Бульдозерная революция — предтеча всех прочих
Югославия просуществовала менее ста лет: с 1918 по 2006 год. После окончания гражданских войн начался делёж активов почившей в бозе СФРЮ. Существовавшая с 2003 по 2006 год «Малая Югославия» в составе Сербии и Черногории получила 38 процентов от золотовалютных резервов и 39,5 процента дипломатического и консульского имущества. Также пропорционально разделили и долги бывшей федерации: сербы с черногорцами — 38 процентов, хорваты — 23 процента, словенцы — 16 процентов, бошняки с герцеговинцами — 15,5 процента, македонцы — 7,5 процента.
Впрочем, стоит начать сначала. С начала XXI века и начала конца Слободана Милошевича. Западные исследователи называют режим последнего лидера Югославии авторитарным. Их коллеги из России столь резких выражений стесняются, но слово «полуавторитарный» можно услышать и от них. Что на самом деле многое говорит о последнем лидере Югославии: к Милошевичу после войны с НАТО и последующей трагической судьбы в нашей стране принято относиться с симпатией, но даже у нас такие вот определения прорываются. Сербы же Слобо любят значительно меньше, чем русские.
Ещё в 1995 году Милошевич был достаточно популярен в стране, но к 1999 году былую популярность сербский лидер потерял. На Западе причиной его свержений называют традиционную в таких случаях «коррумпированность режима». Коррупция, само собой, была, но хочется даже сказать пару слов в её защиту: 90-е годы были временем жуткого бардака, когда рыночная экономика оказалась наложена на законодательную базу прежнего социалистического уклада. Поэтому ни один чиновник не мог решать вопросы, которые он обязан решать согласно букве и духу закона: работал только здравый смысл и житейская логика. Оплату также требовали исходя из этих критериев, так что... В коррупции можно смело обвинять все режимы на просторах бывшего социалистического лагеря.
Причиной падения популярности Слобо стало проседание уровня жизни, санкции, проигранная война. Каждого пункта по отдельности хватит, чтобы похоронить карьеру политика, а у Милошевича совпали все три... к которым он добавил четвёртый: собственные попытки закручивания гаек. После прекращения войны в Боснии было закрыто более 200 независимых радиостанций и телеканалов, включая весьма популярные, а быть политическим противником сербского лидера было смертельно опасно: видные оппозиционеры с пугающей регулярностью погибали или пропадали без вести. Как выразился один из противников Милошевича Злотан Джинджич: «На людей охотились, как на крыс».
Собственно говоря, и описанные ранее события в Косово, приведшие к бомбёжкам НАТО, происходили в рамках того самого «закручивания гаек». Но особенно невыгодно смотрелось это «закручивание» во внутренней политике с постоянным вилянием во внешней. Сначала президент показывает слабость, подписывая Дейтонские соглашения (что приводит к активизации сепаратистов), потом начинает военную операцию (что приводит к вмешательству НАТО), потом в ответ на угрозы НАТО выводит войска (что приводит к вводу контингента войск ООН) и так далее и тому подобное!
При этом скользкий, как уж, Слобо смог удержаться у власти даже после проигранной НАТО войны! США с союзниками, увидев, что Милошевич вновь может проскользнуть между дождевых капель, даже разрабатывали план его похищения или убийства, но... Было решено сменить в Югославии режим при помощи «мягкой силы». Началась операция с вербовки сербских высших чиновников и генералов. Дело в том, что многие из них уже успели обзавестись счетами в западных банках, которые были заморожены, но могли быть разморожены в обмен на сотрудничество... «Иностранцы искали тех, кого можно было либо легко шантажировать, либо купить, либо у кого попросту хватало ума, что бы понять, что их время подходит к концу», — говорил впоследствии один из офицеров военной разведки Югославии.
Самой «крупной рыбой», попавшей в американский невод, стал Йовица Станишич — глава Управления государственной безопасности при МВД Сербии, работавший на ЦРУ с 1991 года. Именно в его распоряжении находился отряд специального назначения «Красные береты» — мегаэлитное подразделение госбезопасности, оставшееся пассивным в самый ответственный для Милошевича момент. Впрочем, активно контактировали с американцами и сербские военные, и сербские контрразведчики.
Вторым шагом стала консолидация сербской оппозиции. Оппозиция Слобо в стране была всегда, но это была масса разрозненных групп, партий, движений, живущих друг с другом как кошка с собакой. К тому же Милошевич достаточно умело стравливал их лидеров и проводил точечные репрессии против самых опасных. Благо это особого труда не составляло: лидеры сербской оппозиции были сборищем дегенератов, которые не могут ни украсть, ни на шухере постоять: попытка проведения серии оппозиционных митингов в 1999 году характеризовалась очевидцами как «абсолютнейшее фиаско, катастрофа и невиданный позор».
Поэтому работу по сплочению оппозиционных рядов пришлось взять на себя ЦРУ. И ведь получилось же! К началу 2000 года в стране появилась разношёрстная, но единая таки коалиция из 18 партий и движений, получившая название «Демократическая оппозиция Сербии» (ДОС). Это была «солянка сборная» из сепаратистов, радикальных либерал-демократов, монархистов, социал-демократов, антикоммунистов и христианских демократов, которую возглавили глава монархистов Вук Драшкович и глава прозападных либералов Зоран Джинджич, которые друг друга на дух не выносили (анархо-монархисты на Балканах — не ирония, а возможная коалиция!).
А затем началось самое трудное! Оппозиции понадобился глава, но откуда его взять? Американские разведчики с политтехнологами (их можно легко спутать) не стали заниматься самодеятельностью, а поступили по науке — наняли компанию по изучению общественного мнения «Пенн, Шон и Берланд». Перед компанией была поставлена задача: создать профиль человека, который смог бы стать конкурентом Милошевичу на выборах, и сотни специалистов провели 11 опросов общественного мнения на тему «Каким должен быть кандидат от оппозиции?» Была проведена титаническая работа, результатом которой стал набор требований к кандидату: «Быть националистом; иметь чистое прошлое; быть кем-то, кто никогда не имел отношения к режиму или деньгам из-за границы и не был замаран мелкой грызнёй между лидерами оппозиции». Лучше всего выдвигаемым требованиям соответствовал Воислав Коштуница, глава крошечной Демократической партии Сербии (её называли «фургонной партией» с намеком, что вся партия может разместиться в одном фургоне). Осенью 1999 года в Будапеште американцы организовали встречу глав сербской оппозиции, на которой выкрутили всем руки, заставив принять Коштуницу в качестве лидера. Негативный рейтинг американского кандидата составил всего 29 процентов, зато позитивный был целых 49! Это давало надежду на победу в первом туре...
И ведь это был крайне удачный выбор! Коштуница был человек: а) неизвестный широкой публике; б) умеренный националист; в) не участвовал в течение последних лет в уличных демонстрациях и политических интригах. К тому же он был адвокатом, имел приятные манеры и хорошо подвешенный язык. Ко всему прочему Коштуница не был типичным сербским политиком, то есть не был скомпрометирован лично и мог похвастаться постоянством политических взглядов.
В общем, я не думаю, что сильно ошибусь, если скажу, что Коштуницу бросили под танк: он должен был стать президентом Югославии, а Зоран Джинджич — премьер-министром Сербии, притом что о близости конца Югославии не догадывались только обитатели самых глухих горных деревень. И началось наступление!
ДОС вступила в предвыборную гонку на американских стероидах. Избирательную компанию разрабатывал Национальный демократический институт. Им были наняты тысячи активистов, обученных приёмам политической борьбы, ДОС обсуждала с американскими советниками каждое слово в своих ежедневных политических посланиях, спецподготовку прошли парламентские кандидаты и десятки тысяч кандидатов в органы местного самоуправления. Штаб, координировавший оказание помощи сербской оппозиции, был создан в Будапеште. Среди его сотрудников было тридцать специалистов по политической войне с опытом Ирака и Югославии за плечами.
Но главное — пришли деньги! Политика — это дорого. На сербскую оппозицию пролился дождь из вечнозелёных банкнот. Деньги поступали НПО, СМИ, оппозиционным политическим партиям, студенческим организациям, молодёжным группам. Передатчики радиостанций «Голос Америки» (иноагент в РФ), «Свобода» (иноагент в РФ), «Свободная Европа», «Немецкая волна», «Франц-пресс» и Би-би-си (сайт заблокирован в РФ) раскалялись от напряжённого вещания на сербском языке. При этом часто «западные голоса» использовали для вещания те же частоты, что и сербские правительственные радиостанции. Впрочем, всё это тяжёлая артиллерия, а для наступления нужна пехота, и её американцы в Сербии нашли.
