Зачем России авианосец

Пожалуй, нет темы, вызывающей больше споров, чем целесообразность создания авианосцев для российского военно-морского флота (ВМФ).


В целом по авианосной проблематике можно выделить три группы мнений.

1. Россия – это континентальная держава, мощный океанский флот ей не нужен, достаточно прибрежных кораблей, не крупнее класса корвет, и мощной береговой авиации.

2. России нужны полноценные авианосцы, атомные или не атомные, но с самолётами горизонтального взлёта и посадки, желательно с катапультами.

3. России достаточно создания лёгких авианосцев, с трамплином и самолётами горизонтального взлёта и посадки или с самолётами вертикального взлёта и посадки (СВВП).

У всех приверженцев того или иного мнения имеется своя аргументация. Для начала попробуем рассмотреть цели и задачи некоего «сферического» российского авианосца, исходя из концепции надвидовой классификации вооружённых сил (ВС), рассмотренной автором в соответствующем материале.

Итак, для решения всего спектра задач российскими вооружёнными силами (ВС) используемые вооружение и военная техника могут относиться к четырём сегментам:

– Стратегические ядерные силы (СЯС);
– Стратегические конвенциональные силы (СКС);
– Силы общего назначения (СОН);
– Экспедиционные силы (ЭС).

Стратегические ядерные силы

В рамках деятельности Стратегических ядерных сил авианосец должен решать задачи по обеспечению безопасного развёртывания морского компонента СЯС – прикрывать ракетные подводные крейсера стратегического назначения (РПКСН) от противолодочной авиации противника, вести обнаружение и вытеснение подводных лодок противника.


Преимущество авианосца перед береговой авиацией в том, что он может действовать на большем удалении, чем последняя. Например, в случае, если мы решим подогнать РПКСН поближе к берегам потенциального противника. Необходимо понимать, что «поближе» означает на расстояние 2000–3000 километров – с такого расстояния может быть нанесён внезапный обезглавливающий удар, на который противник может не успеть среагировать. Это не значит, что мы собираемся это делать, но иногда демонстрация возможности реализации этого сценария может остудить чьи-то наглые, звёздно-полосатые головы.


Да и с точки зрения организации охраны районов развёртывания и патрулирования РПКСН, авианосец будет более оперативно решать задачи по вытеснению противника, поскольку он будет находиться между противником и зонами развёртывания патрулирования, а не за ними.

В этом случае большую роль будут играть противолодочные возможности авианосца – у вертолётов меньше дальность и скорость, пока они долетят от берега до района патрулирования, глядишь, уже и назад пора. А на надводных кораблях класса корвет, фрегат, эсминец (если это не японский «эсминец») и даже крейсер противолодочных вертолётов мало.


Потенциально палубное крыло авианосца может нести тактическое ядерное оружие, но использование этой возможности вряд ли можно отнести к задачам СЯС. Хотя и полностью отказываться от такой возможности вряд ли стоит.

Стратегические конвенциональные силы

Здесь ситуация аналогична тому, что написано про СЯС, поскольку морскому компоненту СКС – атомным подводным лодкам с крылатыми ракетами (ПЛАРК) также необходимо прикрытие при развёртывании. При этом, поскольку дальность крылатых ракет (КР) значительно меньше, чем дальность полёта БРПЛ, то им придётся выдвигаться ближе к противнику, что может потребовать их прикрытия где-нибудь в проливах или других узловых точках мирового океана.

Сам авианосец использовать как элемент СКС неэффективно, его палубная авиация не сможет нести высокоточное оружие большой дальности, а суть СКС состоит в том, чтобы атаковать противника с расстояния, минимизирующего или исключающего вероятность непосредственного боевого столкновения с его вооружёнными силами.

С другой стороны, как и в случае с тактическим ядерным оружием, есть нюансы. Например, вооружённые сила США приняли на вооружение КР JASSM-ER с дальностью порядка 1 000 километров. Эту ракету могут нести самолёты тактической авиации, в том числе палубная авиация. Также в США разрабатывается модификация JASSM-XR с дальностью 1 900 километров.


России крайне необходим аналог этой ракеты – существующие российские КР большой дальности могут нести только самолёты стратегической авиации. По некоторым данным, дальность порядка 1 000 километров будет иметь один из вариантов модернизированной ракеты Х-59МК2, но эта информация пока не подтверждена, в большинстве источников указывается дальность Х-59МК2 порядка 400 километров. Крылатые ракеты семейства Х-59 могут нести практически все российские тактические боевые самолёты. Если эта информация подтвердится, то палубная авиация с авианосца сможет действовать и в интересах СКС.

Силы общего назначения

Считается, что именно в этой роли авианосец особенно хорош – как основная ударная сила флота.

Эта точка зрения популярна со времён Второй мировой войны, когда авианосцы наглядно показали, что время линкоров прошло. В то же время, появление противокорабельных ракет (ПКР) поставило роль авианосцев, как основной ударной силы флота, под сомнение.

Да, иногда говорят о проблеме целеуказания, о возможности противодействия ПКР средствами радиоэлектронной борьбы (РЭБ) и средствами постановки защитных завес, но совершенствование многоспектральных, комбинированных головок самонаведения (ГСН), а также революционное совершенствование космических средств разведки, сделает эти проблемы неактуальными.


Что это означает на практике?

То, что создание средств противодействия авиационным ударным группам (АУГ) всегда будет проще, нежели развёртывание своих симметричных АУГ. Более того, придётся обеспечить именно паритет, то есть примерно-сопоставимое количество АУГ с ориентировочно схожими по характеристикам образцами вооружений. А это значит, что должны быть сопоставимы экономики, производственные и технологические возможности противостоящих государств, тогда как при ассиметричных решениях этого не требуется.

Иными словами, мы можем найти способ разобраться с АУГ США, особенно вблизи своих границ, но создать свои АУГ, способные противостоять АУГ США, нам не по силам, как минимум по финансовым соображениям.

Даже если мы построим четыре полноценные АУГ, сопоставимые с АУГ США, именно с целью противостояния им, то США, или, например, Китай, всегда смогут сделать ещё больше АУГ, чтобы нивелировать наши усилия.

Нет, прямое противостояние возможно, хотя и бессмысленно, только при сопоставимых финансовых и технологических возможностях. Противостоять экономически и технологически более сильным противникам можно только ассиметричными методами, в том числе с использованием ядерного и стратегического конвенционального оружия.


Более того, США никогда не бросят свою АУГ в прямое противостояние с сильной АУГ противника, использовав те же самые ассиметричные способы – нанесение массированного удара ПКР LRASM с расстояния порядка 1 000 километров.

Конечно, в качестве носителей ПКР LRASM может выступать хоть палубная авиация, хоть тактические самолёты ВВС, но, скорее всего, это будут модернизированные бомбардировщики B-1B или перспективные B-21 Raider – только они могут создать необходимую плотность залпа.

С другой стороны, угрозы национальной безопасности Российской Федерации не исчерпываются вероятностью войны с США или Китаем. Существуют такие противники, как Турция или Япония.

В настоящее время ВС РФ вряд ли смогут нанести решительное поражение даже этим странам, для победы над ними необходимы развитые Стратегические конвенциональные силы, то есть возможность нанести удары на всю глубину территории этих стран без непосредственного боевого соприкосновения.

При этом как средство второго эшелона авианосцы в решении этой задачи вполне могут быть востребованы, хотя их роль будет и не критична – слишком близко находятся указанные страны, проще работать по ним авиацией берегового базирования.

Но и странами уровня Турции и Японии список потенциальных врагов нашей страны не исчерпывается.

При проведении активной внешней политики и экономической экспансии противниками РФ могут стать страны с достаточно ограниченными военными возможностями, и тем неприятнее может быть поражение от них в военном конфликте, которое может случиться из-за географической удалённости этих стран от нашей территории. Такие страны никак не смогут атаковать территорию нашей страны, но могут противостоять экономическим и политическим интересам РФ в своём регионе, поэтому действия против них необходимо относить к экспедиционным операциям.

Экспедиционные силы

Наглядный пример того, как сложно противостоять даже слабым странам вдали от своей территории – это Фолклендский конфликт между Великобританией и США.

Уровень развития британских вооружённых сил значительно превосходил уровень вооружённых сил Аргентины, не говоря уже о том, что Великобритания – это ядерная держава.

Тем не менее британцы вполне могли проиграть битву за Фолклендские острова – каков бы был урон национальному престижу?

Да, конечно Великобритания могла пойти пожаловаться США, экспедиционных возможностей которых достаточно, чтобы «раскатать в блин» десяток Аргентин, но это было бы серьёзное национальное унижение.


Представим ситуацию, когда аналогичная проблема возникла у нас.

Как мы её будем решать?

К кому пойдём жаловаться мы?

Попросим помощи у Китая?

Стратегические конвенциональные силы, которых у нас, как единой организационной структуры, пока нет, могут и не помочь. Даже если мы их сформируем, то есть один нюанс: чем ниже уровень развития противника, тем менее эффективными будут против него Стратегические конвенциональные силы – что там разносить то высокоточным оружием?

Они могут и не понять, что их «разнесли» – достаточно вспомнить Афганистан, сколько крылатых ракет необходимо, чтобы нанести этой стране неприемлемый ущерб?

Кстати, это правило применимо и к ядерному оружию.

И тогда придётся действовать экспедиционными силами, в рядах которых авианосец будет играть достаточно важную роль.

Если потенциальный противник РФ не Сомали, где вообще нет ни нормальных вооружённых сил, ни тем более авиации, то без авианосцев ещё можно обойтись.

Но что, если противник будет немного более развит в военном отношении, примерно как Аргентина в конфликте с Великобританией?

Например, мы даём кредит Венесуэле, поставляем вооружение (что уже произошло), в качестве платы нам дают концессию на добычу нефти. А затем США организуют в Венесуэле цветную революцию или поменяют там режим силой на враждебный нам, который скажет, что прежние договорённости больше не действуют.

Что будем делать, утрёмся?

Наличие мощных экспедиционных сил может заставить новое правительство с большим пониманием отнестись к российским интересам или его также можно «поменять». И авианосцы будут играть в этом далеко не самую последнюю роль.


Не стоит думать, что США атакуют российские экспедиционные силы из-за «своего» режима. Никто не развяжет ядерную войну из-за какого-то захолустья, в конце концов – это просто бизнес.

Ранжирование задач

Пожалуй, наиболее приоритетной задачей для авианосцев является продвижение экономических и политических интересов Российской Федерации в удалённых регионах мира, то есть участие в работе Экспедиционных сил – в конце концов, не зря в СССР называли авианосцы оружием агрессии.

Второй по приоритету задачей для перспективного российского авианосца является решение задач в составе сил общего назначения, например, при противостоянии таким странам, как Турция или Япония. В этом случае авианосец будет выступать в составе сил второго эшелона, после нанесения по противнику массированного удара Стратегическими конвенциональными силами.

Может авианосец привлекаться и на первом этапе, для нанесения удара высокоточным оружием большой дальности, без непосредственного соприкосновения с противником, как часть Стратегических конвенциональных сил (при наличии соответствующего вооружения для самолётов палубной авиации).

Ну и наконец – задача по обеспечению развёртывания российских РПКСН.

С ней всё непросто. С одной стороны, в России создан мощный морской компонент СЯС, который необходимо беречь всеми доступными средствами. С другой стороны, этот морской компонент – это как «потратить много денег, чтобы потом потратить ещё больше денег, чтобы не потерять ранее потраченные деньги».

Автором неоднократно рассматривалась проблема устойчивости российских СЯС к внезапному обезоруживающему удару, и наиболее эффективным решением является массовое строительство защищённых ракетных шахтных пусковых установок (ШПУ) для межконтинентальных баллистических ракет (МБР) с одной-двумя ядерными боевыми частями (ЯБЧ), что, судя по всему, уже осознали в КНР, а вовсе не строительство РПКСН, подвижных грунтовых ракетных комплексов (ПГРК) и тяжёлых МБР с десятками ЯБЧ на борту.


Когда перекос в сторону морского компонента СЯС будет устранён, и ограниченное количество РПКСН будет использоваться только для создания противнику угрозы нанесения внезапного обезглавливающего удара, привлечение авианосцев для обеспечения их безопасности потребуется скорее эпизодически.

А пока эту задачу никак не снять с повестки российского ВМФ.

Выводы

Авианосцы – это далеко не самая приоритетная цель ВС РФ в целом и ВМФ РФ в частности. В то же время определённая потребность в этом классе кораблей у ВМФ РФ присутствует, в первую очередь для использования их в экспедиционных операциях, а также для демонстрации силы, которая в наши дни иногда бывает важнее, чем выполнение реальных боевых задач – таков уж наш информационный век.

Облик перспективного российского авианосца должен формироваться исходя из реальных задач, которые на него могут быть возложены, а также основываясь на объективных экономических и технологических возможностях нашей страны.