Россия рассматривает Евразийский экономический союз (ЕАЭС) в качестве партнера ЕС в предполагаемой зоне свободной торговли, простирающейся "от Лиссабона до Владивостока". На самом деле ЕАЭС это политический проект, лишенный институциональной устойчивости подлинного общего рынка.
Экономическое партнерство "от Лиссабона до Владивостока" вряд ли решит реальные проблемы между Россией и Европой, которые заключаются в том, что российские цели на постсоветском пространстве просто несовместимы с целями Запада.
В 2011-15 годах Россия предложила "интеграцию интеграций" по сути, это процесс объединения двух союзов в зону свободной торговли. Однако, по состоянию на 2021 год становится ясно, что истинные цели России заключаются лишь в том, чтобы побудить ЕС отменить экономические санкции.
ЕАЭС не является евразийской версией ЕС, и аргумент России об "эквивалентности" ошибочен. В отличие от ЕС, ЕАЭС не управляется сильными общими институтами, способными разработать и обеспечить соблюдение свода общих правил. Другими словами, ЕАЭС не является подлинным проектом в экономической интеграции.
В основе проблемы лежит тот факт, что с самого начала Москва создавала ЕАЭС, как средство обращения вспять потери Россией власти в регионе после распада Советского Союза, а не для проведения глубокой экономической интеграции с меньшими государствами.
Поскольку Россия стремится продвигать ЕАЭС, важно, чтобы западные политики признали, что его основные выгоды для России носят политический характер. ЕАЭС - это инструмент влияния России на внешнеполитический выбор других государств. Она обеспечивает форму "мягкой" гегемонии, с помощью которой Россия, не контролируя внутренние институты и политику других государств-членов, все же может обеспечить соответствие их внешней политики своим собственным интересам. Это позволяет России выступать в качестве стратегического "сторожа" в Евразию.
ЕС должен признать, что его заинтересованность в торговом сотрудничестве вряд ли заставит Россию изменить другие приоритеты, как на постсоветском пространстве, так и по отношению к ЕС. Для этого нужны перемены в самой России.
В любом диалоге также будет важно не допустить монополизации Россией внешней повестки ЕС. Необходимо избегать маргинализации восточных соседей ЕС, как внутри, так и за пределами Евразийского блока. Это особенно важно, учитывая, что некоторые государства-члены ЕС, такие как Германия, по-прежнему заинтересованы в "обычных деловых" отношениях с Россией и ЕАЭС в том, что касается экономических связей.
В действительности интеграция ЕС и ЕАЭС может быть разноуровневой. Однако в тексте западных экспертов красной линией проходит страх того, что Запад может потерять абсолютный контроль над новым интеграционным союзом.
Миф 11: ‘Народы Украины, Белоруссии и России-одна нация"
Кремль искажает историю региона, чтобы узаконить идею о том, что Украина и Беларусь являются частью "естественной" сферы влияния России. Тем не менее, обе страны имеют более сильные европейские корни, чем Кремль может признать.
Этот русскоцентричный нарратив общероссийской нации был возобновлен с начала 2000-х годов в рамках дезинформационной кампании Кремля, направленной на легитимацию утверждения о том, что Украина и Беларусь являются частью "естественной" сферы влияния России и, следовательно, не могут выжить вне ее объятий.
Исторически неверно утверждать, что Россия, Украина и Белоруссия когда-либо составляли единое национальное государство. После того как Киевская Русь пала от монгольского нашествия в 1240 году, московские князья считали себя единственными законными наследниками киевского наследия. Эта перспектива превратилась в официальную идеологию Русского царства с середины 1500-х годов, когда оно начало расширяться в континентальную империю. Одна из ключевых предпосылок мифа о триединой нации состоит в том, что люди, живущие на территории того, что российская историография позже назовет "Малороссией" (Малороссия) и "Белой Русью" (Белоруссия), просто составляли этнолингвистические подгруппы, агломерированные вокруг воображаемого народа. Великая Россия.
Данные пассажи автора не выдерживают никакой критики, так как игнорируется религиозная и культурная идентичность народов.
Это равносильно отрицанию того, что литвины и русины в западной части Киевской Руси принадлежали Великому княжеству Литовскому, мощному многонациональному государству, которое в период своего расцвета в 14 веке контролировало большую часть современной Литвы, Белоруссии, Молдовы и Украины.
Концепция триединой нации, таким образом, игнорирует внутренне европейский фундамент, на котором строились украинская и белорусская национальные самоидентификации, до того, как эти "промежуточные земли" были завоеваны Россией в конце 18 века, русифицированы в 19 веке и советизированы в 20 веке. Несмотря на попытки Москвы присвоить себе культуру, Великое княжество Литовское на самом деле было более подлинным наследником бывшей Киевской Руси, пересадив ее правовой кодекс в украинское и белорусское общества и сохранив в качестве официального государственного языка старую версию белорусского.
Осознавали ли жители Великого княжества Литовского себя европейцами, автор не уточняет, как и то насколько европеизировались некоторые территории Украины и Белоруссии, успевшие побывать в его составе.
Повествование о присущей русскости также неверно, потому что, кроме ярых сторонников восточнославянского единства, таких как белорусский президент Александр Лукашенко, мало кто в Украине или Беларуси, вероятно, поддержал бы его. После распада СССР понятие триединой русской нации в основном служило оправданием притязаний России на статус primus inter pares (первый среди равных) среди постсоветских республик.
Западные политики и комментаторы должны отвергнуть концепцию общероссийской нации и сопровождающие ее заблуждения. Аналитики и журналисты должны не жалеть усилий для развенчания этих мифов и более активно освещать социально-историческую и языковую уникальность украинского и белорусского народов.
Кроме того, поддерживая санкции против России до тех пор, пока территориальная целостность Украины отрицается, западные демократии могут сигнализировать миру, что российский ревизионизм неприемлем.