В октябре 1998 года группа из дюжины сербских студентов организовала «Отпор» — небольшую антиправительственную организацию. Американцам импонировал намеренный отказ «отпоровцев» от элитаризма (большая часть оппозиционных организаций была интеллигентскими кружками, заражёнными неизлечимым снобизмом) и... ориентация на финансовую поддержку с Запада: студенты с самого начала решили зарабатывать на оппозиционной деятельности. Дополнительным бонусом была размытая структура организации, не позволявшая госбезопасности Сербии нанести ей один нокаутирующий удар.
На первое собрание «Отпора» в феврале 1999 года в Белграде не пришло и 30 человек. В августе того же года активисты провели в Нише перфоманс с разрезанием торта, каждый кусок которого по задумке организаторов символизировал одно из преступлений режима Милошевича. В общем, масштабы не впечатляют! Но уже вскоре «Отпор» издаёт в городе Нови Сад тиражом в несколько тысяч экземпляров книгу Джина Шарпа «От диктатуры к демократии» и бесплатно распространяет её в студенческой среде. В книгу вставлены несколько страниц приложения «Методы ненасильственного сопротивления» с подробными инструкциями по противодействию официальным властям.
Но кондитерскими изделиями и книгами дело не ограничилось. Агентство международного развития выделяет сербским студентам-оппозиционерам несколько сотен тысяч долларов на закупку баллончиков с краской, печать листовок, рисование плакатов и прочие мелочи: аренду помещений, покупку оборудования и оплату активистов. На выделенные деньги «Отпор» напечатал и распространил шесть тонн пропагандистской макулатуры, после чего получил ещё несколько миллионов долларов.
Для удобства встречи с главами оппозиции и обучение активистов американцы проводили за границами Сербии — в Черногории и Венгрии. Впоследствии к работе с «Отпором» подключился Международный республиканский институт в Будапеште, где молодых сербов на борьбу с собственным правительством натаскивал ведущий специалист по борьбе с диктатурами Роберт Хелви, полковник американской армейской разведки в отставке. Если Джин Шарп был теоретиком, сформулировавшим 198 методов ненасильственной борьбы, то Роберт Хелви стал практиком, под руководством которого «Отпор» разрабатывал свою стратегию и тактику.
В общем, к 2000 году ранее никому не известный «Отпор» стал разветвлённой структурой, скрытым руководством и жёсткой, хоть и незаметной, иерархией. Он организовал активную работу по дестабилизации ситуации в Сербии, и в этой работе он нашёл ценного союзника… в лице самого Милошевича. Дело в том, что к 2000 году его в Сербии уже органически не переваривали! Для оппозиции он стал средоточием абсолютного зла, для всех остальных — надоевшим главой государства. Так что пропаганда «Отпора» падала на благодатную почву, чему способствовала расплывчатость этой пропаганды. Программы-минимум и максимум отпоровцы не писали, зато на-гора выдавали трескучие лозунги типа «Отпор — потому что люблю Сербию». Напоминает «За всё хорошее — против всего плохого», не правда ли? И эмблему себе подобрали запоминающуюся: сжатый белый кулак в чёрном круге. Такую удобно рисовать на стенах при помощи трафарета. К моменту получения сигнала «три зелёных свистка» оппозиционеры на американские деньги организовали в Сербии 130 региональных представительств с 70 тысячами активных членов.
Так вот, Милошевич в июне 2000 года совершил роковую ошибку. Он протащил через парламент ряд поправок в конституцию, разрешавших прямые и всеобщие выборы. Это был «хитрый план» — демократические изменения, позволявшие самому Милошевичу ещё пару раз баллотироваться на пост президента Сербии. Ну и позиции 650-тысячной Черногории в сравнении с 7,5-миллионной Сербией они должны были ослабить. Интересно то, что Слобо был абсолютно уверен в своей победе: его мандат истекал в 2001 году, так что ещё год он смело мог не рыпаться, но было решено провести досрочные выборы. Акела промахнулся!
«Отпор» начал предвыборную кампанию под лозунгом «Время пришло!» Её смысл был в том, чтобы вытащить на избирательные участки молодёжь: оппозиционную, но выборы игнорирующую. Были наняты и обучены дополнительные тысячи активистов, налажены отношения с местными МПО, проведены рок-концерты, на которых раздавались футболки, значки и наклейки с символикой «Отпора». К кампании были привлечены звёзды шоу-бизнеса, спортсмены и лидеры мнений. Новая эмблема была выполнена в виде часов со стрелками, указывающими 23:55 и подписью «Время пришло!».
Одновременно начата кампания, направленная на сторонников Милошевича. На их предвыборные плакаты при помощи трафаретов наносилась надпись: «Он готов». В результате быть сторонником действующего президента в Сербии стало немодно, а где-то даже опасно. Это полностью сбило боевой настрой сторонников Слобо. 24 сентября 2000 года прошли выборы, которые показали, что от популярности Милошевича «Отпор» оставил рожки да ножки. Решение объявить выборы стало последней ошибкой президента. На него было оказано колоссальное давление извне: у границ страны НАТО проводило учения, США заранее объявили, что результаты выборов будут сфальсифицированы, ЕС выпустил обращение к сербскому народу, в котором объявлял, что санкции против страны будут сняты только после победы на выборах Воислава Коштуницы. А Россия, традиционный союзник Сербии, успела набить на Балканах столько шишек, что демонстративно не вмешивалась в происходящее.
25 сентября ещё не были подсчитаны все голоса на избирательных участках, а ДОС уже объявила о своей победе! Было объявлено, что Коштуница набрал 52 процента голосов, а Милошевич — только 33 процента. Победу Коштуницы признали все оппозиционные партии, но не только они, победу признала Сербская православная церковь, которая призвала Слобо мирно передать власть. Но избирательные комиссии объявили, что никто из кандидатов не набрал 50 процентов и будет второй тур, который назначили на 8 октября. А 29 сентября началась всеобщая забастовка. Школы, кафе, кинотеатры и магазины были закрыты с однотипной типографской надписью «Закрыто из-за ограбления», намекающей на фальсификацию результатов выборов. Были готовы активисты для организации демонстраций, была подготовлена боевая организация из нескольких сот головорезов, готовых к насилию.
Но всего этого не потребовалось. Не зря первым шагом ЦРУ по свержению Милошевича стала вербовка чиновников и военных. Когда в Белграде оппозиция начала антиправительственные митинги, выяснилось, что разгонять их у Милошевича нечем. И военные, и полиция, и госбезопасность отказались выполнять приказы президента. Сопротивление вооружённых щитами и дубинками полицейских демонстрантам было минимальным, «Отпор» молниеносно занял здание Народной скупщины, сломав ворота бульдозером, что дало название событиям 5 октября 2000 года «Бульдозерная революция».
Когда Милошевич отдал приказ начальнику сербского Генштаба генералу Павковичу принять меры, поскольку «подожжен государственный символ» (здание государственного радио и телевидения), тот ответил: «Подожжен, но жертв нет...». Президент закончил разговор фразой: «Ты не выполнил ни одного моего приказа...», и это было правдой. Когда «Красные береты» вышли на площадь, их командир Милорад Улемек снял шлем и, подняв три пальца в традиционном сербском приветствии, выкрикнул: «К чему всё это, братья? Не стреляйте!». Когда из рации раздался голос Милошевича, офицер демонстративно разбил её о землю.
После этого всё было кончено. В шесть вечера прекратил работу штаб МВД по борьбе с массовыми беспорядками. В городе начались погромы, а на телевидении — вещание оппозиции. Поздно вечером после переговоров с Коштуницей Милошевич выступил по телевидению и признал его победу. В ходе «бульдозерной революции» случайно погибли два человека. Американцы не скрывали своего участия в перевороте, они им гордились! Это стала первая из числа проведённых ими по всем канонам «бархатных революций», бескровных (или почти бескровных), с задействованием исключительно «мягкой силы». Первая, но не последняя. Чем можно закончить этот рассказ?
Американцы любят действовать по шаблону, и «бархатные революции» не стали исключением. Но чего не поняли стратеги и тактики из ЦРУ, так это того, что шаблон работает далеко не везде. В крупных странах применить его гораздо сложнее: слишком много денег понадобится на финансирование оппозиции, так же как не работают «бархатные революции» в странах с устойчивыми режимами. По сути дела, сам Милошевич стал главным виновником своего падения, американцы только подтолкнули его. Вот только самим цээрушникам это стало ясно не сразу. Отсюда — провальные попытки на Болотной и в Минске. И в Грузии после удачной «революции роз» последовал провал, отправивший в тюрьму Михаила Саакашвили. В общем, не стоит недооценивать «методички Шарпа» по организации госпереворотов. Но и переоценивать тоже не стоит. Противоядия уже найдены, и они — работают.
Фёдор Ступин,
