Если падет Украина…

Наши "политики" и "журналисты" приняли в качестве действующей догмы тезис, что если Украина проиграет, то следующей будет Польша. На берегах Вислы появятся российские войска, которые двинут прямиком на Европу. Глупость такого мышления очевидна и вопиюща, однако никто не осмеливается прямо сказать таким деятелям: вы лжете, ваша цель – не дать погаснуть военному пожару на востоке.

Этот "аргумент" очень охотно использует Владимир Зеленский, особенно в отношениях с поляками. Например, во время своего визита в Польшу, который был явным вмешательством в польские выборы, Зеленский "советовал" кандидату на высший пост в нашей стране Каролю Навроцкому (Karol Nawrocki) готовиться взять в руки оружие, потому что если Украина проиграет, то российское вторжение в нам обеспечено. Милитаристская пропаганда также очень хитро использует "знаменитое" пророчество Леха Качиньского: "Сначала Грузия, потом Украина, затем страны Балтии, а в конце, может быть, и моя страна – Польша". Интересно, что для обоснования своей политики безоглядной, безумной и неоправданной поддержки Украины "до самого конца" (то есть до ее победы над Россией) на "авторитет" лидера "Права и справедливости" Леха Качиньского охотно ссылаются и его политические конкуренты из партии "Гражданская платформа". Дональд Туск, желающий сыграть роль лидера военного европейского крестового похода против России, заявил: "Я хочу подчеркнуть, что независимая, суверенная Украина, сама определяющая свою судьбу – это не только очевидная историческая справедливость, но и, бесспорно, условие безопасности Польши и всей Европы". И добавил: "Сотрудничество ЕС с Украиной, достойным финалом которого станет членство Украины в ЕС, является частью плана безопасности против российской агрессии. Никто не имеет права ослаблять Польшу, Европу, Украину в какой-любо области, в том числе, что касается вступления Украины в ЕС. Мы говорим о польской безопасности. Тот, кто этого не понимает, либо дурак, либо предатель".

Этот поток лозунгов, вранья и ложных аналогий течет из уст не только Туска, но и большей части польских политиков и журналистов. Например, Яцек Жаковский (Jacek Żakowski), ныне журналист радиостанции TOK FM, сторонник максимально левацких теорий и группировок, любитель партии "Вместе" убеждает, что, как "учил нас Ежи Гедройц", нет свободной Польши без свободной Украины. "Это догма, не подлежащая обсуждению истина", – убеждал он. Пан Жаковский, к сожалению, мысли Гедройца совершенно не понял и не знаком с его последними, высказанными перед смертью предупреждениями, но об этом чуть позже.

Прежде всего, необходимо четко заявить, что главный тезис польского нарратива об этом военном конфликте основан на ложной оценке его генезиса. Об этом говорят американские реалисты, такие, как Джон Миршаймер. События на Украине являются результатом не "политики российского империализма", а безответственной и провокационной политики Запада, заключающейся в постепенном, шаг за шагом перемещении границ НАТО на восток, кульминацией которой стал прозападный государственный переворот в Киеве 2014 года. Несмотря на предупреждения многих здравомыслящих американцев, вся политика США в отношении России, реализующая "завещание" Збигнева Бжезинского, была одной большой военной провокацией. Превращение Украины из нейтрального государства в анти-Россию стало ее венцом и закончилось военным столкновением. Между тем, в Польше принято считать, будто бы этот конфликт является естественным следствием извечного безумного и варварского "русского империализма". "Доказательством" правдивости этого тезиса являются якобы события истории, хотя в результате исторического анализа можно прийти совершенно к другим выводам, как это делали хотя бы историки Краковской школы, а также такие политики и публицисты, как Роман Дмовский, Александр Бохенский или совсем недавно Анджей Валицкий и Бронислав Лаговский.

В комплекте с первым тиражируется еще один миф: русский (советский) поход для завоевания Европы и мира через труп Польши, хотя, если обратиться к истории, выводы можно сделать совершенно другие. Именно через территорию Польши совершались все попытки завоевания России – от походов Карла XII и Наполеона до "дранг нах Остен" Гитлера. При этом история не знает ни одного случая "похода России для завоевания Европы", потому что даже война 1920 года таким походом, вопреки нашему толкованию истории, не была. Также ложным является утверждение, будто бы без Украины не будет свободной Польши. Наоборот, можно утверждать, что именно существование сильной и агрессивной Украины, конфликтующей с Россией, вовлекающей нас в войну с ней, представляет угрозу нашей независимости.

Поразительно, но наши любители воевать до последнего украинца не знают даже творчества своего "гуру" Ежи Гедройца. При каждом удобном случае – в то время, когда Польша безоглядно поддерживает коррумпированное и строящее свою идентичность на фундаменте бандеризма украинское государство – архитекторы этой политики ссылаются именно на него. Сам Гедройц уже не может им ответить, но я уверен, будь "учитель" жив, он бы проклял своих "адептов". "Политика Ежи Гедройца", "завещание Гедройца", "политическая школа Гедройца" – это в последние годы мы слышим почти каждый день. Ежи Гедройц (1906-2000), редактор парижской "Культуры", стал своего рода алиби для польской восточной политики, для кавказских и антироссийских авантюр. Ответ на какие-либо сомнения всегда был коротким: "так завещал нам Ежи Гедройц". Предлагаю не заострять внимания на том простом факте, что Гедройц был не каким-то великим политическим мыслителем уровня Романа Дмовского, а лишь публицистом и журналистом. Дело не в этом. Проблема в том, что его мысли и взгляды в Польше после 1989 года были чудовищно искажены, стали инструментом манипуляции. Чтобы в этом убедиться, достаточно прочитать книгу под названием. "Папка Гедройца", представляющую собой сборник его редакторских заметок, сделанных после 1989 года.

Процитируем лишь некоторые из них: "Прежде всего, я, естественно, желаю России, чтобы она стряхнула с себя свое прошлое и стала демократической страной. Но для меня лично главным является вопрос нормализации польско-российских отношений, причем не только в политической измерении – здесь всегда могут оставаться те или иные расхождения – но и в сфере культурного сотрудничества. Это всегда было мне очень близко. С коммунизмом я начал бороться еще до войны и продолжал борьбу в эмиграции, но в то же время мне очень близка была русская литература, кто знает, не ближе ли в каком-то смысле, чем польская. Чего я больше всего боюсь, так это любого разнузданного национализма. Я боюсь, что борьба с советизацией, с коммунизмом перерастет в антироссийскую борьбу. Такого рода массовые настроения чрезвычайно опасны, и мы должны им противодействовать".

"Главное было не только иметь определенное видение будущего, но и завоевать доверие народов Советского Союза. У нас постоянно оперируют клише о федерации, о Ягеллонской идее (Польская концепция федерального государства, направленная в сторону Литвы, Белоруссии и Украины и представляющая государство-империю, основным противником которого является Россия. – Прим. ИноСМИ) и т.д. При этом забывается, что наши восточные соседи воспринимают такие концепции как проявление польского империализма. Страх перед польским империализмом все еще существует – даже в самой России".

"Сегодня все Ягеллонские идеи и т.д. не имеют смысла. Значение Польши состоит в том, что на протяжении всей истории она является мостом между Востоком и Западом, и это ощущается на каждом шагу".

"Хуже всего, что, если речь идет о восточной политике, особенно о России, Украине или балтийских странах, решающим ориентиром для нас является политика Соединенных Штатов. Иногда создается впечатление, что никакой политики независимой Польши не существует, что мы вассалы Соединенных Штатов".

(…)

Конечно, Гедройц был привержен своим идеям, таким, как поддержка Украины и Литвы, однако, как мы видим, его видение польских интересов на этих треках было несколько иным, чем у тех, кто на него постоянно ссылается. Во-первых, он не хотел, чтобы польская политика была по умолчанию антироссийской, во-вторых, считал, что она должна была быть лишена "ягеллонских" акцентов и мании величия, в-третьих, считал крайне важным нормализацию польско-российских отношений, наконец, предостерегал об опасности тотальной зависимости польской политики от директив Запада, прежде всего США. Гедройц не одобрил бы превращение Украины в государство, основанное на идеях крайнего бандеризма, более того, он, вероятно, счел бы такое государство антиукраинским по определению. Уверен, что сегодня Гедройц назвал бы политику Польши в отношении Украины и взятый польскими властями курс на войну безумием, а тех, кто при этом ссылается на него – дураками.