Одной из символических, но важных мер в поддержку суверенитета Беларуси было бы запрещение термина "Белоруссия" (Bielorussie по-французски, Weißrusslandпо-немецки и т. д.) из официального и дипломатического языка. Эта реформа давно назрела, поскольку некоторые европейские правительства продолжают игнорировать рекомендацию Комиссии IGU/ICA147 по топонимии, которая должна назвать страну Беларусь – запрос, с которым Республика Беларусь обратилась в ООН еще в 1992 году.
Данные выводы эксперта объясняют ранее им написанное. Он считает, что и далее необходимо отдалять три народа друг от друга, без учета их собственных интересов.
Миф 12: "Крым всегда был русским"
Прежде чем читать цитаты автора данного раздела необходимо упомянуть, что это Орыся Луцевич - руководитель и научный сотрудник программы "Форум Украины, Россия и Евразия", думаю, это сохранит часть нервных клеток читателя.
Крым находится в руках России лишь малую часть своей истории. Выдумка Кремля о том, что Крым добровольно и законно "присоединился" к России, рискует еще больше подорвать территориальную целостность Украины и поощрить другие экспансионистские державы.
Менее 6% письменной истории Крыма (с 9 века до н.э. по настоящее время) принадлежит русскому господству. До 2014 года Крым находился под российским контролем в общей сложности всего 168 лет.
Подход автора мне не совсем понятен, ведь под контролем Украины Крым был 60 лет.
Демография полуострова претерпела изменения после вынужденной эмиграции крымских татар после аннексии 1783 года и Крымской войны. Дальнейшая крупная депортация в 1944 году ознаменовала продолжение давней имперской практики изгнания коренного населения и захвата его земель. Согласно последней официальной переписи населения Украины 2001 года, 60% населения Крыма составляли этнические русские, 24% - украинцы и 10% - крымские татары, три наиболее многочисленные группы.
То, что произошло в феврале–марте 2014 года, было полномасштабной военной операцией на суше и на море, дополненной постоянными и целенаправленными антиукраинскими информационными операциями. Наконец, когда 16 марта 2014 года был проведен референдум – фактически под дулом пистолета – с целью узаконить захват Россией Крыма, Кремль нарушил принцип самоопределения.
Однако в преддверии голосования те, кто поддерживал идею остаться в составе Украины, не могли свободно вести предвыборную кампанию. Голосование также исключило возможность того, что Крым останется в составе Украины как автономная республика, то есть в соответствии с действующей конституцией.
Автор повторяет тезисы украинской пропаганды образца 2014 года по поводу референдума о присоединении к России, несмотря на то, чтоповторные опросы крымчан подтверждают его результаты. К тому же она прибегает к откровенному вранью, так как один из вариантов ответа на референдуме 2014 года звучал следующим образом: "Вы за восстановление действия Конституции Республики Крым 1992 года и за статус Крыма как части Украины?"
Крайне важно, чтобы ЕС и США сохранили свою приверженность суверенитету, независимости и территориальной целостности Украины и четко донесли это до России. Незаконность аннексии не подлежит сомнению. Мировое сообщество наций должно продолжать политику непризнания Крыма в составе Российской Федерации, аналогичную непризнанию советского контроля над Прибалтикой после Второй мировой войны. Прибалтийским государствам потребовалось 50 лет, чтобы вернуть себе статус государства. Столь же долгое ожидание вполне мыслимо в случае с Крымом.
Санкции в отношении России, связанные с Крымом, должны сохраняться и должным образом применяться до тех пор, пока Россия продолжает свою оккупацию, и усиливаться, если ситуация в Черном море еще больше ухудшится.
Безопасность Украины должна быть усилена за счет улучшения ее военно-морского потенциала, материально-технического обеспечения, киберзащиты и защищенной связи.
НАТО следует рассмотреть вопрос об усилении присутствия в Черном море и использовать свою новую программу расширенных возможностей для Украины в качестве средства повышения безопасности на Черном море. Украина также может быть вовлечена в операции по схеме PESCO (Постоянная структурированная кооперация) ЕС.
Данные мысли автора уместнее назвать украинским словом "мрии", так как вкладывать деньги в Украину Запад не собирается.
Миф 13: "Либеральная рыночная реформа 1990-х годов была неудачной для России"
Дело было не в том, что либерализация изначально была невозможна в России, или то, что реформы привели к ее экономическому краху – реальная проблема постсоветского экономического перехода заключалась в том, что ему никогда не давали пройти полный курс.
Никуда не денешься от того, что в 1990-е годы была предпринята попытка провести рыночную реформу и экономика рухнула. Но одно с другим не связано. Разрыв между неолиберальной – или, точнее, либеральной – повесткой дня и тем, что реально делалось в российской экономике, был огромен. Другими словами, реальная проблема заключалась в том, что первоначально намеченные реформы не были осуществлены.
Рекомендации Запада, направляемые главным образом через МВФ, Всемирный банк, ОЭСР и Европейский банк реконструкции и развития, в очень широком смысле основывались на так называемом Вашингтонском консенсусе. В соответствии с этим набором руководящих принципов бывшие коммунистические страны в том, что касается их экономических преобразований, должны были провести либерализацию, стабилизацию и приватизацию. То есть они должны были освободить цены, включая валютный курс, должны были взять инфляцию под контроль, управляя денежной массой и государственными финансами и они должны были каким-то образом обеспечить переход основной массы производственных активов из государственной собственности в частную.
Такую интерпретацию российской истории я лично встречаю впервые и её подтверждения в объективной реальности найти не могу.
Большая часть цен была отпущена в свободное плавание 2 января 1992 года. Общеизвестно, что к концу года индекс потребительских цен вырос на 1500 процентов. Если бы правительство могло добиться своего, результатом было бы единовременное увеличение в гораздо меньших пропорциях. Однако, не правительство контролировало центральный банк, а парламент. Он назначил главу центрального банка, который накачал денежную массу. Это не только увеличило и продлило инфляцию, это задержало вытряхивание неконкурентоспособных фирм путем предоставления кредитов там, где в противном случае были бы жесткие бюджетные ограничения для производителей. Борьба за денежную массу продолжалась несколько лет. Уровень инфляции был снижен до 25% только в 1996 году. Неспособность стабилизировать экономику была самым значительным провалом всей реформы, и это произошло вопреки воле реформаторов.
