Как предвоенный передел собственности спровоцировал Вторую мировую
Продолжение. Начало здесь
Явление первое: Гитлер
Войдя в Рур, французы, конечно, не собирались уже его оставлять. Наоборот, захватив центральный плацдарм, они развернули кипучую деятельность по дальнейшему расчленению страны.
Идея была следующей: отделив от протестантского севера католические земли Германии, создать от Австрии до Нижнего Рейна блок буферных лимитрофных государств (на манер выстроенных Версалем вокруг Советской России). При этом Рейнская область должна была превратиться в Рейнскую республику, а Бавария — в католическую монархию под патронажем Франции.
В осуществление этих планов французы опирались на местных сепаратистов, обещая им освобождение от уплаты версальских репараций и большие займы (подобные тому, который получила Австрия). Вскоре мощная организационная работа принесла плоды.
В ночь на 21 октября 1923 г. была провозглашена независимая Рейнская республика, мгновенно признанная Францией. А 9 ноября (в пятилетнюю годовщину ноябрьской революции), провозгласить свою независимость готовилась Бавария во главе с ее премьер-министром Густавом фон Каром.
В это же время шумно отметить в Германии шестую годовщину русского «октября» намеревался Коминтерн. Политический и экономический кризис давал Интернационалу шанс поднять коммунистическое восстание по всей Германии.
План восстания был тщательно разработан. Для его подготовки в Германию были засланы эмиссары (Огюст Гуральски, Матьяш Ракоши). Его центром должна была стать Саксония, где к власти в марте 1923-го пришли социал-демократы. С помощью местных властей коммунисты намеревались овладеть необходимым количеством оружия. После чего восстание должно было распространится по всей стране.
Чтобы усилить хаос, Ракоши намеревался взорвать железнодорожный мост, соединяющий Саксонию с Чехословакией, чем вызвать вмешательство чехов. Придти на помощь немецким товарищам готовилась и Красная Армия.
В Москве не сомневались в успехе этого грандиозного предприятия, однако германские власти неожиданно проявили реакцию. 13 октября правительство Штреземана при поддержке рейхсвера вводит в Саксонии чрезвычайное положение. Этим молниеносным «блиц-кригом» планы революции в Германии были разрушены.
Небольшая буча поднялась лишь в Гамбурге. Здесь 23 октября активизировались группы боевиков, начались захваты полицейских участков. Но через 30 часов уличных боев полиции с рейхсвером удалось навести порядок.
И вот одновременно со всеми этими грохочущими по всей Германии событиями, Франция готовится привести в действие свой план по отделению Баварии. Не приходится сомневаться, если бы французам удались их планы, следующим актом немецкой драмы стал бы распад и последующая большевизация страны. Последнее же означало бы начало коммунистического хаоса по всей Европе.
Все это, разумеется, прекрасно видели не только в Германии. Масштабная реакция против французской авантюры в Руре должна была последовать. Но первыми поднялись немецкие нацисты.
Ветеранская организация «Kampfbund» в союзе с маленькой партией националистов, желая помешать сепаратистским планам Кара, предприняла попытку переворота. Полагались на силы рейсхвера, заговорщики хотели арестовать Кара, а затем, пройдя «маршем на Берлин”, свергнуть президента и объявить национальное правительство.
Попытка, однако, не удалась. Демонстрация националистов была расстреляна полицией. Более двадцати демонстрантов было убито, главные заговорщики схвачены и осуждены за государственную измену. Но, принимая во внимание все вышесказанное, не удивительно, что в глазах целого народа, они стали национальными героями. А никому не известный доселе лидер крошечной националистической партии в один день стал знаменитостью. Звали его Адольф Гитлер.
На следующих выборах в баварский ландтаг национал-социалисты получили каждый шестой мандат. А в германский рейхстаг на декабрьских выборах 1924 года прошло 40 депутатов от НСДАП.
Так французская оккупация Рура завязала основные узлы будущей европейской трагедии.
Явление второе: Шахт
Итак, 8 ноября 1923 года Мюнхенский путч расстреливает полиция. Гитлер и его товарищи оказываются за решеткой. А 12 ноября на политическом небосклоне страны в роли уполномоченного по национальной валюте появляется Ялмар Шахт, человек, которого будут называть спасителем Германии от гиперинфляции, а позднее — творцом «экономического чуда» Третьего Рейха.
В этот момент страна переживает пик гиперинфляции. Спекулянты на черном рынке торгуют долларами уже по 12 трлн. марок за штуку. Но 20 ноября безумие прекращается. Рейхсбанк объявляет о своей готовности покупать иностранную валюту по курсу 4,2 триллиона марок за доллар. Одновременно Шахт объявляет об отказе Рейхсбанка принимать так называемые «чрезвычайные деньги», которые в тот момент печатали уже все кому не лень («каждый сам себе Рейхсбанк» — как выразился Шахт).
Для спекулянтов, которые как в каком-то волшебном сне продолжали вершить свои грандиозные махинации, это прозвучало как гром среди ясного неба. Падение марки немедленно прекратилось.
В своих мемуарах Шахт вспоминал, что когда в первый день работы пришел в Министерство финансов, в его маленьком темном кабинете обнаружился только стол с телефоном. В течение недели, сидя за этим столом, он обзванивал знакомых банкиров. И видимо достиг необходимых соглашений. Марка была стабилизирована на отметке 4,2 триллиона за доллар.
Это интересная цифра. 4,2 марки — именно столько перед войной стоил доллар. Можно сказать, что война обошлась Германии в падение ее валюты в триллион раз. А можно и так, что вся германская мощь 1913-года стоила теперь один американской доллар. Было ли это показательной шуткой банкиров или, как уверяет Шахт, наиболее удобной для бухгалтеров цифрой (которым ничего не приходилось пересчитывать, только стирать нули)?
Так или иначе, но двенадцать нулей, нарисованных невидимой рукой рынка, стоящих за «магической цифрой», теперь действительно оказались стёрты.
В этот же день президент Рейхсбанка Хафенштейн, человек, запустивший процесс гиперинфляции и потерявший на ней практически весь золотой запас страны, умер от сердечного приступа.
Сам Шахт назвал 20 ноября вехой в истории стабилизации марки. Справедливо. Остается только добавить, что Германия в этот момент представляла собой финансовый труп с полностью выпущенной из него кровью. Но тело ее было еще вполне пригодно для дальнейших манипуляций. Достаточно было лишь накачать его «новой кровью» и заставить работать на себя, как некоего нового Голема.
Именно это и было осуществлено с помощью т.н. «Плана Дауэса», разработанного при непосредственном участии Шахта.
План Дауэса
Очевидно, что в прекращении экзекуции над Германией были заинтересованы не только немецкие националисты. Осуществления планов Франции стать хозяином континента не могли допустить и англичане. И лишь только истинные цели захвата Рура стали ясны, они забили тревогу. Дело вполне могло кончиться новой полномасштабной войной, на этот раз — Англии и Германии против Франции.
(Заметим в скобках, что летом 1940-го, после того как англичане потопили в портах французский флот, война петеновской Франции в союзе с Германией против Англии вполне могла стать реальностью. Так прихотливо вьется ткань европейской политики).
Однако, и в 1934-м до войны Англии и Германии против Франции дело не дошло. Американцы предложили путь более изящный и доходчивый до французов — обвал франка. Для союзных бастионов доллара и фунта это оказалось не самой сложной задачей. В начале 1924 года курс франка был обрушен на валютных биржах. После чего, для «спасения французской валюты» группой Моргана был предложен Франции кредит в 100 миллионов долларов под залог французского золота. В конце апреля посол США в Берлине Алансон Хьютон запишет в своём дневнике: «Англия и Америка взяли франк под контроль и, видимо, могут теперь делать с ним всё, что захотят».
