США, будучи не в силах победить КНР в открытой конкуренции, изобретают новые способы ограничения китайского экономического роста и сопутствующего ему расширения китайского присутствия на мировых рынках.
На этот раз на Западе появилась новая версия "китайской угрозы" и, соответственно, новый предмет претензий к Китаю – «избыточные производственные мощности», которые Пекину следует ограничить, потому что они якобы имеют отрицательные «мировые экономические последствия».
Данные претензии несколько обновили повестку отношений Китая с Западом в целом и текущих двусторонних контактов в частности.
В этом контексте интересно содержание начавшегося 4 апреля визита главы Минфина США Йеллен в Китай. Незадолго до этого ему предшествовали: поездка в КНР и встреча с председателем КНР делегации из США, состоящей из представителей делового, политико-экспертного и академического секторов; телефонный разговор председателя КНР Си Цзинпина и президента США Байдена по просьбе последнего.
После Йеллен Пекин должен посетить глава Госдепа США Блинкен, который, видимо, завершит этот виток дипломатической активности.
Китайские эксперты в целом положительно оценивают предстоящий визит Йеллен и выражают надежду, что визит может способствовать нахождению согласия, основанного на общих договорённостях глав КНР и США в Сан-Франциско в ноябре прошлого года, «несмотря на репрессии США в отношении Китая в технологической сфере, тарифы на китайский импорт и растущие нетарифные барьеры».
Стало известно, что Йеллен во время начавшейся поездки в Китай «прояснит глобальные экономические последствия избыточных производственных мощностей в Китае, которые подрывают производителей в США и фирмы по всему миру».
В связи с этим, старший научный сотрудник Китайской ассоциации международной торговли Ли Юн, замечает: «...производственные мощности Китая определяются спросом на мировом рынке, его эффективностью и масштабом его [китайского] обширного внутреннего рынка».
Эксперт считает, что называть избыточными мощностями производственные возможности КНР, удовлетворяющие мировой спрос на большой объём самой разнообразной номенклатуры товаров «было бы отклонением от фактов, если не злонамеренной кампанией по очернению Китая в соответствии с теорией снижения рисков».
Продолжением новых претензий Запада к КНР стали заявления главы группы Европейской народной партии (ЕНП) в Европарламенте Манфреда Вебера о том, что Китай извлекает выгоду из климатической политики ЕС. Он заявил, что «запрет Европы на двигатели внутреннего сгорания был серьёзной ошибкой промышленной политики, от которой выигрывает Китай», а «Зелёное соглашение», которое включает меры климатической политики ЕС, «не должно становиться «сделкой с Китаем»». Ранее Вебер отклонил в Европарламенте запрет на двигатели внутреннего сгорания к 2035 году.
Нынешние заявления Вебера являются продолжением жалоб Брюсселя на «чрезмерные» поставки продукции Китаем в ЕС, в частности электромобилей, в связи с чем руководство ЕС также считает это результатом «избыточных производственных мощностей» КНР. В данный момент ЕС проигрывает конкуренцию Китаю в этой высокодоходной отрасли. Последнее событие в этой области произошло в начале апреля: на китайский рынок электромобилей вышла очередная компания Xiaomi, до сих пор известная среди потребителей, в том числе и в России, как гигант бытовой электроники. За последние две недели она провела уже два раунда онлайн-заказов на свой первый электромобиль (EV) SU7. Нет сомнений, что в ближайшее время эта компания выйдет на мировой, в первую очередь на европейский рынок, ещё больше усугубив отрыв китайской электромобильной отрасли от европейской и американской.
На этом фоне заявления Вебера, в которых он отступает от «священных принципов» европейской «зелёной» веры, яляются неуклюжей попыткой оправдать протекционизм Брюсселя и найти в лице Китая козла отпущения за ошибочную экономическую политику собственно Евросоюза.
В итоге увязка Вебером «зелёной повестки» с претензиями к Китаю в «извлечении выгоды» из Европы свидетельствует о том, что климатическая политика, «зеленое соглашение», «борьба с углеродным следом», «зелёный» технологический переход и пр. «зелёная» демагогия была для Запада всего лишь средством восстановления своего мирового технологического и экономического лидерства, а не заботой о чистоте окружающей среды.
Говоря по сути вопроса, расширение присутствия на мировых рынках китайских компаний и товаров можно рассматривать и как предпосылку непрерывного экономического роста КНР и одновременно как неизбежный сопутствующий результат такого роста. В данном случае имеет место естественный процесс, многократно повторявшийся в мировой истории: как только внутренний спрос удовлетворён, излишки продукции на внутреннем рынке страны естественным образом ищут рынки сбыта в других странах.
Китайские эксперты правильно отмечают, что «западные страны делали это веками, но когда дело доходит до Китая, это становится "проблемой избыточных мощностей", угрожающей миру». Поэтому т. н. проблема избыточных мощностей стала для Запада новым удобным предлогом к оправданию санкций против Китая. Лицемерие и двойные стандарты Запада здесь очевидны, как очевидны и расчёты, стоящие за ними.
Коллективный Запад в целом заинтересован в сохранении существующего мирового разделения труда в промышленности, которая ограничивает незападные страны нижними ступенями производственно-сбытовых цепочек и, соответственно, производством товаров с невысокой добавленной стоимостью. Они менее технологичны и наукоёмки.
По мере того как Китай развивает более наукоёмкие и высокотехнологичные отрасли экономики, утверждаясь на мировом рынке в качестве крупного производителя товаров с высокой добавленной стоимостью в таких областях, как искусственный интеллект, телекоммуникации и возобновляемые источники энергии, Запад видит угрозу своему давнему главенству в мире.
Кроме этого, внутри самого Запада англосаксы стремятся сохранить главенствующее положение, поставив на службу своим экономическим интересам политику своих вассалов-союзников. Малейшее их преимущество перед США, как, например, в ситуации с дешёвыми российскими углеводородами, которое десятилетия было основой конкурентоспособных цен на промышленные товары Германии и ЕС в целом, уничтожается силой.
Подрыв англосаксами «Северного потока» и борьба с остатками трубопроводных поставок российских углеводородов в ЕС, как и препятствование Китаю в его законном технологическом развитии, – звенья одной цепи.
В Китае обращают внимание на тот факт, что огромные производственные мощности страны были положительной силой для мира, включая развитые страны, а не угрозой. Они могли бы оставаться таковыми и сейчас, если бы Запад принял стратегию равноправного экономического сотрудничества с незападными странами, не пытаясь получить односторонние преимущества.
Китайские эксперты напоминают, что экспорт США в Китай оказывает поддержку широкому спектру американской экономики. В 2021 г. Китай стал крупнейшим экспортным рынком для четырёх штатов США и одним из трёх крупнейших экспортных рынков для 38 штатов. А текущая ежегодная двусторонняя торговля обеспечивает более 2 млн. 600 тыс. рабочих мест в США.
Нынешний всплеск дипломатических контактов США с КНР, причём снова по инициативе американской стороны, рождает обоснованные сомнения в искренности её намерений, учитывая историю отношений этих стран при администрации Байдена. При нём ни одна из созданных администрацией Трампа проблем в американо-китайских отношениях не была решена. Напротив, к имеющимся проблемам при Байдене добавились новые ограничения в секторе полупроводников.
Складывается впечатление, что США такими частыми встречами прощупывают, насколько КНР готова на те или иные уступки в важных для США торгово-экономических вопросах в условиях некоторого сокращения экспорта КНР из-за созданных США и Западом в целом препятствий. И, кроме того, пытаются устранить возможные неожиданные сценарии в тайваньском вопросе.
Расхождение между США и КНР характеризуется принципиально разными позициями в вопросе распределения выигрыша от бурного развития Китая: Пекин призывает исходить из возможности обоюдного выигрыша и убеждает, что готов делиться преимуществами экономического развития КНР, в том числе и производственными возможностями с остальным миром. Внимание Вашингтона, напротив, всё больше зацикливается на своей уменьшающейся гегемонии. Вряд ли новый виток дипломатической активности США в отношении КНР сблизит их позиции.