Автор занимается подтасовкой фактов, от тогдашнего главы ЦБ РФ Матюхина Г.Г. мало что зависело, а в правительстве места занимала команда западных ставленников с американскими консультантами.
Однако наибольшее внимание было уделено недостаткам приватизации. Здесь политическая ситуация вынуждала реформаторов идти на разрушительные компромиссы. Анатолий Чубайс, который отвечал за массовую приватизацию, был вынужден допустить вариант, при котором работники предприятия могли голосовать за использование своих ваучеров на своем рабочем месте. Это было популярно. В основном это привело к тому, что советские боссы стали контролировать заводы.
В качестве переходного соглашения это было бы не так уж плохо. Что действительно разрушило репутацию российского приватизационного процесса, так это залоговые аукционы под акции гигантских нефтяных и металлургических компаний. На фальсифицированных аукционах с заранее определенными результатами такие компании, как "Юкос Ойл" и "Норильский никель", продавались новым банкам за суммы, казавшиеся в ретроспективе ничтожными.
Почему-то автор не уточняет, с кем Чубайс был вынужден идти на компромиссы и почему допустил "разрушение репутации приватизационного процесса".
За шесть лет с 1992 года производство упало в общей сложности примерно на 40%, что сделало 90-е несчастным десятилетием. Могла ли шоковая терапия сработать в России? Она не была реализована, так что мы все этого никогда не узнаем.
Либерализация была единственной частью программы реформ, которая была выполнена. Само по себе, в отсутствие стабилизации, это было токсично. Своего рода приватизация действительно продолжалась, но таким образом, что исказила первоначальное видение реформаторов и оставила длительные проблемы. Захват государства олигархами стал возможен благодаря искажениям в крупномасштабной приватизации.
Но даже в этом случае, команда Гайдара действовала так, что это не помогло ее делу. Ее члены называли себя командой "камикадзе" и полагали, что основная масса людей и управленческий истеблишмент настроены против них. Население в целом считалось слишком невежественным, чтобы его можно было убедить в преимуществах реформы, поэтому было мало усилий, чтобы донести смысл того, что предпринималось.
Нас пытаются убедить, что ошибки приватизации и недостаток пропаганды явились причиной провала шоковой терапии российской экономики 90-х.
Миф о том, что либеральные реформы вызвали депрессию в России, выгоден нынешнему российскому руководству. Это дает западным политикам, имеющим дело с Москвой, представление о том, что либеральный экономический порядок просто неосуществим для России и поддерживает иллюзию, что те, кто во имя свободы и справедливости ведет кампанию против сотрудников силовых структур (силовиков) и их коррупции и захвата активов, борется против ветряных мельниц.
Вообще, к любому представлению о том, что западные идеи ответственны за экономические проблемы России, следует относиться скептически. Опыт экономических реформ 1990-х годов иллюстрирует очевидную истину: то, что происходит в России, учитывая ее размеры и ресурсы, зависит в первую очередь от выбора россиян.
Несмотря на то, что автору не удалось развенчать миф о том, что рыночная реформа 1990-х годов была неудачной для России, он переводит внимание читателя на "силовиков", которые занимаются коррупцией и захватом активов. Самое интересное он обосновывает провал экономической реформы, инициированной Западом, выбором самих россиян.
Миф 14: "Санкции-это неправильный подход"
Экономические санкции уже продемонстрировали практическую и нормативную ценность в качестве ответных мер на неприемлемое поведение России, но им нужно дать время для работы, и их эффективность не должна оцениваться по непроверенным тестам.
Утверждение о том, что санкции не работают, неверно в трех отношениях.
Во-первых, в ключевые моменты санкции оказывали решающее влияние на действия России. Есть свидетельства того, что перспектива серьезной эскалации санкций в сочетании с военной решимостью Украины помогла удержать поддерживаемые Россией сепаратистские силы на востоке Украины от взятия стратегического города Мариуполя в сентябре 2014 года. Перспектива санкций, возможно, также сдерживала дальнейшее продвижение российских и поддерживаемых Россией сепаратистских сил после разгрома украинских войск в Дебальцево в феврале 2015 года
Хоть автор данного раздела и не указан, но сразу проглядывается его украиноцентричный взгляд на происходящее. Написанное это лишь неподтвержденные домыслы, ведь в 2015 году в ходе освобождения силами ДНР Дебальцево никто даже не высказывал угроз применения санкций, так как шли переговоры в Нормандском формате, закончившиеся "Минском-2".
Во-вторых, этот аргумент игнорирует как дизайн санкций в отношении России, так и мировой опыт санкций. До сих пор Россия находилась под санкциями в течение семи лет, что является коротким периодом в истории санкций. Предыдущие режимы санкций, направленные против более мелких целей, как правило, требовали больше времени, чтобы стать эффективными. Например, Иран был подвергнут санкциям в течение 10 лет, прежде чем он согласовал Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) в 2015 году. Кроме того, многие санкции призваны оказывать кумулятивное воздействие, ограничивая доступ критических секторов к технологиям и финансам. Чем дольше действуют санкции, тем сильнее их последствия.
Автор опять производит отсчет с санкций из-за ситуации вокруг Украины, хотя первые санкции в отношении России были реализованы США в "Акте Магницкого" 12 лет назад. Кумулятивное воздействие санкций эффективно в случае их обновлений по конкретным направлениям, в противном случае, со временем, находится множество способов их обхода. Нам это уже давно известно на примере строительства Крымского моста, а теперь на примере строительства СП-2, наверное побившего рекорд по количеству наложенных санкций.
В-третьих, санкции действуют не только путем изменения неприемлемого поведения, но и путем его демонстративного осуждения. Наказывая нарушителей, они подтверждают коллективную приверженность нормам общепринятого поведения и принципам международного порядка. Если такие нормы и принципы не будут поддерживаться символически, их легитимность может подорваться и подвергнуться глобальному вызову. Их поддержка также повысила моральный дух и способность Украины противостоять давлению России.
Вновь проглядывают штампы украинской пропаганды, сделать из России изгоя у Запада не получилось ни тогда, ни сейчас.
Касаемо следующего варианта мифа, что санкции не вредят России, что санкции против большой страны не работают, не могут разрушить ее экономику, то западные санкции также не стремились сделать это с Россией. Скорее, они были призваны навязать растущие издержки ключевым энергетическим и финансовым секторам, а в последнее время и частным лицам и компаниям, близким к Путину, через долгосрочную потерю доступа к технологиям и инвестициям и через международную изоляцию.
Здесь автор входит в противоречие со своим первоначальным посылом о том, что санкции уже показали свою эффективность на Россию в целом.
Также нет доказательств того, что санкции делают Путина сильнее. Наоборот: популярность Путина, которая резко возросла после аннексии Крыма, упала после того, как Запад ввел более жесткие санкции. По состоянию на март 2021, рейтинг Путина составлял 63 процента, что близко к историческим минимумам Около 78 процентов россиян считают, что Россия должна относиться к Западу как другу или партнеру, по сравнению с 50% в 2017 – когда были введены жесточайшие санкции.
Для россиян не секрет, что рейтинг одобрения действий Путина упал после "пенсионной реформы" в 2018 году и это не имеет прямого отношения к санкциям. Относительно упомянутогоопроса отношений россиян к Западу, то там было указано, что о хорошем и очень хорошем отношении к ЕС заявили 49% опрошенных, к США — 42%. О негативном отношении к ЕС сообщили 37% респондентов, к Америке — 46% участников опроса.
Те, кто призывает к отмене санкций на том основании, что они неэффективны, редко, если вообще когда-либо, предлагают альтернативную политику, которая могла бы сделать больше для изменения поведения России. Они хотят, чтобы Запад отменил меры, но не применял лучшие способы. В этом смысле их аргументация в лучшем случае является плохой стратегией, а в худшем - недобросовестной. Отмена санкций в одностороннем порядке без изменения поведения России послала бы противоположный сигнал – что серьезные нарушения установленных норм принципиально не имеют значения. Поставив под сомнение авторитет и решимость санкционных государств, такой шаг придаст России и другим странам смелости бросить вызов этим нормам.
Успех зависит от надежного, твердого и последовательного применения в течение многих лет и даже десятилетий. Западное сдерживание Советского Союза во время холодной войны является примером.
Политика санкций работает, воздействуя на интересы, представления, ожидания и ресурсы тех, кто принимает решения с течением времени. Это также станет более значительным по мере приближения президентских выборов 2024 года.
В данном случае видно, что авто очень зациклен на санкциях, либо ему просто не хватает аргументации, но писать что-то надо. В тексте говорится о необходимости десятилетий санкций и тут же автор ожидает результатов их воздействия уже через 3 года.
Миф 15: «Все дело в Путине – Россия-это управляемая вручную централизованная автократия»
Россия Владимира Путина - это не шоу одного человека. Чтобы понять, как на самом деле работает управление в стране, нам нужно принять во внимание мощь и сложность бюрократии, значение которой будет только возрастать.
Миф о "всемогущем Путине" можно сформулировать двояко. ‘Позитивная’ версия – Путин как «хороший царь» – предполагает сильное и компетентное руководство. По сути, миф делает Путина более могущественной и неограниченной политической силой, чем это имеет место в действительности. «Негативная» версия мифа, не менее пагубная для реалистического понимания российской политики, подчеркивает патологию персонифицированного принятия решений и, таким образом, поддерживает карикатурную характеристику Путина как диктатора на Западе.
Что касается принятия решений, то сосредоточиться исключительно на Путине означало бы игнорировать важную роль, которую играют другие организации и субъекты, включая Администрацию Президента, Совет Безопасности и правительство. По словам инсайдера в первом из них: «Все решения [Кремля] по серьезным вопросам коллегиальны и скоординированы. Окончательное решение остается за президентом, но согласованная точка зрения направляется ему на утверждение.»
Если эта характеристика и заходит слишком далеко в другом направлении, картина Путина, диктующего политику в одиночку, упускает важнейшие способы, которыми другие акторы формулируют проблемы, направляют информацию, сражаются за детали, разрабатывают позиции и устанавливают повестку дня для Путина.
Даже если бы Путин единолично решал все (чего он не делает), определяющая повестку дня власть бюрократии определять, какие вопросы попадают на стол лидера, все равно была бы решающей. Хотя у Путина может быть такая возможность вмешиваться во все виды принятия решений - это не значит, что он всегда это делает или хочет. И, в некоторых случаях, его прямого вмешательства в качестве судьи между конкурирующими позициями недостаточно, чтобы решить спорное решение.
Текст данного раздела представляется мною с минимальным сокращением, так как даже в российском обществе миф о всемогуществе Путина вполне себе живет на протяжении уже 20 лет, а автор разбирает его вполне доходчиво. Конечно, люди работающие на госслужбе могли бы поведать куда больше способов манипулирования руководителем, чем описывает автор.
Что касается реализации решений, то удивительным фактом является то, что президентские поручения часто не выполняются. Проведенная в 2020 году по поручению Премьер-министра Михаила Мишустина проверка исполнения поручений президента вице-премьерами, министрами и чиновниками ведомств выявила массовое невыполнение поручений в установленные сроки.
Хотя законодательная власть в значительной степени подчинена президенту, президентские инициативы составляют лишь незначительную часть повестки дня заседаний. Нижняя палата – Государственная Дума проявляет гораздо меньше почтения к министрам правительства, особенно при спикере Вячеславе Володине, бывшем высокопоставленном кремлевском чиновнике.
Кроме того, парламентская фаза законотворчества может дать окно для разногласий внутри исполнительной власти, что показывает недостаточную обоснованность, как утверждений о том, что законодательная власть – это просто "резиновый штамп", так и предположений о том, что предпочтения исполнительных акторов продиктованы или идеально согласуются с курсом Путина.
Факты саботажа поручений президента, в принципе, хорошо известны, а наличие множества политических группировок - «акторов», также не является большим секретом.
Слишком много времени может быть потрачено и было потрачено на попытки выяснить, что Путин думает или "действительно верит" по определенным вопросам. Надежда, по-видимому, состоит в том, что знание мыслей Путина послужит ключом к пониманию и предвосхищению политических решений. Но такой подход часто бывает неразумным. Он легко может опуститься до догадок и слишком многое подчерпывать из кремлевских сплетен, которые часто могут быть дезинформацией.
Что еще более важно, вполне вероятно, что у Путина нет устоявшихся взглядов – не говоря уже о личных предпочтениях – по целому ряду политических вопросов. Путин часто выступает в роли арбитра при принятии политических решений, что делает более плодотворным анализ природы и источников исходных конкурирующих точек зрения.
Кроме того, сосредоточившись на Путине как личности, наблюдатели могут слишком легко игнорировать структурные условия, которые помогают формировать его мышление. Эти условия вполне могут остаться неизменными в постпутинском мире и, следовательно, вероятно, также повлияют на его преемника.
Автор подходит к логичному выводу о том, что преемник Путина будет из той же среды, что и сам Путин, а соответственно со сходным образом мышления.
Хорошая политика должна начинаться с признания роли людей за пределами Путина в принятии решений, признания разочарований, с которыми он сталкивается при реализации своих целей, и признания очень реальной роли, которую играют политические институты, даже если они не соответствуют нормам демократического управления.
Хорошая политика должна понимать, как много можно узнать о российской политике, изучая публичные заявления лиц, занимающих официальные посты. Правда, эти источники не дадут полной картины. Но отмахиваясь от них, как от всего лишь внешнего вида, мы увековечиваем идею о том, что "таинственную, загадочную" Россию можно обнаружить только в тени.
Это просто неправильно. Да, есть влиятельные лица без официальных постов, поставленные для выполнения задач, требующих правдоподобного отрицания участия государства, но большинство ключевых игроков привязаны к формальным структурам власти.
Точно так же следует более серьезно относиться к документам, подготовленным официальными органами. Например, общедоступные документы, касающиеся законотворческого процесса, раскрывают богатую картину реальности управления, включая межфракционное соперничество и бюрократическую некомпетентность.
Гораздо более реалистичные прогнозы государственной политики можно сделать из проектов годовых государственных бюджетов и поправок, которые проходят через Думу, чем из последних слухов о внутрикремлевских фракционных конфликтах. Анализ этих материалов требует знаний и навыков. Поэтому хорошая политика в будущем, вероятно, будет зависеть от западных обществ, инвестирующих в более широкий корпус российских аналитиков в более широком диапазоне областей.
По сути, автор говорит о возрождении аналогичного корпуса «советологов», которые ушили на пенсию после падения СССР. Не обращая должного внимания на Россию, Запад упустил нить понимания внутрироссийских политических процессов и этот пробел нужно восполнять набором новых специалистов.
Взгляд за пределы Путина имеет смысл не только для понимания нынешнего управления, но и для размышлений о постпутинской политике. Хотя у Путина теперь есть конституционный выбор оставаться президентом до 2036 года, смена поколений неизбежна, что делает акцент на более молодых чиновниках второго уровня крайне важным. Кроме того, кризис COVID-19 ясно показал ключевую роль, которую региональные элиты играли и, вероятно, будут продолжать играть в принятии важных решений.
Это проявилось в отношениях между Кремлем и московским городским правительством во время пандемии, создав линию напряженности, которая вполне может оказаться все более и более последовательной. Такая динамика была бы полностью упущена или неправильно истолкована теми аналитиками, которые переоценивают степень централизации России, в результате чего политики были бы слепы к вероятному источнику важных событий в ближайшем будущем.
Тут подмечен очень важный тренд. В трудной ситуации с COVID-19, Кремль отпустил рычаги управления и доверился региональным элитам и в основном они справились с задачей. Осознав свои возможности региональные элиты могут требовать дальнейшей децентрализации. Конечно этот тренд имеет серьёзное влияние на «постпутинскую Россию».
Путин не является "помесью Иосифа Сталина и злодея из фильма Бонда", сидящего на "хорошо смазанной машине" государственного управления. Он не просто диктует политику, особенно в тех областях, которые находятся вне его личных интересов. Если западные политики игнорируют пределы власти Путина, а также многих других акторов, которые позволяют ему (и сдерживают его, хотя и косвенно), они будут создавать политику в ответ на карикатуру, а не на сложную картину страны.
Довольно простой, но вполне логичный вывод. Подчеркну, что мною такая оценка дана в условиях, когда даже внутри самой России существует миф о всемогущем Путине.
Миф 16: "То, что приходит после Путина, должно быть лучше, чем Путин"
Независимо от того, кто в конечном итоге сменит Владимира Путина, политические условия в России, скорее всего, будут продолжать препятствовать развитию более конструктивных отношений с Западом.
Иллюзии о предполагаемом непостоянстве разрушительной внешней политики, господствовавшей при Путине, основаны на желаемом мышлении о перспективах изменения политической культуры России. Прежде всего, Путин и его антизападная риторика остаются популярными в России именно потому, что он выражает точку зрения, широко распространенную внутри страны (и подкрепленную непрерывной антизападной пропагандой). Антизападные настроения, хотя и отнюдь не всеобщие, были воспламенены Путиным и прочно укоренились в сердцах и умах многих российских граждан – в том числе, в зависимости от конкретной темы, среди молодежи.
В данном случае автор придерживается фобий об антизападной России при Путине. В реальности Путин вполне не против равноправного сотрудничества с Западом. Он поддерживает проект единого экономического пространства «от Лиссабона до Владивостока». Путин ищет и находит контакты с элитами на Западе, даже в условиях конфронтации. Может быть просто не все помнят его визит на свадьбу главы МИД Австрии в 2018 году, да и в проекте Северного потока-2 не обошлось без европейцев лично знакомых с Путиным.
