В годы Великой Отечественной на фронтах, как известно, сражались и освобожденные из лагерей заключенные. Вопреки распространенному представлению, далеко не все из них должны были «искупать вину коровью» в штрафных подразделениях. Часть освобожденных из мест заключения сразу попадала в обычные части РККА.
Герой Советского Союза Георгий Федорович Платонов (сайт «Я помню») - один из тех офицеров, кому довелось вести в бой недавних заключенных не в штрафном подразделении.
Служил он в кавалерии, его дивизия формировалась в Уфе: «Пришло пополнение. Их построили, ну и как обычно: «Повара есть? Выходи! Кузнецы есть? Выходи! Санинстукторы есть? Выходи!» Эти категории вышли, а остальным: «Направо равняйсь! На первый второй рассчитайсь!» И мне говорят: «Принимай эскадрон!».
Пополнение пришло весьма своеобразное: «Начал я беседовать с личным составом, первый заходит, спрашиваю:
- Откуда?
- Из лагеря.
- Какой срок был?
- 75 лет судимости, три раза по двадцать пять. Бандитизм, вооруженный грабеж, два побега. А ему самому 25 лет отроду…
Стал я дальше разбираться, и оказалось весь эскадрон – уголовники… Помню, Сахаров из Ростова, симпатичный такой парень, вор - домушник. В общем, около ста человек, такая команда у меня была».
Не все из этой команды, правда, были ворами – профессионалами: «Один был из Сталинграда, машинист паровоза, схлопотал 25 лет, скромный такой мужик. Я у него спрашивал: «Как же ты срок заработал?» Говорит, мол, пришел состав, стрелочник указывал какой вагон на какие пути загнать, на маневровом паровозе загнали один вагон в какой-то тупик. Когда все закончилось, ему принесли огромный кусок мяса. Оказалось, что эта банда таким образом украла вагон мяса, который привезли для жителей Сталинграда. К нему домой приходят, а он варит мясо. «Откуда мясо?» – «Дали…» Ну и ему 25 лет, тоже дали. Соучастие! Говорит, мол, не знал, что ворует».
«Вдохновлять» эскадрон в наступлении можно было, используя «спиртовую» мотивацию «Когда шли по Западной Польше и Восточной Германии, там были небольшие селения, 10 – 15 домов, и стоит винзавод. Крестьяне, которые там живут, выращивают картошку или свеклу для переработки на спирт. Перед наступлением, на рекогносцировке с командирами взводов, я ставлю задачу, объясняю обстановку, что там и там наступаем, и говорю, что вон там находится спиртзавод, и предлагаю его взять, ну не отдавать же его соседям! А с каждым командиром взвода посыльный, и они сразу – шнырь к своим. В наступление идем, а уголовники: «Капитан, возьмем спиртзавод, не беспокойся!» И действительно, мои первые врывались на завод».
Затем надо было грамотно запастись драгоценной влагой: «Старшина у меня был, бывший директор ресторана в Казани, Асхан Займин, татарин по национальности. Из пулеметной тачанки он снимал пулемет, сзади в багажник, где ленты хранятся, складывал пустые канистры. В боевых порядках эта тачанка ворвалась на спиртзавод, а там уже другие солдаты запасаются спиртом. Асхан кричит: «Все назад! Стрелять буду!» Набирает канистры, поджигает завод, и в тыл. Бой кончился – «Вот теперь пейте!» И все знали, если спиртзавод берем, то командир эскадрона позаботится».
Но, как отметил Георгий Федорович, никто из его подчиненных при этом, дорвавшись до спирта, ничего чрезвычайного не понаделал, в «штрафники» никого из них отправлять не пришлось. Умели они не шуметь и «не светиться», наслаждаясь жизнью…
При этом боеспособность своих подчиненных командир оценивал чрезвычайно высоко: «Ребята были отчаянные, им что немца украсть, что теленка у поляков, без разницы было. Дай бог бы каждому таких солдат. Благодаря им, я и получил звание Героя». Разумеется, это высокое звание командиру эскадрона было присвоено вовсе не за захват спиртозаводов…
Отказываться после войны от своего «ремесла» уголовники-кавалеристы вовсе не собирались. Вот как в этом убедился их командир: «Я хотел сфотографировать всех своих, на память портреты сделать. Я только на Сахарова наведу фотоаппарат, а он сразу закрывает лицо рукой. У меня был маленький чемоданчик, в котором я хранил готовые снимки и пленки. И они украли чемоданчик. Осталась только пленка в фотоаппарате и две в кармане, только они уцелели. В чемоданчике были и мои документы… они подкинули мне документы. Я им: «Верните хоть негативы!» – «Нет!» Я тогда не понял, что значит для уголовника фотография. Такой ценнейший материал у меня исчез». Фотографии в чужих руках профессиональному уголовнику ни к чему, это понятно…
Подпишись: