В н-ской воинской части из-за неумелого обращения сожгли комплект ЗАСовской связи. Дело было в 1975 году. Аппаратуру надо было отправлять на ремонт в город Рыбинск. Командир роты, где повредили блоки радиоаппаратуры, выбрал сопровождающих – молодого лейтенанта по фамилии Белоногий, недавно прибывшего в часть из училища, сержанта Серебрякова и рядового Юрова. Последнему стукнуло 20 лет, он отслужил уже год с лишним, в честь чего ему и выпала такая «награда» - охранять в пути радиоаппаратуру. Лейтенант получил пистолет, а двое солдат автоматы и по 10 патронов. Приготовляясь к дальнему пути, они оружие с отстегнутыми магазинами зачехлили. А офицер сунул «Макарова» за пазуху.
На вокзал блоки радиоаппаратуры военные доставили «уазиком», погрузили в плацкартный вагон, расслабились. Народу в вагоне оказалось совсем мало. Один мужик распивал бутылку красного вина, другой лежал на топчане. Остальными пассажирами были три женщины, собравшись за одним столиком, о чём-то тихо беседовали. Юров прошелся по коридору вагона, тут его и поймал за рукав «парадки» пьяненький мужчина. Рядовой сел к нему, тут же был налит граненый стакан «Мицне». Недолго думая, Саня Юров хлопнул его, утер губы. Мужик говорил, что солдат уважает, сам служил когда-то, налил еще стакан. Бутылка опустела, Александр отправился на своё место, заметив, что «летеха» надулся, но молчал. Серебряков сидел с ним рядом, у ног их стояла аппаратура. Автоматы лежали на сиденье.
В Бологое приехали утром, выгрузили на платформу ЗАСовский комплект, отнесли его до ближайшей скамьи. Сели отдохнуть и дождаться поезда на Рыбинск. Белоногий то вынимал из-за пазухи пистолет, пощелкав курком, то снова прятал его обратно. Солдаты усмехались над этим, думая, что пацан еще их командир. Подошёл поезд, на этот раз военным достался купейный вагон. Погрузились снова, открыли сухпаек, пообедали. Локомотив тронулся, лейтенант, переодетый в гражданское (спортивный костюм голубого цвета), отправился в вагон-ресторан. Серебряков с Юровым приуныли, им то не светило побывать там, да и деньжат было чуть-чуть (у сержанта и рядового вместе набралось всего 10 рублей). Получив приказ охранять аппаратуру от офицера, они остались в купе.
Наступил вечер, лейтенанта всё не было. Юров залез на верхнее спальное место, улегся там, а Серебряков лежал напротив - на нижнем. Аппаратура в чехлах стояла в проходе. Автоматы солдаты расчехлили, примкнули магазины. Часу в 12 ночи явился пьяный Белоногий с каким-то обросшим типом. Притащили с собой бутылку коньяка, начали пить. Рядовой получил тут же выговор - почему не на посту, а валяется, сержанту тоже было сделано внушение, что не следит за караулом. Юров резко сел, снял с предохранителя автомат и передернул затвор. Приказал выметаться гражданскому лицу из купе, тот мигом улетучился. Лейтенант, выпучив глаза, смотрел на подчиненного, соображая, что же произошло. Потом махнул рукой и повалился на спальное место, захрапев тут же.
В Рыбинске солдаты сдали аппаратуру и оружие в режимное предприятие, поселились в гостинице. По коридору там сновали одни офицеры, чтобы не махать рукой часто, отдавая честь, Юров просто снял фуражку и оставил её в номере. Впервые увидев цветной телевизор в комнате отдыха, он решил для себя, что купит такой же, демобилизовавшись. В первый же день, пропив деньги, сержант с рядовым питались в столовой на средства лейтенанта. Тот покупал в основном кефир и батоны на свои деньги. Всё же сводил один раз спутников в ресторан, заказал там себе 250 грамм водки в графине и закуску, а солдатам купил по жареной куриной лапке с гарниром. Они съели, утерлись салфетками, и ушли в гостиницу, оставив офицера в ресторане.
Через неделю аппаратуру починили, снова погрузили на «уазик», потом на поезд, поехали в родную часть. «Часовой» с «начкаром» валялись в купе, лейтенант временами отлучался в вагон-ресторан, но уже пьяным оттуда не возвращался. В Мурманске их встретили на вокзале, помогли выгрузить комплект ЗАС, довезли до части. Ротный не спрашивал, как съездили, велел сдать оружие, через неделю начинались учения.
Тревога прозвучала ночью, началась погрузка на машины аппаратуры, получение в оружейной комнате автоматов и гранатометов. В суете тревоги кто-то из солдат плохо намотал портянки, перепутал вещевой мешок, противогаз. Но в район учений батальон выехал вовремя. Развернули аппаратные, подняли антенны, наладили связь. Была уже зима, в глубоком снегу буксовали танки и ракетные установки. «Газики» с секретной радиоаппаратурой всеми своими ведущими колесами лезли на сопки, буравя снег бамперами, автомашины подцепляли гусеничные тягачи, помогая. Все-таки мотострелковая дивизия заняла позиции, вскоре выброшен был и десант, Серебряков с Юровым были в разных экипажах, Белоногий остался в части. Привезенный с ремонта комплект аппаратуры вступил в работу. Вблизи была граница с Норвегией. Радиорелейная связь позволяла создавать узкие пучки направленного радиоизлучения, недоступного для перехвата с вражеской стороны.
После десяти суток пребывания на морозе и постоянного недосыпания солдаты вымотались окончательно. Юров, оказавшись в казарме, как рассмеялся, так и не переставал это делать минут 5, пока его не ударили по щекам. У бойца случилась истерика от переутомления нервной системы. Водители тягачей с чёрными от копоти лицами тоже смеялись, но нормально. Снова началась будничная служба – «через день на ремень».