Вожди Первого народного ополчения Прокопий Ляпунов, Дмитрий Трубецкой и Иван Заруцкий. Обсуждение письма патриарха Гермогена.
Худ. Б. А. Чориков
Враг в столице
После гибели русской армии в Клушинском сражении (Клушинская катастрофа русской армии) возмущённые москвичи в июле 1610 года свергли царя Василия Шуйского. Бояре во главе с Фёдором Мстиславским образовали временное правительство, Семибоярщину. К Москве подошёл польский отряд во главе с гетманом Жолкевским. С учётом угрозы со стороны Лжедмитрия II, рать которого снова вышла к Москве и стояла у Коломенского, бояре решили договориться с поляками. В августе бояре подписали с поляками соглашение, согласно которому русским государем становился королевич Владислав Ваза – сын короля Сигизмунда III. Опасаясь сторонников самозванца, боярское правительство в сентябре пустило польские войска в стольный град (Как Россия чуть не стала колонией Польши).
Вслед за Москвой польскому царевичу присягнули многие провинциальные города. Воевода Пожарский привёл к присяге Зарайск, Ляпунов – Рязань. На короткое время возникла иллюзия, что наступил мир.
Московское боярство ждало, что Владислав без промедлений прибудет в Москву, и готовились к его встрече. Однако москвичи напрасно ждали царевича. В окружении Сигизмунда решили, что Русское царство пало, поэтому можно реализовать самые смелые замыслы. Сигизмунд не собирался отправлять сына в Москву.
Король теперь сам по праву силы собирался занять московский престол. Он раздавал своим русским сторонникам вотчины, насаждал в приказы своих людей и брал из русской казны деньги. Сигизмунд пожаловал Мстиславскому высший чин слуги и конюшего, который до него носил лишь правитель Борис Годунов при царе Фёдоре. Удельный князь получил новые доходы. Михаил Салтыков, один из разработчиков проекта избрания на московский стол польского королевича и глава русского посольства русской знати к Сигизмунду III под Смоленск, получил во владение Важскую землю. Его сыновья были пожалованы в бояре. Доверенным лицом польского монарха в Москве стал Фёдор Андронов. При Шуйском этот проворовавшийся купец бежал в Тушинский лагерь. Сигизмунд сделал вора главой Казённого приказа и хранителем царской сокровищницы.
Сигизмунд и слышать не хотел об очищении захваченных русских земель и об отводе в Речь Посполитую отрядов, которые по-прежнему разоряли русские года и селения. Требовал сдачи Смоленска. Салтыков советовал польскому королю объявить о походе против самозванца и под этим предлогом занять крупными силами Москву. Также поляки и слышать не хотели о крещении Владислава в православную веру.
Семибоярщина приняла на себя содержание польского гарнизона в Москве. Русские дворяне служили с поместий, поэтому казна тратила на них сравнительно немного денег. Западные наёмники получали большое жалованье. По словам Жолкевского, всего за несколько месяцев бояре выдали его солдатам 100 тыс. рублей. Подобные траты быстро опустошили казну, которую уже и так выпотрошил Лжедмитрий I. Тогда бояре отдали полякам в кормление города. Каждая рота получила свой город и направляла в них своих фуражиров.
Наёмники, ощущая себя победителями в завоёванной стране, не стеснялись. Брали не только деньги, различное добро, провиант и фураж, но и жен, и дочерей горожан, даже знатных. Это вызвало сопротивление. Боярское правительство, чтобы избежать восстания и отложения городов, отозвало поляков. Из сокровищницы стали изымать драгоценные предметы, серебро, отправляя на переплавку. Из серебра били монеты с портретом Владислава.
Польская оккупация
Жолкевский человеком был разумным и старался предотвратить столкновение между королевскими солдатами и местным населением. Его устав грозил жесткими наказаниями за мародёрство и насилие. На первых порах командиры старались выполнять требования гетмана. Однако вскоре он отбыл под Смоленск к королю. Перед его отбытием глава боярского правительства Мстиславский обещал новые уступки Польше: призывал Сигизмунда вместе с сыном в Москву, чтобы он управлял Русским государством пока Владислав не возмужает. Вместо Жолкевского польский гарнизон возглавил Александр Гонсевский.
Позиция Мстиславского и политика польского короля, который щедро раздавал думные чины «худым людям», чтобы создать себе опору в русской столице, вызвала раскол Семибоярщины. Патриарх Гермоген, князья Андрей Голицын и Иван Воротынский были недовольны Мстиславским. Голицын открыто требовал, чтобы Сигизмунд перестал вмешиваться в московские дела и скорее прислал в Москву сына. В противном случае Москва будет считать себя свободной от присяги. Воротынский поддержал эти требования.
Гонсевский, чтобы подавить московскую оппозицию, организовал интригу. При помощи Салтыкова и других пособников он состряпал дело против Гермогена и его сторонников на основе ложных доносов. Якобы заговорщики планировали пустить в Москву казаков самозванца и захватить столицу. Поляков планировали перебить, кроме самых знатных, Мстиславского привести к тушинскому вору. Мстиславского убеждали, что заговор направлен против него лично и лучших людей столицы. Мятежники, по их словам, собирались перебить всю знать Москвы, а их жен, сестер и дочерей отдать казакам и холопам. Доказательств подготовки восстания в Москве было много. Сторонники самозванца агитировали народ против польского королевича практически открыто. Голицын легко доказал в суде свою невиновность. Однако Гонсевский боялся Голицына больше всего, он приказал его арестовать. Князь был убит в заключении.
Воротынского также взяли под стражу. Человеком он был покладистым, быстро договорился с противниками и его вернули в Боярскую думу. Гермоген был самым решительным противником самозванца и Калужского лагеря. Поэтому в его связь с тушинским вором никто не верил. Тем не менее, суд вынес ему обвинительный приговор. Патриарха подвергли заключению.
Сломив боярскую оппозицию, Гонсевский усилил оккупационный режим. Ввёл солдат в Кремль. На воротах теперь стояли не только стрельцы, но и немецкие наёмники. Ключи от Кремлёвских ворот были переданы смешанной комиссии из представителей думы и польского гарнизона. Русский стрелецкий гарнизон столицы (около 7 тыс. бойцов) был постепенно расформирован. Стрелецкие отряды разослали по городам. С приближением зимы русские дворяне, как обычно, разъехались по имениям. В результате королевские солдаты в столице стали ведущей военной силой. Однако они могли контролировать только центральную часть столицы.
Укрепление польских позиций в Москве позволило королевским дипломатам усилить давление на московское посольство под Смоленском. 18 ноября 1610 года они потребовали немедленной сдачи Смоленска. Василий Голицын и Филарет Романов после совещания с земскими представителями отстаивали условия почётного мира. После этого послы фактически стали заложниками в польском лагере.
Доспехи польского гусара времён Великой Смуты
Народное сопротивление
Войска Семибоярщины при поддержке польских отрядов начали наступление на Калужский лагерь самозванца. Они выбили казаков из Серпухова и Тулы, готовились к наступлению на Калугу. Самозванец начал готовить тыловую базу в Воронеже и одновременно в Астрахани. При этом войска самозванца сохранили боеспособность.
Атаман Заруцкий в конце ноября – начале декабря 1610 года нанёс поражение отрядам Яна Сапеги (бывший гетман тушинского вора, затем перешёл на сторону короля). Казаки хватали дворян и солдат, везли их в Калугу и топили. Калужский стан всё больше втягивался в войну с польскими интервентами и приобретал патриотический окрас. Однако в декабре самозванца убил его начальник охраны князь Урусов (Как Лжедмитрий II едва не стал русским царем).
Сапега подступил к городу, но штурмовать не решился и ушёл. В Калуге никто не знал, что делать дальше. Калужские повстанцы стали искать соглашения с Москвой. Боярская дума направила в Калугу Юрия Трубецкого, чтобы он привёл местных жителей к присяге. Восставший мир (община) не послушал боярина. Калужане выбрали земских представителей и направили в Москву, чтобы изучить обстановку. Выборные посетили Москву и вернулись с неутешительными новостями. Казаки и горожане видели иноземцев, которые чувствовали себя в столице хозяевами, и разражённый народ, готовый в любой момент к восстанию.
Мир приговорил не признавать власть Владислава – пока он не прибудет в Москву, и все польские отряды не будут выведены из Российского государства. Трубецкой едва сбежал. Калуга снова восстала против Москвы. Тем временем Марина Мнишек родила «ворёнка». Вдова Отрепьева жила с новым самозванцем невенчанной, да и «воровала со многими» (подлинный отец ребёнка был неизвестен), поэтому Марину презирали. Калужане торжественно похоронили Лжедмитрия II и «честно» крестили наследника. Его нарекли царевичем Иваном. Движение, казалось, обрело новое знамя. Однако народ остался равнодушным к «царевичу».