Пуанкаре понял, что зашел слишком далеко и запросил пощады (воевать с оружием в руках французы готовы не были). Спешно созванная в Лондоне Конференция стран Антанты зафиксировала победу англо-американского блока. 8 апреля 1924 г. был обнародован т.н. План Дауэса, разработанный банкирами группы Моргана (которую и представлял Дауэс) при участии Ялмара Шахта.
План предполагал прекращение оккупации Рура и поддержание экономики Германии с тем, чтобы та могла продолжать выплачивать репарации. Для этого в обескровленное тело Германии вливался огромный финансовый заем — 200 миллионов золотых долларов. Для контроля и оплаты займа основные статьи бюджета Германии, акцизы, пошлины, а также право эмиссии переходили под контроль «комиссара по налогам” (то есть, все той же группы Моргана). Под контроль «репарационной комиссии” сроком на 40 лет переходили также все железные дороги Германии. Национальная валюта прекращала свое существование и заменялась «золотым стандартом” (новая «золотая марка», по сути, и означала доллар).
Таким образом, на мостик германского экономического корабля вступал американский финансовый капитан. А колеса германской экономики должна была крутить отныне река американского банкового капитала.
Как же крутилось это финансовое колесо? А вот как: США предоставляют кредит Германии. Та выплачивает репарации союзникам. Союзники в свою очередь возвращают свои военные долги американским банкам. После чего деньги вновь возвращаются в Германию в качестве займа. И так по новой. Этот чудный план Кейнс назвал «великим круговоротом бумаг» через Атлантику.
Иными словами, международный банковский капитал учреждал в Берлине свой «независимый» Бастион (по типу американской ФРС, Лондонского и Парижского Центробанков) и включал его в цикл своих глобальных спекуляций. Новое приобретение банкиров было тем более выдающимся, что одновременно большая часть промышленности, транспортная и финансовая система Германии оказывалась в их руках. (Сделка, которую можно, пожалуй, поставить в ряд с хрестоматийной покупкой Натаном Ротшильдом английской финансовой системы после битвы при Ватерлоо).
Итак, подведем первые итоги.
Попытка французов добить умирающего льва захватив Рур, провалилась. (Заметим, однако, что, при всей ее бандитской, в общем, сущности, это была последняя, в этом роде, попытка континентальной державы удержать власть над Европой). Поражение Франция означало капитуляцию континентальной Европы перед англо-саксонским капиталом.
Сама же Германия, лишенная важнейших элементов суверенитета: управления финансами, контроля над транспортной системой, надзора над сбором налогов и пошлин, независимости судебной власти, обращалась по сути в американскую колонию (вернее, колонию банковских домов Уолл Cтрита).
Не нужно было обладать слишком проницательным умом, чтобы понять, что скоро та же судьба ожидала и остальную Европу. Но после долгих месяцев шантажа возможным революционным хаосом, анархией и полномасштабной войной, испуганным европейцам оставалось лишь безропотно принять условия англо-американского мира.
Так оккупация Рура заложила основания будущей европейской войны и будущего «нового порядка» европейского дома. Французы отступали, но по путям, протоптанным ими, в Европу полновластно входил американский капитал.
Позднее, сам генерал Дауэс (лицо в сущности совершенно ничтожное, призванное лишь для того, чтобы дать имя процессу, действительные элементы которого не нужно слишком афишировать) простосердечно заметит: «Если бы Франция не была в Руре, то и мы (т. е. американцы) не были бы здесь».
Фактически, с принятием плана Дауэса, Большая Приватизация Европы могла бы пройти тихой сапой, так, что никакая новая война, возможно, и не потребовалась бы. Если бы… Если бы не крах финансовых бирж 1929 года.
Фото: Berliner Verlag/Archiv/ GLobal Look Press
Подпишись: