19 июня в одном из южных пригородов Буэнос-Айреса скончался первый пациент, которому после COVID-19 был поставлен диагноз «мукормикоз» — в просторечии «черная плесень». Это одно из послековидных осложнений, связанных с распространением индийского штамма «дельта».
В беседе со специальным корреспондентом Федерального агентства новостей в Аргентине исследовательница и врач-патолог Марта Коэн объяснила, в чем причины сложной эпидемиологической ситуации в стране танго и мате, какие были допущены ошибки, и к чему они могут привести.
Штамм «дельта» и черная плесень
Марта Коэн уже 17 лет живет в Великобритании и занимается генетическими исследованиями в области младенческих патологий. В 2020 году была удостоилась посвящения в почетные члены рыцарского «Ордена Британской Империи». Университет она закончила в Аргентине, потом три года работала в ЮАР, откуда вернулась в Аргентину.
В 2003 году доктор Коэн эмигрировала в Англию. COVID-19 и его последствия имеют непосредственное отношение к сфере ее интересов, потому что относятся к категории новейших патологий и должны быть изучены с помощью научных инструментов, которыми владеют Марта и ее коллеги.
ФАН: Что такое «черная плесень»?
Марта Коэн: Это вариант микоза — иными словами, грибковая инфекция — которая не обязательно связана с COVID-19. Микроорганизм, вызывающий заболевание, называется «мукормикоз». Если при отсутствии должной гигиены он попадет на кожу, в ноздри, слизистую глаз или ротовую полость, то поражает иммунную систему пациента. И в основном — да, речь идет о пациентах, переболевших COVID-19 и которых лечили глюко-кортикоидами и стероидами, у которых было много конкретных симптомов и диабет 2-го типа.
Очень много случаев было зафиксировано в Индии, в Аргентине пока что всего два. Мы говорим о заболевании с очень высоким процентом смертности (54%). Поэтому очень важно, чтобы люди, переболевшие ковидом, продолжали наблюдаться у врачей разных специализаций, чтобы можно было вовремя зафиксировать любое осложнение или побочные последствия коронавирусной инфекции. Пожалуйста — и как всегда! — берегите себя.
— Откуда именно этот грибок может попасть в организм человека?
— В естественной среде он существует в воде или земле. В Индии заболевание приобрело массовый характер, потому что там очень высокая степень загрязнения вод и почвы, а соблюдению гигиены не уделяется достаточного внимания. Дополнительными факторами риска — как и в случае COVID-19 — являются диабет второго типа и ожирение.
— Аргентинским властям пора бить тревогу?
— Я думаю, в Аргентине риск распространения черной плесени не так высок, потому что в целом с гигиеной дело обстоит гораздо лучше. Возможно, наибольшее распространение он получит в так называемой «Аргентинской Месопотамии» — северных экваториальных провинциях Коррьентес, Мисьонес, частично Энтрерриос и Чако: там высокая влажность и высокие температуры способствуют размножению различных микроорганизмов, и люди живут более скученно. К слову, один из аргентинских пациентов с черной плесенью именно оттуда.
Однако, в Индии — где зафиксировано 70% заболевших мукормикозом — его появление связано в первую очередь с ковидным штаммом «Дельта». В Аргентине он пока что не распространен.
— Вы говорите, что в первую очередь мукормикозом рискуют заболеть те, кто при ковиде получал гормональную терапию на основе глюко-кортикоидов и стероидов. Есть ли какие-то рекомендации, которые позволят этим людям избежать заражения черной плесенью?
— Да, конечно. Необходимо как можно тщательнее дезинфицировать поверхности, кипятить воду или употреблять бутилированную, не купаться в реках, которые могут быть загрязнены органикой.
Аргентинский потенциал
— Аргентинские профессионалы в состоянии справиться с этой проблемой?
— С точки зрения научных кадров — в Аргентине такие кадры есть, и они прекрасно подготовлены. Однако врачам имеет смысл начать думать о создании мультидисциплинарных рабочих групп для поддержки пост-ковидников, которые могут переживать самые разнообразные осложнения. Не знаю, как в Аргентине, а здесь, в Великобритании, такие группы уже активно работают.
— Какую оценку вы можете дать стратегиям, которые Аргентина использовала в противостоянии пандемии?
— Стратегии были разнообразными... на мой взгляд, проблема в отсутствии централизации на национальном уровне. Столица принимала какие-то свои меры, провинция — свои. Вразнобой.
Намерения, конечно же, были благими. Но сказался политический раскол в обществе, и это снизило эффективность санитарных мер в целом. В кризисных ситуациях необходим единый стандарт, обязательный для всех протокол, а его не было. Впрочем, то же самое мы наблюдали не только в Аргентине, но и в США.
Эпидемия неравенства
— Пандемия для англичан — и пандемия для аргентинцев: в чем разница?
— С моей точки зрения — и это касается не только Аргентины, но и всего остального мира – пандемия стала маркером, подчеркнувшим проблему социального неравенства.
Возьмем Великобританию: тут правительство вложилось в оксфордскую разработку AstraZeneka; но это не помешало закупить и другие вакцины, из расчета шесть-восемь доз на человека — просто на будущее. Уже сейчас здесь 80% населения получило 1 дозу, а 60% — обе.
Совсем иная ситуация в Аргентине – да и вообще в Латинской Америке. В среднем на континенте на человека приходится 0,2 дозы прививок. При этом в Аргентине вакцинация зависит от России, Китая и благотворительных организаций. К этому нужно добавить проблему социального неравенства внутри страны. Государство не может нормально обеспечить тех, кто из-за карантина не может зарабатывать себе на пропитание. В Великобритании – чтобы люди оставались дома – правительство выплачивало им 80% зарплаты. Тем, кто мог работать удаленно, выдавали гаджеты. Мелким торговцам субсидировали квартплату.
— Есть ли разница на уровне исследовательских методов?
— Увы, она есть. Аргентинцы с самого начала пренебрегли необходимостью тестировать население. И от людей из правительства я слышала: мол, тесты — это не самое важное, что надо всех изолировать по максимуму, а тесты — это вторично.
С моей точки зрения — это большая ошибка. Необходимо точно знать: где больные и кто они такие. Где те, кто с ними контактировал? В Великобритании делают ежедневно от 1 до 1,1 млн тестов. В Аргентине — от 100 до 120 тысяч. Повторюсь: я не сомневаюсь в наличии в Аргентине научного потенциала и подготовленных специалистов, но недостаточное количество тестов — это упущение.
Тревожное предчувствие
— В Аргентине цитируют ваше провидческое заявление, которое вы сделали информационному агентству Infobae в октябре 2020: в пику тогдашнему министру здравоохранения Аргентины вы сказали, что к марту 2021 года массовой вакцинации вашим соотечественникам не видать. Предсказание сбылось — как вам кажется, какие испытания ждут аргентинские санитарные службы в будущем?
— Те же, что и все остальное человечество... необходимо делать выводы из допущенных ошибок, и ни в коем случае не пренебрегать исследовательской базой, тестами и сбором количественной информации. Потому что будет третья волна. И новая пандемия. Или в скором времени, или в следующем веке.
— Так что же, это никогда не закончится?
— Ключевым словом тут опять будет «неравенство». Для развитых стран эта пандемия закончится к концу 2021 года. Для развивающихся – на год позже.