Такого гуманиста, как Путин Европе стоило бы холить и лелеять, так как именно он озаботился её культурным будущим на январском Давосском экономическом форуме, из-за наплыва мигрантов. Россия часть Европы в географическом и культурном плане – это одна цивилизация, заявил тогда Путин.
Это положение не изменится после ухода Путина, отчасти потому, что российское общество также страдает постимперским синдромом, характеризующимся состоянием глубокой неприязни к Западу, который в глазах России не позволяет стране оставаться сверхдержавой и не обеспечивает ей достойного места в международной системе. Даже при самом благоприятном для западных наблюдателей сценарии, при котором к власти в России придет прозападный лидер, любое стремление к радикальному улучшению отношений с Западом столкнется с заметной инерцией.
Во-вторых, шансы постпутинской России построить жизнеспособную демократическую политическую систему сейчас ниже, чем в 1990-е годы. Хотя после распада Советского Союза выросло почти два поколения россиян, они сделали это в основном при Путине и, как правило, более просоветски, чем антисоветски настроены в своем мировоззрении.
Как мы уже видели по предыдущим разделам данного документа это Запад не собирается учитывать особенности и интересы России. Поэтому неприязнь россиян к поведению Запада вполне обоснована.
В-третьих, для того чтобы возникла "прекрасная Россия будущего", стране понадобятся новые профессиональные кадры элитных бюрократов и политиков, а также ресурсы для их быстрой мобилизации. Условий, необходимых для этого, в сегодняшней России нет, и поэтому потребуется много времени, чтобы с нуля сформировать и сформировать новые элиты.
Это очень далеко от России времен перестройки эпоха Михаила Горбачева, когда новые элиты, требовавшие перемен, выходили из старой системы. Недавняя аналитическая записка о "послепутинских дипломатах", опубликованная Европейским советом по международным отношениям (ECFR), служит хорошей иллюстрацией этого тезиса.
Действительно, новых инфантильных сторонников Запада в российской элите, которые вылупились после развала СССР, теперь не найти. Западу потребуется очень много времени, чтобы их вырастить, хотя это маловероятно. В вышеуказанной аналитической записке констатируется, что сегодняшние дипломаты разочарованы в Западе, а 20-летняя молодежь хоть и не испытывает таких эмоций по этому поводу, но с опаской относится к идеологическим заготовкам, предпочитая прислушиваться к собственной совести.
Ошибочная вера в то, что Путин является аномалией, также мешает Западу осознать неприятную правду о том, что его проблемы с Россией не исчезнут в одночасье, как только новое руководство придет к власти.
Наконец, следование мифу о том, что Россия после Путина неизбежно станет лучше (по западным критериям) нынешнего режима, несет в себе очевидный риск разочарования и, как следствие, чрезмерной реакции политиков.
Западные державы должны разрабатывать долгосрочные стратегии, которые служат их более широким национальным интересам, а не сосредотачиваться на Путине или любом другом человеке. Эти стратегии должны строиться на обширных исследованиях современной российской политической системы и гражданского общества, изучении проблем в каждой области и перспектив их решения.
Для начала было бы полезно проанализировать ошибки, которые в последнее время были допущены всеми сторонами, и провести ревизию существующих подходов к построению отношений, сохранив только те, которые могут привести к положительным результатам, а также выработав более эффективные.
Одна из немногих здравых мыслей во всем документе, которая предлагает избавиться от инерционности мышления и концентрации на персоналии Путина. Ревизия отношений России и Запада действительно нужна, однако судя по предыдущим разделам данного документа Запад не готов изменить свои подходы к России.
Четкая стратегия, основанная на общих принципах, но обязательно учитывающая специфику страны, будет способствовать более активному и продуктивному взаимодействию как с общественным мнением в западных странах, так и с действующими лицами в России.
Стратегия должна быть многогранной и многовекторной. Обычной политики сдерживания, вовлечения и изоляции, в любом сочетании, недостаточно. Западные державы не должны закрывать дверь для возможного сотрудничества с Россией (ни во время правления Путина, ни после него) по таким актуальным вопросам, как Арктика, Ближний Восток, COVID-19 и изменение климата.
Формулируя политику в отношении России и взаимодействуя с российскими собеседниками, западные дипломаты также должны проводить различие между режимом, государством и страной. При взаимодействии с путинским режимом логичным подходом должно быть сведение к минимуму контактов с субъектами, лежащими в основе режима, и исключение конкретных политических или диалоговых форматов, которые могли бы способствовать его легитимации.
Следует активизировать двусторонние контакты, как на экспертном уровне, так и с гражданскими активистами и рядовыми гражданами. Западные и российские экспертные и политические группы должны стремиться к установлению тесных связей.
Наконец, важно разорвать ту модель, по которой в любом диалоге с Западом позицию России представляют кремлевские назначенцы, как, например, в "Петербургском диалоге". У России есть национальные интересы, которые законно должны быть сформулированы, сформулированы и приняты во внимание, но это не идентично, интересам путинского режима. Чем больше западные державы исходят из этого принципа при разработке своей политики, тем больше шансов, что Россия после Путина станет более нормальной страной на мировой арене, чем она была при Путине.
Понимая, что "путинскую элиту" ему не сломать, Запад хочет её делегимитизировать и выйти на прямой контакт с гражданским обществом. Кстати, в современном цифровом мире организовать такой диалог не так уж и сложно, если Запад займётся этим вплотную, а не будет поддерживать маргинальные мероприятия престарелых оппозиционеров типа "Форум свободная Россия". Российскому руководству ещё придется поломать голову над контролем активности Запада в российском цифровом пространстве.
Выводы
Выбор мифов и заблуждений о России для включения в этот сборник был непростым. Нет недостатка во взглядах на Россию, которые являются общепринятыми, но, тем не менее, запутанными, ошибочными или дезинформированными, иногда опасными; и большинство аналитиков лелеют свои такие личные списки. Однако эта статья не о "желании быть правым" в отношении изолированных точек зрения. Речь идет об исправлении тех мифов, которые приводят к неудачной политике.
Рассматривались иные мифы, как кандидаты на включение, но в итоге не вошли в документ, о том, что Россия ведет агрессию за рубежом, чтобы отвлечь внимание от давления внутри (не соответствует действительности – в России есть собственные внешнеполитические задачи, независимо от внутренней политике) или, что невозможно обеспечить безопасность в Европе без России, и что нет никаких серьезных проблем которых может быть решены без России (опять же нет – там, где Россия участвует в ситуации, он почти всегда существенная часть проблемы, а не решение).
Намёк на то, что авторы этого документа считают Россию больше проблемой международных отношений, чем элементом её решения, мы уже встречали в тексте. Теперь об этом говорится прямо.
Авторы неоднократно приходили к выводу, что участие в серьезных политических дискуссиях по России требует прежде всего преодоления бесполезных, но прочно укоренившихся предубеждений. Эти препятствия должны быть устранены, чтобы Россию можно было рассматривать на основе реальности, а не на основе ментальных конструкций, удобных для западных наблюдателей, но полностью вводящих их в заблуждение.
Странным образом этот процесс прорыва барьеров на пути содержательной дискуссии напоминает общий опыт европейских и американских чиновников во взаимодействии с российскими коллегами, где предпосылкой для серьезного разговора так часто является борьба с дезинформацией, дезориентацией, бахвальством и блефом, которые ему предшествуют.
Как было видно по предыдущим разделам, авторы этого документа зачастую занимались дезинформацией, дезориентацией, бахвальством и продвижением блефа. Поэтому не удивительно, что сталкиваются с этими проблемами в серьёзных политических дискуссиях.
10 принципов для Запада для более рационального и эффективного взаимодействия с Россией
- Разрабатывать стратегии, основанные на честной оценке фактических данных о возможностях, намерениях и действиях России. Не принимайте их, если разрабатывая ставите надежду выше опыта, или потому, что правдоподобные альтернативы неудобны, или основываясь на мифах, развенчанных в этом докладе.
- Помните, что Кремль не является другом Запада. Члены российского режима с хорошими связями пользуются западными роскошными курортами, юридическими системами, банками, школами, элитной недвижимостью и т.д., Но это не означает, что они разделяют его политику, ценности или уважение к верховенству закона.
- Не соглашайтесь и не умиротворяйте Россию в обмен на предполагаемые выгоды. Они не материализуются. В частности, нужно избежать соблазна искать грандиозную сделку в отношениях с Россией или крупную геополитическую перестройку. Так называемая "реалистическая" политика просто играет России на руку.
- Опыт последовательно демонстрирует тщетность отношения к России, как к надежному партнеру, действующему добросовестно. Ожидайте, что Россия нарушит любое соглашение, заключенное с ней, когда это отвечает интересам России, если только не будет существенных рычагов для обеспечения соблюдения условий данного соглашения.
- Продолжайте оказывать давление на Россию, четко осознавая основные интересы Запада и отказываясь принимать враждебные действия, бросающие им вызов, и сохраняйте веру в то, что западные политические системы, санкции и другие ответные меры работают в долгосрочной перспективе. Принять принцип, согласно которому каждое "неприемлемое" действие должно быть встречено равной или асимметричной реакцией.
- Признайте, что недружественные отношения с Россией уместны в настоящее время и продиктованы реалиями, с которыми мы сталкиваемся. Действительно, хорошие отношения с Россией были бы крайне неуместны в современном контексте. Условия "дружбы" России неизменно обходятся ценой, наносящей ущерб нашим интересам и интересам других.
- Ставьте безопасность выше экономических выгод. Любое сокращение деловых отношений с Россией намного перевешивает издержки неспособности удержать Россию от подрыва или нападения на западные страны, общества, граждан и основные интересы. Бывают моменты, когда безопасность и экономические императивы вступают в конфликт, и это влечет за собой определенные финансовые жертвы. Финансовые инвестиции строят политические мосты только тогда, когда политические интересы совпадают.
- Не поддавайтесь искушению пойти на компромисс интересов и ценностей в стремлении к сотрудничеству, даже признавая, что сотрудничество все еще возможно в небольшой горстке областей. Аналогичный принцип применим и к диалогу. Ни сотрудничество, ни диалог не так важны, как понимание фундаментальных различий между Россией и Западом.
- Ожидайте шумных, гневных и бранных ответов от Москвы как цены, которую придется заплатить за защиту западных интересов. Такие ответные меры не должны служить сдерживающим фактором для политики, поскольку это будет означать успешный шантаж.
- Накопление опыта. Западу необходимо воссоздать гораздо больший и более экспертный пул российских специалистов, чтобы обеспечить достоверный анализ действий России и предотвратить дальнейшее развитие мифов.
Данные рекомендации воочию отражают заидеологизированность авторов доклада в подходе к России и отсутствия возможности построения с Западом равных партнерских отношений, при таком подходе.
Эти принципы здравого смысла вытекают из опыта авторов, видевших, как применение политики, основанной на ошибочных предположениях, что неоднократно приводило к неудаче. Торговля превзошла безопасность, отношения сотрудничества с Россией считались и до сих пор считаются необходимым по умолчанию, диалог рассматривался как самоцель, экспертным знаниям было позволено атрофироваться.
Тем не менее, крайне маловероятно, что публикация этого доклада положит конец разговорам вокруг разоблачаемых им мифов. Многие мифы вошли в западный дискурс как символы веры, и их нелегко будет вытеснить. Однако авторы этого сборника показали, как закономерности повторяющихся неудач во взаимодействии с Россией в определенной степени основаны на легко идентифицируемых ложных предпосылках, укоренившихся в политических и аналитических сообществах за пределами России.
Зачастую в наличии здравого смысла авторов этого документа можно было усомниться. Предвзятость в отношении России можно было заметить в каждом разделе этого доклада.
Мифы о России существуют не только как другие мифы, передаваемые устной и письменной традицией. Они процветают в политических дебатах, как инвазивные сорняки, те, которые не только размножаются естественным путем, но и получают выгоду от злонамеренного и регулярного повторного посева и оплодотворения в руках расширенной сети кремлевских посланников, приспешников и иных инструментов.
Полное их искоренение столь же маловероятно, как и появление либеральной, демократической и ответственной на международном уровне России. Тем не менее, терпеливая и настойчивая прополка неуклонно приближает нас к идеальному крокетному газону ясного и объективного анализа политики, не искаженного ложными предпосылками и удобными заблуждениями. Авторы надеются, что этот том может быть использован в качестве мощного средства уничтожения сорняков.
Перефразируя эту часть текста, можно сказать, что авторы рассчитывают, что стерилизация политической дискуссии приведет их к английскому эталону демократии. Однако, то что такой подход противоречит законам диалектики, видимо их не смущает.
Выводы по результатам анализа доклада.
- Документ, в целом, наглядно показывает разницу в восприятии действительности между Западом и Россией. Президентство Дональда Трампа, который вёл свою политику из принципа "realpolitik", было исключением, лишь подтверждающим правило заидеологизированного подхода к России.
- Запад, из-за идеологических шаблонов, не только не может включить в себя Россию, но даже не может пойти ей на уступки, так как её принципы и культурный код могут разрушить его основание.
- Запад отказывается признавать ответственность за человеческие жертвы, которые стали следствием «насильственной демократизации» целого ряда стран. Обосновывая это тем, что он находятся на «правильной стороне истории».
- Предложение для России играть по правилам, установленным после «холодной войны» и без учета принципиальных интересов нашей Родины, Запад считает «жестом доброй воли». Соответственно очередное напоминание Россией об изменившемся балансе сил воспринимается им очень болезненно.
- Свою собственную беспринципность и опору на «право сильного» Запад отзеркаливает в восприятии действий России, без серьёзных попыток разобраться в её мотивации. Западные попытки поверхностного анализа не дают реальных результатов, из-за разницы этических подходов.
- Шаблоны восприятия (см.п.5) не позволяют Западу рассматривать действия России без умысла на агрессию. По этой же причине Запад боится интегрировать Россию в свои структуры, так как считает слишком большой возможность потери их управления. По той же причине Запад рассматривает Россию, как одну из проблем европейской безопасности, а не элемент их решения.
- В докладе говорится прямо, что истинная цель Запада – контролировать Россию.
- Запад не только не может пойти на "большую сделку" с Россией, но даже страх возвышения Китая и простое решение в рамках "треугольника Киссинджера", где отношения США (Запада) должны быть более крепкими, чем отношения России и Китая между собой, не может стать фактором для сближения Запада с Россией.
- Доклад подготовлен специалистами очень разной квалификации, однако анализ влияния личности Путина на Российскую политику и будущее «постпутинской России», проведен вполне качественно, что отметили уже многие российские эксперты.
- Данный доклад нельзя назвать лишь субъективным мнением отдельной группы британских экспертов, так к примерупять принципов ведения дел с Россией от Комитета по международным отношениям Европарламента очень схожи с тезисами, которые встречаются в рассматриваемом документе.
Предложения
Выводы данного доклада имеют практическую плоскость и могут быть учтены при построении стратегии России.
Ещё 5 июня в статье для газеты “Washington Post”, перед своим европейским турне, президент США Джо Байден высказался в рамках логики используемой западными специалистами в данном докладе:
“Итак, когда я встречусь с Владимиром Путиным в Женеве, это будет после дискуссий на высоком уровне с друзьями, партнерами и союзниками, которые смотрят на мир через ту же призму, что и Соединенные Штаты, и с которыми мы восстановили наши связи и общую цель. Мы едины в том, чтобы противостоять вызовам России европейской безопасности, начиная с ее агрессии на Украине, и не будет никаких сомнений в решимости Соединенных Штатов защищать наши демократические ценности, которые мы не можем отделить от наших интересов.”
Саммит Владимира Путина и Джо Байдена 16 июня показал, что ни о какой “большой сделке” речи быть не может и даже на разрядку времени у США нет. Поэтому не отвергая возможностей наладить диалог с США, нужно работать по тем направлениям экономики и политики, которые придают самодостаточности Российскому государству.
Кроме того, необходимо учитывать, что в текущей геополитической ситуации, даже конкретные и предметные договоренности между США и Россией могут быть нарушены из-за действий третьей стороны, так как баланс сил в мире изменился и теперь не соответствует былой истории договоренностей двух супердержав – СССР и США.
Из всего этого можно сделать ещё один простой вывод – России не нужно стучаться в закрытые двери Западного проекта, суверенным государством она в нём быть не может.
На данный момент российским элитам стоит осознать, что для сохранения им придется развивать собственный цивилизационный проект. В противном случае, Россия будет поглощена химерой Западного проекта, образ которого сформируется после текущего идеологического кризиса.
То, что Запад переживает идеологический кризис, прекрасно видно на примере США и продвижения там ценностей BLM, новой расовой теории, идей ЛГБТ и т.д. на государственном уровне, а также коллапса идеологии мультикультурализма в Европе.
В этот момент идеологических кризисов Институт РУССТРАТ предложил свое виденье будущего в виде “концепции Севера”. Концепция России как геополитического Севера предусматривает политический, экономический и культурный суверенитет как основу для исторического выбора цивилизационного проекта. Выбор экономической модели развития и формата мобилизации элиты и общества определяется требованием неучастия в либерально-западном и азиатско-специфическом проектах ни в качестве составного элемента, ни в качестве копирующего субъекта.
Данную идеологию, впоследствии, можно органично трансформировать в концепт “Космических первопроходцев”, при достижении Россией соответствующего этому научно-технического уровня развития.