Оценка ситуации.
За почти тридцатилетнюю историю своего существования (Маастрихтский договор о создании ЕС заключён 7 февраля 1992 года) Евросоюз не решил ни одной своей проблемы, но во множестве породил новые в дополнение к старым. Это комплекс институциональных, структурных, финансово-экономических и социально-политических проблем.
Уровень жизни во всех европейских странах стал ниже, чем был до введения евро, солидарность общества понизилась из-за появления евроскептиков и их политических партий, нагрузка на бюджеты ведущих стран стала больше, сильнее стал конфликт евроэлит и населения, понимающего, что стало больше бюрократии и принуждения, но меньше прежних свобод и достатка.
Главной претензией создателей ЕС было стремление играть решающую роль в создании архитектуры европейской безопасности, а точнее – в создании регионального европейского порядка, где Европа становилась бы субъектом наравне с США в противостоянии по линии Восток-Запад. Эта идеология ЕС закладывалась в эпоху существования СССР, и потому идеологические и военные аспекты превалировали над торгово-экономическими.
Распад СССР убрал идеологические мотивы, усилив акцент на экономических мотивациях, но вакуум силы к востоку от Одера и Вислы автоматически толкал ЕС к расширению в этом направлении, неся на своих плечах и НАТО. В структуру ЕС спешно (пока Россия не восстановилась и не взяла реванш) втягивались восточно-европейские страны бывшего Восточного блока и Прибалтика, был запущен процесс инициирования включения в НАТО и ассоциации с ЕС некоторых бывших советских республик, имеющих для России ключевое геополитическое значение.
Однако лимитрофы оказались ориентированы на настоящий центр силы – на США, и стали играть в ЕС роль Троянского коня и пятой колонны, с помощью которых США и Британия сдерживали страны cтарой «срединной Европы» (Mitteleuropa, Middle Europ) – прежде всего евролидеров Германию и Францию.
ЕС получил неразрешимый конфликт интересов, что создало его перманентный кризис, прежде всего кризис институтов, где между старыми и новыми европейцами идёт острая борьба за количество мест в Европарламенте. Германия до 2009 года имела в ЕП максимальное число голосов – 99, сократив его до 96 с 2014 г., а Франция нарастила с 74 до 79. Уход Великобритании (73 депутата) с 2020 г. увеличил долю первой евроторйки (Германия, Франция, Италия) при сокращении числа депутатов с 751 до 705.
Институциональный кризис преследует ЕС всю его историю и проявляется в чрезвычайных ситуациях, таких как миграционный кризис, эпидемия COVID-19, разница в уровне доходов населения стран ЕС, национализм нацменьшинств (баски, шотландцы, ирландцы и др.), проблемы равноправия в странах (Эстония, Латвия, Литва, Кипр, Словакия, Венгрия). Рыночные механизмы в ЕС не работают в полной мере, и их приходится заменять дирижизмом, что вызывает лоббизм и острые конфликты при составлении бюджета.
Все помнят острый спор федерального Конституционного суда ФРГ и Европейского ЦБ, решившего в мае 2020 года скупать гособлигации стран ЕС. Суд Германии проигнорировал решение ЕЦБ как вышестоящей инстанции, за что Берлин рисковал нарваться на значительные штрафы от Еврокомиссии. Было указано, что законы ЕС имеют приоритет над национальными. Это был первый за всё время существования ЕС подобный инцидент.
Евро как валюта по отношению к доллару показал неустойчивость – в 2010 году его обменный курс упал на 15%, а Греция оказалась на пороге дефолта, избежать которого смогла лишь с помощью субсидий ЕС. Европа стала центром генерации второй волны глобального кризиса по причине несовпадения структуры экономики стран зоны евро.
Южная и Восточная Европа – это зона неконкурентоспособной и отсталой экономики, низкого качества образования и компетенций населения, отсталости сферы НИОКР и наличия целых анклавов с архаичной экономической структурой, имеющей самовоспроизводимый характер и исключённой из европейской кооперации по причине выпадения из «экономики знаний».
Частный сектор доминирует в структуре собственности этих регионов, но именно он демонстрирует научно-техническую отсталость и неспособность к догоняющему развитию в перспективе.
Финансовая среда зоны евро отличается тем, что одни и те же меры кредитно-денежной политики дают в разных по типу экономики странах разный эффект. По сути, в ЕС интегрированы страны с разным типом хозяйств, и если на Западе девальвация евро повышает конкурентоспособность, то на Юге и Востоке она её разрушает.
В отсталых регионах невозможно снизить себестоимость продукции за счёт снижения зарплаты, которая из-за дотаций растёт быстрее, чем производительность труда. Бюджет ЕС не в состоянии поддерживать одинаковые стандарты в социальной сфере, а административный аппарат ЕС склонен к низкой эффективности из-за сочетания бюрократизма, лоббизма и популизма.
Кроме структурных и институциональных причин кризис в зоне евро генерируется фискальной политикой, принципы которой сразу начали нарушаться в сфере бюджетной дисциплины. Дефицит бюджета всегда был выше запланированного, а после выхода Великобритании из ЕС все показатели бюджета долгое время оставались предметом споров.
При этом по инициативе Германии и Франции, стремящихся сохранить политическое единство ЕС и свою лидирующую роль в нём, в 2005 году была проведена реформа, отменяющая санкции за нарушения согласованных в Маастрихтском договоре правил.
Проблему усиливает и тот факт, что не все члены ЕС входят в зону евро – это Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, Дания, Хорватия, Чехия, Швеция. Проблема покрытия дефицитов за счёт заимствований превращается в ЕС в постоянную политическую проблему.
Проекты «Северный поток-1 и -2» выявили острую конкуренцию интересов Польши и Германии, вызванную несовпадением собственных национальных проектов. Польша готова активно продвигать в Европе интересы США, полагая, что те обеспечат ей выравнивание позиций с Германией.
При этом Польша остаётся сферой пересекающихся и конкурирующих интересов США и Великобритании. Пытаясь извлечь из этого выгоду, но сохраняя антигерманский вектор, польский проект Речи-Посполитой-2, создаваемой с опорой на США и Великобританию, не совпадает с планами Франции и Германии по развитию своих имперских проектов.
Франция наращивает влияние в Африке, рассчитывая использовать накопленный ресурс в Европе, а Германия находится в сложных и противоречивых отношениях с Россией, которую она, с одной стороны, заинтересована сдерживать, но с которой, с другой стороны, хочет иметь особые экономические связи, опираясь на которые планирует усилить свои позиции в Европе. Британия вышла из ЕС с целью избавиться от обременения общеевропейскими правилами и влиять на европейскую политику с развязанными руками.
Постановка проблемы.
ЕС переживает стадию прогрессирующего внутреннего раскола на противостоящие блоки (Германия и Франция против Польши и Прибалтики). Сильнее всего это проявилось в недавнем крахе инициативы Германии и Франции о срочном проведении встречи глав государств ЕС и России, выдвинутой на саммите ЕС 24-25 июня и заблокированного Польшей и Прибалтикой, создающих в ЕС идеальную для США и Великобритании ситуацию конфронтации с Россией и внутреннего управляемого конфликта.
Противоречия между так называемыми младоевропейцами и лидерами ЕС проявились ещё в 2003 году, когда ещё вступающие в ЕС восточноевропейские сателлиты США поддержали планы Вашингтона о вторжении в Ирак, против чего жёстко высказывались Германия и Франция. С тех пор конфликт интересов старой и новой Европы окреп и достиг способности заблокировать коммуникации ЕС с Россией и Китаем по инициативе США, тем самым жёстко пристёгивая Европу к внешней политике Вашингтона и Лондона.
США, используя жупел российской угрозы, смогли блокировать экономическое развитие Европы, используя тезис блоковой солидарности и преобладания политических интересов над экономическими. Тем самым Европа оказалась замкнута на экономику США, утратив альтернативные возможности экономических связей с другими экономическими центрами. ЕС утратил способность проводить собственную политику и оказался утратившим субъектность геополитическим игроком.
Деградация субъектности ЕС превращает его в подражателя НАТО, заставляя использовать силовые сценарии в отношениях с Россией. Однако политика с позиции силы в исполнении ЕС против России не срабатывает, что вынуждает ЕС превращаться в придаток США и подчиняться требованиям дисциплины, определяемой не в Брюсселе, а в Вашингтоне.
Проблема в том, что интересы НАТО не тождественны интересам ЕС. НАТО есть институт проекции мощи США на Европу, но ЕС – это попытка оградить себя от этой американской мощи и обрести собственную субъектность. ЕС, превратившийся в проводника экономических интересов США в Европе, обречён на стагнацию и деградацию как в экономике, так и в политике, что влечёт накопление конфликтного потенциала как в странах Западной Европы, так и в отношениях между Западом и Востоком Европы, и в конечном итоге нарастание центробежных тенденций.
Складывается ситуация, когда конгломерат слабых, но зависимых от США новых членов ЕС, выкручивает руки старым членам ЕС, обрубая им экономические связи, но требуя субсидий и подчинения воле США. Такая политика будет определённое время встречать терпеливое отношение Берлина и Парижа, но их конфликт с Варшавой будет расти по мере роста амбиций Польши, поддерживаемых США и Великобританией.
Конфликт между Германией и Польшей по поводу проекта «Северный поток-2» создал в ЕС новую реальность, прочертив новые линии внутреннего противостояния и стремление к разной судьбе внутри одного союза. Польша ставит на восточноевропейскую экспансию с опорой на американский СПГ и норвежский трубопроводный газ. По планам США Польша должна положить предел амбициям Германии в Европе.
Германия, зажатая требованиями блоковой солидарности, опирающейся на российскую угрозу, должна финансировать Польшу через механизмы ЕС до достижения ею способности стать ещё одним европейским геополитическим центром. Экспансии Германии кладётся предел через амбиции Франции и Польши, подогреваемые амбициями Великобритании.
Германия и Франция являются историческими соперниками на европейской политической арене, и это соперничество никуда не делось. Однако обе страны понимают, что на данном историческом отрезке времени они зависимы друг от друга и в одиночку не справятся с консолидацией европейской архитектуры безопасности, выстроенной не в интересах США и Великобритании, а в их собственных интересах.
При этом они нуждаются в диалоге с Россией, что подразумевает готовность в определённой степени идти на уступки и компромиссы, учитывая российские интересы.
Именно эта готовность Германии и Франции к уступкам России неприемлема для Восточной Европы, так как эти уступки и компромиссы будут относиться к их судьбе и статусу. Зоной компромисса России и Западной Европы будет Восточная Европа. Это вытесняет из Европы США и Великобританию, и потому те используют имеющиеся экономические и военно-политически рычаги влияния на Германию и Францию для того, чтобы не допустить их эволюции в направлении компромисса с Россией. Любой такой компромисс будет осуществлён за счёт интересов США, Британии и Польши.
Однако состоявшийся газопроводный проект СП-2 вбивает клин в отношения союзников. Германия и Франция, продолжая дипломатические манёвры, отступают под нажимом США и их восточноевропейских марионеток. Но по мере освоения возможностей усиления экономики, опирающейся на дешёвый российский трубопроводный газ, Германия и Франция обретут способность проводить более независимую политику. И здесь у них будет сложный выбор степени баланса между независимостью и зависимостью от институциональных и блоковых ограничений.
Такое положение Германии и Франции станет полем острого соперничества между США, Британией и Россией. Это затрудняет положение франко-германского альянса, но и даёт ему определённые возможности. Очевидно, что Россия будет стремиться к двусторонним контактам со странами ЕС, создавая соблазны для староевропейских элит в плане усиления их возможностей. Тактика США будет строиться на недопущении выхода евросателлитов за блоковые рамки и стандарты и на разрушении российской игры, построенной на двусторонних контактах.
При этом Россия и Германия учитывают, что интересы США и Великобритании в Европе — это отношения соперников. Они оба не заинтересованы в усилении Германии, Франции и России, но не заинтересованы и в усилении друг друга. Британии выгодно наращивание конфликта Германии с Польшей и США, когда этот конфликт в большей степени ослабляет Германию и США и в меньшей степени Польшу.
Именно в этот зазор Великобритания может втиснуться со своей политической игрой, расширяя для себя пространство европейского манёвра. Без помощи Британии Польша не сможет добиться от США желаемой степени поддержки. Но если Британия сможет, поддерживая градус антироссийской консолидации, снизить возможности Германии и Франции и направить их внутриполитические процессы в сторону борьбы с евроскептиками, Польша и США будут нуждаться в помощи Британии больше, чем будут заинтересованы в её изоляции. Проблема противостояния Британии на европейском треке для России становится одним из ключевых факторов политики в отношении ЕС.
Выводы.
1. На пространстве ЕС происходит формирование нового центра силы, где странам Восточной Европы и Прибалтики противостоят страны Западной Европы.
2. Как Новая, так и Старая Европа замкнуты на США и считают главной угрозой влияние и способность к экспансии со стороны России.
3. Фактор российской угрозы искусственно гипертрофирован и используется США и Британией для подчинения Старой Европы их интересам.
4. Эта гипертрофированность осознаётся западноевропейскими политиками, но принцип европейского консенсуса позволяет сателлитам США полностью блокировать любые выгодные Старой Европе политические решения.
5. Подобная ситуация влечёт консервацию экономической зависимости Западной Европы от США и дальнейшее ухудшение её экономического положения с перспективой политической нестабильности и утраты позиций старых европейских элит в пользу новых, сконструированных США и направленных на полное лишение Старой Европы остатков субъектности, оставленных ей с послевоенного периода.
6. Претензии на влияние со стороны Новой Европы будут встречены в Старой Европе с раздражением, и пространство конфликта между ними расширится, несмотря на декларируемое единство в противостоянии России. Три сферы противостояния в ЕС: идеология (Венгрия принимает законы против ЛГБТ, староевропейцы за санкции против Венгрии, младоевропейцы против), отношения с Россией (староевропейцы за примирение, младоевропейцы за санкции) и распределение бюджетных денег (750 млрд. евро будут выделяться для преодоления последствий пандемии только тем странам, где прогрессирует «зелёная энергетика», т.е. Старой Европе).
7. Общее состояние ЕС характеризуется снижением его субъектности, сопровождающимся обострением внутриполитической борьбы в Германии, Франции и Италии.
8. Конфронтационная парадигма ЕС закрывает для Украины перспективу вступления в НАТО, так как статус пространства локального конфликта с Россией при полном внешнем управлении Украиной полностью устраивает Запад.
9. Новые вызовы ЕС не имеют механизмов решения старых и новых конфликтов, загоняя их вглубь. Структура ЕС (сочетание экономически сильных и слабых членов) и порождённая ею система управления (поддержка слабых за счёт сильных) генерирует системную слабость и порождает сепаратизм, стремление решать проблемы, изолируясь от соседей. Это стремление будет непременно использовано всеми претендентами на глобальное влияние, для которых европейский фактор остаётся решающим ресурсом геополитического влияния, определяющим их дальнейшую историческую судьбу.