Столица закипает
Гибель самозванца обрадовала московскую знать, но недовольство простого народа от этого меньше не стало. В Москве давно назревал социальный взрыв. Ненависть на лихих бояр теперь сочеталась с действиями интервентов. Кроме того, ухудшилось положение горожан. Столица давно забыла о дешёвом северском хлебе. Волнения в Рязанщине отрезали и этот источник продовольствия. Цены резко пошли вверх. Москвичам пришлось затянуть пояса. Но королевские солдаты считали себя хозяевами города и не хотели мириться с дороговизной. Они навязывали торговцам свои цены либо отбирали товары силой. На рынках то и дело происходили ссоры и драки. Они в любой момент могли перейти во всеобщий бунт. Не раз в городе раздавался призывный набат колоколов, и толпы возбуждённого народа высыпались на площадь.
Бояре и поляки начали предпринимать новые меры безопасности. С прежних осад пушки в большом количестве были установлены на стенах Деревянного (Земляного) и Белого города. Немало их было под навесом Земского двора. Власти приказали перетащить все пушки в Китай-город и Кремль. Туда же свезли все запасы пороха, которые изъяли из лавок и селитряных дворов. Теперь пушки, установленные в Кремле и Китай-городе, держали под прицелом весь посад. Солдаты Гонсевского патрулировали улицы и площади города. Был введён комендантский час. Всем русским запретили выходить на улицу с наступлением темноты до рассвета. Нарушителей убивали на месте.
Москвичи не оставались в долгу. Они старались заманить врагов в глухие места посада и там истребляли иноземцев. Извозчики отвозили пьяную «литву» к Москве-реке и топили там. В столице началась необъявленная война.
В Москве патриотическое движение в дворянской среде возглавили Василий Бутурлин, Фёдор Погожий и др. Они наладили связь с Прокопием Ляпуновым в Рязани. Этот рязанский дворянин последовательно воевал за Лжедмитрия I, Болотникова, Василия Шуйского. Под его началом были многочисленные дворянские отряды Рязанщины. Затем агитировал в пользу Скопина-Шуйского, а после его гибели поддержал выступление против Шуйского и решение думы избрать русским царем Владислава. Прокопий узнал о провале переговоров с польской стороной под Смоленском от своего брата Захария, который был участником посольства. Затем встретился с Бутурлиным и договорился о совместном выступлении против поляков.
Узнав о штурме Смоленска, Ляпунов открыто выступил против боярского правительства. Вождь рязанского ополчения обвинил польского короля в нарушении договора и призвал всех патриотов к сопротивлению. Прокопий обещал, что немедленно выступит на Москву с целью освобождения православной столицы от иноверцев. Он направил в Москву своего человека, чтобы договориться с Бутурлиным о совместном выступлении. Однако бояре вскрыли заговор. Бутурлина и гонца из Рязани схватили. Бутурлин под пытками во всем сознался. Слугу Ляпунова казнили, Бутурлина бросили в тюрьму.
А. Васнецов. Стены Деревянного города над рекой Яузой
Роль Гермогена
Новые казни и репрессии не испугали москвичей. Ряды сопротивления росли. Многие надеялись, что патриарх Гермоген возглавит народное движение. Открытое выступление церковного иерарха против предательства бояр снискали ему популярность. Его горячие призывы к борьбе сыграли важную роль в народном сопротивлении, формировании ополчений. Но его официальное положение тесно привязывало его к Семибоярщине. Мстиславский клялся в верности православию, и патриарх так и не решился полностью порвать с ним. Поэтому он не поддержал ни Калужский стан, который уже давно вёл борьбу с интервентами, ни восставших рязанцев. Так, в разгар зимы у Москвы появился большой казачий отряд во главе с атаманами Просовецким и Черкашениным, тушинского вора. Они были отозваны из-под Пскова к Калуге, но по пути узнали о гибели самозванца. Не зная, кому присягнуть, они обратились за советом к патриарху. Гермоген приказал казакам присягнуть Владиславу. Патриарх простил тушинских бояр, но не желал вступать в союз с бывшими воровскими казаками.
Гермоген считал, что миссию борьбы за веру и царство лучше всего возложить на города, которые не запятнаны в «воровских» выступлениях. Главным из таких городов был Нижний. В глубокой тайне патриарх составил обширное послание к нижегородцам. Гермоген объявил, что освобождает всех русских людей от присяги Владиславу. Заклинал нижегородцев не жалеть ни жизни, ни имущества для изгнания латинян и защиты русской веры.
«Латинский царь, – писал глава церкви, – навязан нам силой, он несёт гибель стране, надо избрать себе царя свободно от рода русского».
Павел Чистяков. «Патриарх Гермоген в темнице отказывается подписать грамоту поляков». 1860 г.
Продолжение следует…
Самсонов Александр
Опубликовано: Мировое обозрение Источник
Читайте нас: