Вермахт 22 июня 1941 года перешел границу на всех запланированных участках, наступая по трем направлениям: группа армий «Север» двигалась через Прибалтику в сторону Ленинграда, группа армий «Центра» - на Москву через Минск и Смоленск, группа армий «Юг» - через Украину в сторону Днепра. На южном направлении немецким войска должны были противостоять части Киевского Особого военного округа, в первый день войны реорганизованный в Юго-Западный фронт.
Киевский Особый военный округ был, пожалуй, сильнейшим оперативно-стратегическим объединением Красной армии и обладал внушительным количеством танков: на 1 июня 1941 года в его составе находилось 8 механизированных корпусов, в которых числилось 5465 боевых машин. Правда, из них лишь 4788 были боеготовыми, а сами мехкорпуса были рассредоточены на огромной территории и не всегда укомплектованы, что создавало значительные трудности при организации обороны. Кроме того, у Киевского округа, как и у других округов, катастрофически не хватало грузовых автомобилей: пехоте часто приходилось пешком преодолевать огромные дистанции. Все это в совокупности не могло благоприятно сказаться на быстроте переброски войск к границе.
В свою очередь 1-я танковая группа генерал-полковника Клейста, перейдя советскую границу в районе города Сокаль на стыке 5-й и 6-й армий, имея более скромное количество танков (580 машин), но перевес в грузовиках, бронетранспортерах и мотоциклах, сумела в первый же день войны прорваться вглубь на 30 км в направлении города Берестечко. Имея подавляющее преимущество в воздухе, немцы сломили рассредоточенные силы приграничных частей Юго-Западного фронта. Связь между советскими армиями была разорвана, сведений о реальной обстановке было крайне мало.
Уже вечером 22 июня наркомат обороны СССР выпускает Директиву №3 за подписью Семена Тимошенко, Георгия Маленкова и Георгия Жукова, которая предписывала Юго-Западному фронту:
«Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6А, не менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 26.6 овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с краковского направления».
Поскольку приказ наркомата был неосуществим, на военном совете фронта развернулась борьба между сторонниками наступления и сторонниками перехода к обороне. Вторую точку зрения защищал начальник штаба генерал-лейтенант Пуркаев, настаивая на том, что в короткий срок перебросить части для контрудара не получится, а их ввод в бой по очереди будет означать неизбежное поражение. Его предложением был переход к обороне на линии старой границы, дождаться отступления приграничных частей, а уже после этого наносить контрудар. Противостоял ему заместитель начальника Генштаба генерал-майор Ватутин, выступая за немедленное наступление. Именно Ватутина поддержал командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Кирпонос, который считал, что Люблин все же взять не удастся, но нанести удар было необходимо.
23 июня в штаб фронта прибыл Жуков, требуя немедленно создать ударную группировку. Тогда же были получены первые сведения об обстановке: ряд дивизий, находящихся в приграничной зоне, был окружен, остальные вынужденно отступали на Восток. В боях увязли 4-й, 15-й и 22-й мехкорпуса, 8-й, 9-й и 19-й находились на марше, неся потери от действий вражеской авиации. Но, несмотря на неблагоприятную обстановку, Кирпонос все же настоял на контратаке, предписав 24 июня командующему 5-й армией Потапову силами 22-го мехкорпуса и 135-й дивизии ударить на Владимир-Волынский, командиру 15-го мехкорпуса Карпезо наступать на Берестечко, а командующему 6-й армией Музычко выйти из оборонительных боев и также нанести удар по Берестечко. Таким образом Кирпонос рассчитывал задержать противника до подхода других частей, которым до передовой оставалось 200-400 км.
Завязавшиеся бои, кроме несогласованности действий, отмечались еще и противоречивостью приказов командования. Так, Музычко вместо удара на Радехов, где проходило основное направление удара 1-й танковой группы противника, перебросил 4-й мехкорпус на левый фланг, где сильного сопротивления не было. И несмотря на отдельные успешные контратаки (15-й мехкорпус Карпезо все же смог потеснить немецкие войска, однако разбить их не сумел), Юго-Западный фронт нес большие потери и вынужденно отступал. 25 июня немцам вновь удалось использовать брешь на стыке 5-й и 6-й армий, развив наступление по прямой на Киев. Противостоять этому командование Юго-Западного фронта вновь попыталось разрозненными ударами, но они снова не сумели переломить обстановку.
Определенного успеха удалось добиться 9-му мехкорпусу Рокоссовского, который сразу после длительного марша нанес удар по Клевани, отбросил части 3-го мотокорпуса вермахта, к Ровно прорвался 19-й мехкорпус Фекленко. Оба они продолжили наступление, создавая угрозу передовым частям вермахта на данном участке. Но и этот шанс не был использован командованием фронта, поскольку советские мехкорпуса двигались по расходящимся направлениям, не имея между собой связи и не координируя действия.
В районе Бродов продолжали сражаться 8-й и 15-й мехкорпуса, нанося удар по южному флангу 1-й танковой группы немцев. Но советские части были изрядно потрепаны в предыдущих боях, понесли огромные потери и страдали от действий вражеских самолетов. К концу 26 июня командование фронта наконец подвело итоги контрударов, признав бессмысленность отдельных ударов силами танковых частей без поддержки авиации, артиллерии и пехоты и сделав вывод о необходимости отвести еще боеспособные части для создания линии обороны при поддержке находящихся на марше стрелковых корпусов. Но Жуков настоял на продолжении контрударов, приказав 27 июня перейти в наступление и разгромить противника у Луцка и Дубно.
Но наступление вновь не имело успеха, повторяя ситуацию предыдущих дней. 8-й мехкорпус оказался в окружении, остальные части были вынуждены отступать, потеряв большую часть машин. 29 июня потенциал для дальнейших контратак был окончательно исчерпан, оставшиеся силы перешли к обороне.
Поражение Красной армии в битве за Дубно стало результатом как грамотных действий немецкого командования при применении концентрированных ударов, согласованности всех родов войск и высокой мобильности, так и просчетами руководства Юго-Западного фронта и Генштаба, которые, не видя реальной обстановки, пытались лишь разрозненными силами механизированных корпусов нанести удар по противнику. Сказывались также слабая поддержка авиации, плохая подготовленность советских танкистов и отсутствие связи. Вот как об этом вспоминал Константин Рокоссовский:
«Всю информацию пришлось добывать самим. Работники штаба во главе с [начальником штаба 9-го мехкорпуса] генералом Масловым быстро освоились в той, порою казалось—невыносимой, обстановке, в которую мы попали, и смогли обеспечить нас необходимой информацией. Но далось это дорогой ценой: многие штабные офицеры погибли, выполняя задания».
Битва за Дубно стала одним из крупнейших танковых сражений в истории, и в нем Красная армия проявила себя не с лучшей стороны. Несмотря на отчаянные попытки отбросить противника и успех на отдельных участках, поражение было сокрушительным. Но в то же время упорное сопротивление Юго-Западного фронта вынудило командование вермахта перебрасывать дополнительные силы с центрального направления наступления, где также шли ожесточенные бои.
Маятник истории
Подпишись: