Четыре дня и три ночи «Армении»: череда ошибок

История потопления теплохода «Армения», без сомнения, является одной из самых ярких, страшных и загадочных страниц отечественной морской истории. Гибель транспорта буквально вошла в плоть и кровь крымчан и стала для них настоящей народной историей, берущей своё начало в историях сотен семей, потерявших в ужасной катастрофе близких. Со временем всё, что было связано с «Арменией» обросло легендами и слухами, а советская историография способствовала такому развитию событий. Тем не менее, загадка гибели «Армении» не оставляла в покое исследователей, но, пока корабль не был найден, радикально сдвинуть историю с мёртвой точки не получалось. В 2020 году экспедиция Министерства обороны РФ обнаружила «Армению» в 33 км юго-восточнее Ялты, и сегодня, в дни 80-летия трагедии, мы можем попробовать разобрать историю последнего похода санитарного транспорта на новом уровне.

После обнаружения «Армении» к расследованию трагедии подключился Центр подводных исследований Русского географического общества (ЦПИ РГО), штатным сотрудником которого является автор этих строк. Здесь надо пояснить несколько моментов. Во-первых, всё, что изложено ниже, является исключительно личной точкой зрения автора. Во-вторых, автор лично просмотрел многие часы видеосъёмки высоко разрешения, снятого на камеры ЦПИ РГО на глубине 1500 метров у борта погибшего теплохода. Естественно, разглашать всю полученную информацию автор не намерен, однако руководством ЦПИ РГО на данный момент обнародовано достаточно много данных, и это даёт возможность просто воспользоваться тем, что уже стало достоянием общественности.

Эта работа, предлагаемая вниманию читателей, является результатом полутора лет личных исследований автора, однако она не смогла бы состояться без помощи Романа Ивановича Ларинцева, Александра Сергеевича Александрова, Алексея Алексеевича Мухина, Бориса Генриховича Берлина, Галины Александровны Гребенщиковой. Автор выражает этим замечательным людям глубокую и искреннюю благодарность за помощь и поддержку.

Расставить все точки над «i» пока не удастся, но можно существенно продвинуться вперёд. Автор изучил в Гатчинском архиве ЦАМО более 50 дел, касающихся гибели «Армении», некоторые из которых вводятся в научный оборот впервые. К сожалению, пандемия пока не позволяет довести исследования до конца, но, к счастью, в распоряжении автора оказалось дело о расследовании обстоятельств гибели «Армении» из архива ФСБ по Республике Крым и Севастополю, за что отдельная благодарность журналистке Наталье Дремовой.

Прежде, чем вернуться к основному повествованию, скажем пару слов о том, как и кем проводилось первичное следствие по делу о гибели «Армении». Это стоит сделать именно сейчас, так как дальше мы всё больше и больше будем обращаться к материалам этого расследования.

Орган, который расследовал дело, находился в стадии трансформации и перехода из одного ведомства в другое. Дело в том, что 3 февраля 1941 года вышло решение Политбюро ЦК ВКП(б) «О передаче Особого отдела из НКВД СССР в ведение Наркомата обороны и Наркомата Военно-морского флота СССР», по которому Особый отдел Главного управления ГБ НКВД СССР ликвидировался, а вместо него создавались 3-и управления НКО и НКВМФ соответственно. В НКВД также остался свой 3-й отдел, который теперь выполнял соответствующие функции в войсках и органах НКВД. Начальники 3-х управлений НКО и НКВМФ, а также 3-го отдела НКВД подчинялись непосредственно своим наркомам. Теперь военные должны были сами проводить контрразведывательную и прочую специальную работу в войсках, вести следствие и готовить дела для передачи в судебные инстанции.

Однако начавшаяся война быстро показала, что принятое решение ошибочно. Уже 17 июля 1941 года постановлением ГКО органы 3-го управления — как в действующей армии, так и в военных округах от отделений в бригадах и выше — были преобразованы в особые отделы, а 3-е управление — в Управление особых отделов. Управление особых отделов и особые отделы подчинили НКВД СССР. Таким образом, чекисты вновь вернулись к работе в армии и на флоте.

Однако трансформация 3-х отделов и отделений в особые отделы и отделения НКВД затянулась. По крайней мере, в ноябре 1941 года на Черноморском флоте (ЧФ) 3-й отдел всё ещё сохранялся, хотя и был в состоянии переформирования в особый отдел НКВД по ЧФ. Это не могло не сказаться на подчинении отдела, которое оказалось двойным — и флоту, и НКВД, и вскоре это ярко отразилось на ходе и результатах расследования гибели «Армении».

3–6 ноября 1941 года: от Туапсе до Севастополя

История последнего похода теплохода «Армения», в широком смысле этого слова, началась как в романе Ильфа и Петрова «12 стульев»: «В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошёл молодой человек лет двадцати восьми…»

3 ноября 1941 года с востока, со стороны Феодосии, в Ялту прибыл 38-летний капитан 1-го ранга Иван Алексеевич Бурмистров. Именно ему судьба уготовала сыграть самую важную роль в трагедии теплохода «Армения». Личность это была выдающаяся или даже легендарная: первый в истории ВМФ СССР Герой Советского Союза, легендарный подводник, проявивший себя ещё в Испании, член Областного комитета ВКП(б) Крымской АССР.

Вроде бы, жизнь удалась, но с начала 1941 года служба у Ивана Алексеевича не ладилась. Сначала его сняли с должности командира бригады подводных лодок ЧФ и назначили с явным понижением на должность командира отряда строящихся и ремонтирующиеся подводных лодок ЧФ — по сути, это была небоевая часть. В октябре 1941 года, уже после эвакуации из Николаева, Бурмистров получит совсем унизительное назначение на должность старшего морского начальника в заштатной, с точки зрения флота, Феодосии. Эту должность до Бурмистрова занимал никому не известный капитан 3-го ранга Кузьмин и, судя по всему, вполне с ней справлялся.

С какой целью и по какой причине командующий ЧФ вице-адмирал Ф.С. Октябрьский столь явно и грубо задвигал Бурмистрова, мы пока не знаем, но то, что между ними пробежала чёрная кошка, очевидно. И вот, капитан 1-го ранга Бурмистров, человек заслуженный, с огромным потенциалом, но явно недооценённый и даже обиженный, с отходящей из Феодосии частью прибывает в Ялту.

В городе и прилегающих районах на тот момент уже создали укреплённый (боевой) участок. Старшим войсковым начальником Ялты был комбриг Николай Сергеевич Киселёв, до 10 октября 1941 года — одновременно начальник пограничных войск НКВД Черноморского округа и командир 4-й стрелковой дивизии войск НКВД, в которую и были формально сведены эти войска. С 10 октября 1941 года это соединение стало 184-й стрелковой дивизией Красной армии. Впрочем, все пертурбации происходили, по сути, на бумаге — фактически, погранзаставы продолжали стоять вдоль берега Крыма, а пограничники продолжали нести службу.

Однако война уже пришла буквально на порог Ялты. Ещё 24 сентября немцы силами двух дивизий начали штурм Перекопского перешейка. Уже через два дня, во многом благодаря ошибкам командования 51-й отдельной армии, оборонявшей Крым, ситуация стала критической. Ввод в бой резервов позволил избежать катастрофы, но линия обороны на Перекопе была потеряна, и советские войска отошли южнее, на Ишуньские позиции. До 18 октября сохранялось затишье. К этому времени была эвакуирована Одесса, и силы защитников Крыма приросли Приморской армией. Однако во время эвакуации она потеряла большую часть автотранспорта и другого имущества, и не была готова немедленно вступить в бой.

Немцы начали наступление в самый неудобный для советского командования момент, и буквально через два дня ситуация стала угрожающей. Последовавший ввод в бой частей Приморской армии результата не дал, и ситуация неуклонно стремилась к катастрофе. На таком фоне 22 октября был создан Штаб вооружённых сил Крыма. Его возглавил заместитель наркома ВМФ адмирал Левченко, начальником штаба стал генерал Шишенин. Штабу подчинялись 51-я и Приморская армии, а также ЧФ.

К сожалению, новая руководящая структура не смогла переломить ситуацию. К началу ноября советские войска в Крыму были фактически разгромлены. Немцы разделили свои силы на три части: одна шла на Керчь, вторая пыталась с хода взять Севастополь, третья пошла в Крымские горы с целью создания плацдарма для взятия Севастополя и захвата южного берега Крыма. Таким образом, в первых числах ноября над Ялтой нависла прямая угроза. Пала Алушта, немцы вышли на Приморское шоссе и продвигались через горы, угрожая отсечь Ялту от Севастополя. Обстановка была крайне тревожная и неопределённая.

На таком фоне капитан 1-го ранга Бурмистров прибыл в город. Вскоре он нашёл комбрига Киселёва и доложил ему о прибытии. Киселёв по телефону связался с начальником штаба ЧФ контр-адмиралом Елисеевым и поставил его в известность о прибытии Бурмистрова. Далее Киселёв по непонятной причине попросил у Елисеева разрешения оставить Бурмистрова в Ялте в качестве консультанта при штабе боевого участка. Елисеев разрешил.

Опытный подводник, Герой Советского Союза, оказался в этот судьбоносный момент ненужным штабу ЧФ. Для него не нашлось иной должности кроме как некоего консультанта с неясными полномочиями и функциями в штабе второстепенного боевого участка. По сути, Бурмистрова унизили ещё раз, оставив не у дел в самое тяжёлое и ответственное время. Однако кипучая энергия Ивана Алексеевича не давала ему покоя. Узнав о наличии в госпиталях Ялты большого количества раненых, Бурмистров стал настаивать перед командиром охраны рейдов Ялты и старшим морским начальником по городу Ялта на принятии мер к получению из Севастополя транспорта для их вывоза.

Действительно, в сентябре-октябре 1941 года в Ялте развернули солидную госпитальную базу из эвакогоспиталей наркомата здравоохранения. На ноябрь эвакогоспитали подчинялись санитарному управлению 51-й отдельной армии. Но только ими дело не ограничивалось: для контингента ВМФ на базе санатория ВМФ создали военно-морской госпиталь на 150 коек. Кроме того, для размещения раненых моряков также использовали ялтинский санаторий ВМФ для туберкулёзных больных.

Именно раненых из этих учреждений и требовал эвакуировать Бурмистров, хотя это была совсем не его забота. За раненых отвечали санитарное управление 51-й армии и медико-санитарный отдел ЧФ. Сколько было в Ялте раненых на тот момент, точно выяснить пока не удалось — судя по всему, несколько сотен, максимум, 1000–1500. Их можно было эвакуировать в Севастополь автотранспортом буквально за 2–3 дня, а уже оттуда, погрузив на санитарные транспорты, по уже отработанной схеме отправить на Кавказ.

Бурмистров явно влез не в своё дело, но стал буквально продавливать реализацию своего замысла. При этом он даже не удосужился запоминать фамилий людей, с которыми ему пришлось контактировать. За время своего пребывания в Ялте Иван Алексеевич без искажений упоминает фамилию лишь комбрига Киселёва, остальных же либо называет по должностям, либо безбожно перевирает их фамилии и должности. Командиром охраны рейдов Ялты был капитан-лейтенант Журавлев, старшим морским начальником по городу Ялта — капитан Гришанин. Судя по всему, они не смогли проигнорировать настоятельные просьбы уважаемого человека и сообщили о них наверх. Сам Бурмистров об этом, похоже, не знал и продолжал давить, чему способствовало наличие телефонной связи Ялты с Севастополем.

5 ноября Бурмистров позвонил напрямую оперативному дежурному штаба ЧФ и попросил его немедленно выслать транспорт. Оперативный дежурный сообщил Бурмистрову, что решение уже принято, и корабль будет. Так в этой истории появился теплоход «Армения», на который пал выбор штаба флота. В тот момент, когда Бурмистров разговаривал со штабом флота, корабль уже был в пути. Об этом оперативный дежурный и уведомил деятельного каперанга, сообщив, что транспорт прибудет в 22:00 5 ноября.

Как мы видим, последний рейс «Армении», вопреки широко распространённому мнению, вовсе не был частью плана эвакуации Севастополя, и роковой заход в Ялту возник совсем не случайно. Рейс выполнялся не в рамках широкомасштабных эвакуационных мероприятий, а являлся, по сути, частной инициативой одного человека, который сумел «пробить» его, пользуясь своим весом во флотских и партийных кругах.

Пока судьба «Армении» решалась в переговорах между Ялтой и Севастополем, сам теплоход стоял в Туапсе. Состояние машин корабля было не лучшим. В условиях хорошей погоды они работали удовлетворительно, но в шторм дизеля сдавали. Кораблю требовался ремонт.

Впрочем, полагать, что «Армению» сгубила лишь одна безудержная активность Бурмистрова, будет неправильно — к потоплению транспорта привёл целый ряд случайных событий, объединившихся в роковую цепочку.

Первое из этих событий произошло утром 4 ноября. В 05:40 из Туапсе в Севастополь вышел конвой, в составе теплоходов «Армения» и «Абхазия», базового тральщика «Груз», эскадренного миноносца «Способный» и сторожевых катеров СКА-141 и СКА-118. Казалось, всё идёт по плану, но на свежей погоде у «Армении» произошла авария машин. В итоге в 11:00 4 ноября «Армения» в сопровождении «Груза и двух сторожевых катеров вернулась обратно в Туапсе.

И тут несчастный корабль подстерегла вторая трагическая случайность. Дело в том, что в 18.37 3 ноября 1941 года Штаб Черноморского флота со всей документацией и имуществом отбыл на борту крейсера «Красный Крым» из Севастополя в Туапсе. Штаб перемещался на запасной Флагманский командный пункт флота, оборудованный в четырех километрах юго-восточнее Туапсе. С огромной долей вероятности, вместе со Штабом в Туапсе отбыл и его начальник контр-адмирал Елисеев.

И вот, в 14.00 4 ноября «Красный Крым» прибыл в Туапсе. «Армения» в это время чинила машины и готовилась к повторному выходу в Ялту в сопровождении всё того же тральщика «Груз». Тут же в Туапсе находился и эскадренный миноносец «Сообразительный» (пр. 7У). он также готовился к переходу, но не в Ялту, а в Севастополь. Именно туда эсминец должен был отконвоировать танкер «Серго» с грузом горючего на борту.

Командиром «Сообразительного» был капитан-лейтенант Ворков. В своем отчёте, он пишет, что днем 4 ноября получил приказ от Начальника Штаба флота, то есть, Елисеева на конвоирование транспортов «Серго» и «Армения» в Севастополь. Отметим: приказ был отдан Елисеевым напрямую командиру эсминца в звании капитан-лейтенанта, минуя многочисленные промежуточные командные инстанции.

В тексте отчёта Ворков, к сожалению, не уточняет, был ли этот приказ отдан Елисеевым лично, прямо в Туапсе, однако, очень похоже, что дело обстояло именно так. Не приводит Ворков и точное время получения им вышеупомянутого приказа. Однако всё говорит о том, что это произошло между 14.00 и 15.00 4 ноября. В чем же был смысл этого приказа? Почему Елисеев переориентировал «Армению» с Ялты на Севастополь?

Возможно, всё дело было в следующем. Днём 4 ноября 1941 года (точное время пока установить не удалось) Елисеев даёт радиограмму по флоту с оповещением о том, что всё побережье Крыма от Ялты до мыса Чауда занято противником. В этой связи кораблям запрещалось при переходах в Севастополь идти севернее 44-й широты, а крупным кораблям — севернее 43-й широты. Заход в Ялту также становился невозможным.

Судя по всему, на момент отдачи приказа Воркову, оповещение по флоту ещё дано не было. Конвои выходили, как и прежде и этот факт привел к настоящей сумятице. Когда в 15.35 «Сообразительный» вывел из Туапсе танкер «Серго», неожиданно выяснилось, что оперативный дежурный ОВРа Туапсинской базы уже выпустил «Армению» с «Грузом». Произошло это буквально 20-25 минут назад.

В итоге Воркову пришлось собирать конвой в море, при том делать это уже после наступления темноты. В 20.10 он оставил «Серго» в одиночестве, полагая, видимо, что ночная тьма скроет его от глаз врага. Сам же «Сообразительный», увеличив ход до 25 узлов, пошел на поиски «Армении» и «Груза» — благо, Ворков примерно знал их маршрут.

В 21.39 «Сообразительный» обнаружил тральщик и «Армению».и в 22.15 с борта эсминца был дан семафор в адрес «Груза»: «Командиру лечь на обратный курс вместе с теплоходом «Армения»».

Тут следует пояснить, что «Армения» и «Груз» шли именно в Ялту, согласно первоначального плана. Более того, ни командир «Армении» Плаушевский ни командир «Груза» Кроль, как говорится, ни сном не духом не ведали, что они должны следовать с «Сообразительным» и «Серго» в одном конвое и что эсминец является флагманом этого самого конвоя и идти им надо не в Ялту, а в Севастополь!

И тут следует пояснить, что «Армения» и «Груз», судя по всему, уже успели получить вышеупомянутое оповещение по флоту о занятии неприятелем берега от Ялты до Чауды, и всё говорит о том, что с кораблей в Штаб флота был отправлен советующий запрос. В итоге, в 19.39 Оперативный дежурный Штаба флота капитан-лейтенант Дьяченко «отбил» Плаушевскому и Кролю радиограмму следующего содержания:

«Срочность — экстренно. Куда — теплоход «Армения», ТЩ «Груз». Кому — командиру.

Следовать в Ялту, принять раненых.

ОДШТ ЧФ Дьяченко. № 1920, отправлена 5 ноября 1941 года в 19 ч. 39 мин.»

Фактически штаб флота информировал капитанов о том, что Ялта находится в советских руках, и подтверждал первоначальное задание — следовать в Ялту. И тут, из темноты появляется эсминец и требует изменить курс!

Кроль находился в полном недоумении, он вообще не понимал, что происходит. Ворков постарался «в кратчайший срок разъяснить в чем дело». В итоге, Кроль подчинился, а Плаушевскому ничего не оставалось, как последовать за «Грузом».

Интересно, что в Вахтенном журнале «Груза» четко зафиксировано сообщение с «Сообразительного», переданное семафором, смысл которого в следующем — в Ялту идти нельзя, «Груз» с «Арменией» должны следовать в Севастополь. Передано это сообщение было в 10 часов утра 5 ноября. В отчете же Воркова данные на этот счет вообще отсутствуют. Там просто не указано время, когда на «Груз» сообщили информацию о том, что в Ялту идти нельзя. Однако, в том, что эта информация была сообщена, сомнений нет. И всё говорит о том, что произошло это ещё во время вечерних переговоров 4 ноября.

В итоге, Ворков ценой больших усилий все же сумел собрать конвой и повести его в Севастополь. Но вот незадача, Плаушевский периодически взбрыкивал, выходил из строя и самостоятельно ложился на курс в Ялту.

Капитан «Армении», на самом деле, находился в очень щекотливой ситуации. С одной стороны, у него был приказ прибыть в Ялту. Более того, этот приказ был подтвержден радиограммой из Штаба флота, причем, радиограмма эта поступила уже после сообщения по флоту о занятии врагом берега от Ялты до Чауды. Таким образом, лично у Плаушевского просто не было никаких оснований, идти куда либо, кроме Ялты. Но, «Армения» шла в составе конвоя и тут главным был Кроль. Кроль также получил радиограмму из Штаба флота с подтверждением конечной точки маршрута — Ялта, а не Севастополь. Но Кроль поддался давлению со строны Воркова, который в общем-то, вел другой конвой. Его полномочия базировались лишь на его словах и не более того. Для Кроля этого оказалось достаточно, а для Полаушевского — нет.

В итоге, «Армения» периодически пыталась покинуть конвой и пойти в Ялту. Однако, «Сообразительный» раз за разом пресекал попытки Плаушевского. Переход получился мучительным. Эсминец периодически вынужден был менять курс и скорость и возвращаться за «Арменией», а Плаушевский всё равно пытался сбежать.

Наконец, в 22.15 минут 5 ноября видимость резко ухудшилась, пошел дождь и «Армения» в очередной раз сбежала от конвоя и пошла самостоятельно в Ялту. Ворков на этот раз догонять её не стал, и повел «Серго» в Севастополь. Догонять «Армению» пошел «Груз». И тут Кроль совершил ошибку, о которой ему пришлось сильно пожалеть буквально через несколько дней. Итак, в 23.00 5 ноября 1941 года, с борта «Груза» в адрес Плаушевского была отправлена светограмма: «Ялта занята противником, немедленно возвращайтесь в Севастополь». Светограмму принял командир БЧ-4 санитарного транспорта «Армения» лейтенант М.И. Сакович.

В итоге, Кролю всё же удалось уломать Плаушевского, но сам Кроль этой светограммой подставился по полной программе. Когда начнется следствие по гибели «Армении», именно Кроль станет одним из главных подозреваемых и в вину ему будут вменять именно эту светограмму.

Дело в том, что Кроль не мог пояснить, когда именно и кем ему было сообщено, что именно Ялта занята немцами. Ворков напрямую об этом не говорил, он упоминал лишь побережье от Ялты и до Чауды. Получалось, что о занятии немцами именно Ялты, Ворков Кроля не информировал. То есть, Кроль, именно про Ялту, додумал сам и тем самым запустил цепочку событий, приведших к гибели «Армении».

Ясно, что это была чистой воды казуистика. К счастью, в итоге, чекисты во всем разобрались и Кроль остался на свободе и даже сохранил свою должность. Но, во время следствия и сам Кроль и комиссар «Груза» Власова, испытали немало неприятных минут. Власов даже успел признать себя виновным.

Впрочем, это другая история и мы её ещё затронем в дальнейшем. Пока же вернемся в конец суток 5 ноября 1941 года. Итак, «Груз» заставил «Армению» встать себе в кильватер и повел ее в Севастополь. В 03.45 6 ноября «Армения» вошла в Главную базу. Переход был завершён. По его итогу капитан-лейтенант Ворков в своем отчёте написал следующее:

«Транспорт «Армения» имел предписание следовать в Ялту. Я же, как командир конвоя, имел предписание доставить его в Севастополь. После уже узнал, сколько потребовалось труда, чтобы транспорт «Армения» заставить идти в Севастополь, а не в Ялту, ибо последняя уже была взята немцами».

Как говорится, лучше и не скажешь. Если сюда добавить тот факт, что Ялта, на самом деле, была в советских руках, и немцы даже не вышли на подступы к городу, а командиры «Груза» и «Армении» имели актуальное распоряжение оперативного дежурного штаба флота идти именно в Ялту, а не в Севастополь, то картина становиться просто жуткой. «Армению» буквально привели на смерть.

6 ноября 1941 года. «Армения» в Севастополе

Обстановка в Севастополе обострилась 30-31 октября 1941 года. Именно тогда, согласно воспоминаниям полковника медицинской службы А.И. Власова (в ноябре 1941 года — председатель военно-врачебной комиссии Черноморского флота), городские госпиталя приняли первые крупные партии раненых, доставленных с Ишуньских позиций.

В связи с тем, что организацию обороны Севастополя взяло на себя командование Приморской армии, было принято решение о передаче дела санитарного обеспечения в только что образованном Севастопольском оборонительном районе, санитарному отделу Приморской армии. Все же морские санитарные учреждения, по решению Военного совета Черноморского флота, подлежали эвакуации из Севастополя.

Морские госпитали и лазареты начали сворачиваться и готовиться к переходу на Кавказ. Часть имущества и здания были переданы санитарному отделу Приморской армии, который развернул свою сеть эвакогоспиталей и медсанбатов.

Но, прежде чем эвакуироваться, морские госпитали должны были вывести раненых, поступивших с Ишуня. Весь день 1 ноября шла доставка последних из госпиталей к причалам для погрузки их на суда. Были задействованы все санитарно-транспортные средства Главной базы (автомашины, повозки, катера), включая машины 5-го медико-санитарного отряда ЧФ.

План транспортировки был выдержан. К исходу суток 1 ноября 1941 все подлежащие эвакуации раненые (1791 человек и 450 человек из состава батальона выздоравливающих), были погружены на корабли.

В 14.32 2 ноября из Севастополя в Туапсе в сопровождении двух сторожевых катеров (СКА-118 и 119) вышел теплоход «Украина». На его борту пассажиры, груз табачной фабрики, а также подлежащие эвакуации раненые. Кроме того, на корабль погрузили личный состав и имущество базовой поликлиники ЧФ, 50% личного состава военно-морского госпиталя «Учкуевка», 50% военно-морского госпиталя 2-го разряда (бывшая дача Максимова), несколько врачей и вольнонаёмных сотрудников Севастопольского военно-морского госпиталя 1-го разряда.

После ухода «Украины», раненых в Севастополе практически не осталось. Но, бои за город продолжались, и они были весьма кровопролитными. Буквально через сутки после ухода «Украины», к 15.00 3 ноября, Военно-морской госпиталь № 41 («Учкуевка», Инкерманские штольни) принял уже 300 новых раненых. Их обрабатывали, кормили и тех, кто был в состоянии выдержать транспортировку, отправляли в Военно-Морской госпиталь 2-го разряда на бывшей даче Максимова. При этом, поток раненых не ослабевал.

В это время начал разворачиваться медсанбат Приморской армии. Но, всё равно, основная тяжесть санитарного обеспечения лежала на морских госпиталях. В частности, продолжал принимать раненых и Севастопольский военно-морской госпиталь 1-го разряда. Это происходило несмотря на то, что здания госпиталя находились в опасном положении из-за возможной угрозы вражеских бомбардировок, а подземных убежищ на территории этого госпиталя создано не было.

В итоге, было принято вынужденное решение не задерживать раненых в Севастополе, а отправлять их, как можно скорее на Кавказ. Логистическую цепочку от фронтовой зоны до госпиталей и оттуда до пристаней, обеспечивал автотранспорт 5-го медико-санитарного отряда ЧФ.

К 5 ноября 1941 года обстановка в городе обострилась. Над Севастополем повисло настроение неуверенности. Эвакуация ускорялась. Работа стационарных военно-морских госпиталей окончательно приняла характер работы полевых подвижных госпиталей. Раненые для лечения не задерживались, а при первой же возможности, отправлялись к причалам для последующей эвакуации.

В 20:47 5 ноября в сопровождении эсминца «Способный» из Севастополя в Туапсе вышел санитарный транспорт «Абхазия». Сколько точно раненых было на его борту, неизвестно, но то, что они там были, это однозначно.

6 ноября 1941 года в Севастополе в медико-санитарном отделе флота осталось всего четыре врача — начальник отдела Золотухин, комиссар отдела Алексеев, военврач 1-го ранга Зарубин, интендант 1-го ранга Багрий-Шехматов. В санитарном отделении главной базы, кроме самого Власова, остались два врача (Чоботов и Орлов) и два фельдшера (Харьковский и Кибальникова).

От Золотухина Власов получил распоряжение эвакуировать раненых на санитарных транспортах «Белосток» и «Армения». Кроме этих двух кораблей, в Севастополе находился ещё и теплоход «Грузия», однотипный с «Арменией».

Отметим, что изначально участие «Армении» в эвакуации раненых и медработников из Севастополя не планировалось. Но, потом, вероятно, решили воспользоваться «оказией» и использовать теплоход в указанных целях.

В итоге, «Армении» определили место приёмки раненых — пристань артиллерийских мастерских. «Белосток» же должен был подойти к пристани Карантинной бухты.

К сожалению, организовать нормальную погрузку раненых не удалось. Когда раненые были доставлены к пристани Карантинной бухты, выяснилось, что «Белосток» не будет их принимать. «Армения» же до 15.00 стояла на рейде Северной бухты против Севастопольского морского госпиталя 1-го разряда. На корабль катерами доставляли легких раненых вместе с обслуживающим их медицинским персоналом.

В 15.00 «Армения» подошла к пристани артиллерийских мастерских. Там под погрузкой стоял другой теплоход (вероятно, «Грузия»). И тут выяснилось, что пристань имеет вогнутую форму, и между стенкой и бортом корабля остается провал. Тяжелых раненых загрузить было невозможно.

Потребовали катер, надеясь с его помощью погрузить раненых со свободного левого борта. Катер задерживался. Но на этом чреда неприятностей не закончилась. Внезапно, стало понятно, что машины с ранеными и имуществом не могут подойти к пристани, так как при строительстве нового здания артиллерийских мастерских, застроили проезд к бывшей санитарной пристани, оставив только узкий проход. Пришлось разгружать раненых на расстоянии и потом нести их до пристани на носилках.

В итоге, катер всё-таки прибыл. Началась трудная погрузка раненых по трапу.

В 18.00 «Армения», по плану, должна была выйти в Ялту, а отойти от причала она больна была в 17.00. В реальности, теплоход покинул Севастополь с опозданием в два часа, то есть, в 20.10, но погрузку он прекратил по плану, то есть, в 17.00. В итоге, по данным Власова, в Севастополе на борт «Армении» погрузили:

«300 человек раненых, медицинский и хозяйственный состав лечебных и санитарных учреждений Главной военно-морской базы и значительное количество медико-санитарного имущества этих учреждений, назначенного к эвакуации. Вследствие недостатка времени удалось погрузить только часть имущества, подготовленного для этой цели. На борт «Армении» приняли медицинский и хозяйственный состав следующих учреждений:

1. Севастопольского военно-морского госпиталя во главе с главврачом военным врачом 1-го ранга С.М. Каганом;

2. Севастопольского военно-морского госпиталя 2-го разряда во главе с начальником госпиталя военврачом 1-го ранга Кормилицыным и военным комиссаром старшим политруком Рогачёвым;

3. Николаевского базового лазарета во главе с начальником военврачом 2-го ранга В.П. Пономарёвым;

4. санитарного склада № 280 во главе с интендантом 2-го ранга Н.А. Скородумовым;

5. санитарно-эпидемиологической лаборатории ЧФ во главе с военврачом 2-о ранга С.Г. Тарумовым;

6. 5-го медико-санитарного отряда ЧФ во главе с военврачом 1-го ранга М.Г. Строд;

7. Ялтинского военно-морского госпиталя во главе с военврачом 1-го ранга В.Т. Березиным;

8. значительное количество медицинского персонала и хозяйственных работников медико-санитарных учреждений 51-й Приморской армии;

9. небольшое количество эвакуированного населения города и военнослужащих Главной военно-морской базы и армии».

Кроме того, Власову был известен и план по погрузке 1000 раненых в Ялте. В то же время, в документах есть другой вариант загрузки «Армении» в Севастополе:

«- оставшийся личный состав военно-морского госпиталя 2-го разряда (бывшая дача Максимова);

— санитарно-эпидемическая лаборатория ЧФ;

— личный состав санитарного склада № 280;

— личный состав 5-го медико-санитарного отряда ЧФ, который обеспечивал сопровождение раненых на кораблях, не имеющих своего медицинского персонала;

— часть личного состава базового лазарета (бухта Стрелецкая);

— основной состав Севастопольского военно-морского госпиталя 1-го разряда (с частью имущества)».

При этом, отдельно указывается. что оставшийся личный состав Севастопольского военно-морского госпиталя 1-го разряда был погружен на танкер «Иосиф Сталин». Однако часть из этих людей самовольно пересели на «Армению».

Отметим, что автором были проведены длительные и кропотливые исследования с использованием, в том числе, данных портала «Память народа», имевшие целью выявление всех погибших на «Армении» военнослужащих. В итоге можно констатировать, что данные Афанасия Ивановича Власова о загрузке корабля являются наиболее актуальными.

В общем, в районе 17.00 6 ноября 1941 года «Армения» закончила погрузку. Ей предстоял переход в Ялту.

Продолжение следует.

Источники и литература:

1. Журнал боевых действий Черноморского флота 04.11–03.12 1941 г, Фонд 1087, опись 368, дело 30
2. Журнал боевых действий ВВС и ПВО 27.10 — 12.11 1941 г, Фонд 1080, Опись 136, дело 22
3. Журнал боевых действий Штаба Туапсинской военно-морской базы, 01.11.1941–31.12.1941 г., Фонд 1082, Опись 9, дело 1
4. Тетрадь для составления оперсводок 01.11.1941–12.06.1942 г., Фонд 1082, Опись 9, дело 6; 148 листов
5. Планы движения транспортов отделения конвойной службы Туапсинской ВМБ ЧФ, 19.11.41–30.06.42, Фонд 5757, Опись 3, дело 1
6. Постовой журнал охраны рейдов Туапсинской ВМБ 28.11.41–07.01.42, Фонд 5757, Опись 3, дело 2
7. Вахтенный журнал БТЩ «Груз» 13.10-31.12.1941 г, Фонд 1145, Опись 06524, дело 8
8. Отчетные материалы эсминца «Сообразительный» Отряда легких сил ЧФ по выполнению боевых операций с 22 июня 1941 года по январь 1942 года (листы 258–266), Фонд 2132, Опись 017385, дело 23, 362 листа
9. Журнал боевых действий Штаба Туапсинской военно-морской базы 01.11.1941–31.12.1941 г, Фонд 1082, опись 9, дело 1, 67 листов
10. Журнал обстановки оперативного дежурного Флагманского командного пункта Черноморского флота 17.10–21.11.1941 г, Фонд 1087, Опись 368, дело 100, 128 листов
11. Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Часть 1. НКВМФ СССР, Исторический отдел ВМФ — Управление военно-морского издательства НКВМФ, 1945 г.
12. Журнал боевых действий Черноморского флота 04.11–03.12 1941 г, Фонд 1087, опись 368, дело 30
13. Краткий обзор о деятельности медико-санитарной службы Главной Военно-морской базы Черноморского флота, Фонд 1087, Опись 5, дело 37
14. Журнал боевых действий ВВС и ПВО 27.10 — 12.11 1941 г, Фонд 1080, Опись 136, дело 22
15. Журнал боевых действий Охраны водного района Главной Военно-морской базы Черноморского флота 21.10 — 28.12 1941 г, Фонд 2089, Опись 91, дело 11
16. Журнал боевых действий 62-й авиационной бригады 16.10-11.11 1941 г, Фонд 1522, Опись 23, дело 2
17. Журнал боевых действий 32-го авиационного полка 20.10.41 — 30.01.42 г, Фонд 2874, Опись 1, дело 10
18. Отчеты командиров катеров о боевой деятельности за период 22.06.41 — 15.03.42 г, Фонд 2217, Опись 48с, дело 1
19. Отчеты командиров катеров о боевой деятельности за период 22.06.41 — 31.12.43 г, Фонд 2217, Опись 48с, дело 2
20. Отдел обеспечения коммуникаций Штаба ЧФ, Дело № 2, Общая переписка январь 1942 — декабрь 1942, Фонд 1087, Опись 379, дело 5
21. Архив Военно-медицинских документов. Фонд 5695, Опись 51878, дело 1
22. Архив Военно-медицинских документов. Фонд 5695, Опись 69758, дело 1, Медико-санитарное обеспечение Севастополя в Великой Отечественной войне. 1945 год. Л. 126–129
23. Краткий обзор о деятельности медико-санитарной службы Главной Военно-морской базы Черноморского флота, Фонд 1087, Опись 5, дело 37, лист 24
24. Архив ФСБ по Республике Крым и Севастополю, фонд 100, дело 1733