: