Мы живем, под собою не чуя страны. Мы не знаем, что с нами будет завтра. Не знаем про страну и мир — вдруг сейчас, в эту минуту, начнётся атомная война, и всё, что мы успеем, — это зажмуриться от ослепительной вспышки.
Из мёртвой главы роковая змея.
Общеизвестный случай
А в частной жизни, в единственном числе (я, ты, он), не знаем, будем ли избиты, арестованы, убиты; и кто это сделает (изобьёт, убьёт) — пьяный негодяй или одуревший полицейский «случайным» выстрелом в голову.
Диктаторы не сообщают подданным о своих намерениях. Но подданные могли бы кое о чём догадываться и даже предсказывать важные события; так старый крестьянин, глядя на закат, уверенно предсказывает завтрашнюю погоду.
...Вторжение в Афган произошло неожиданно. Народы СССР об этом не знали ничего. Даже после вторжения долго не знали. У подданных не то что не спросили, их даже не уведомили о таком историческом политическом событии. Только когда в наши города пошёл цинковый груз-200, родители убитого, расписываясь в получении, узнавали, что их парень погиб, выполняя интернациональный долг. (Интернациональный долг! — какая-то партийная тварь придумала тогда эту формулу. Потом были придуманы другие формулы, на которые невозможно возразить: «суверенная демократия», «наведение конституционного порядка», «оптимизация здравоохранения» и пр. Какие хорошие слова! Они обещают благоденствие, но увы, за ними скрывается смерть.)
СССР тогда, в декабре 1979-го, не предупредил чужие страны, что мы начнём войну, «партнёры» были ошеломлены (ну и чёрт с ними).
Но предсказание (оно же предупреждение) было. Было! Просто на него никто не обратил внимания, ибо сделал это предсказание не политик, не историк — в некотором смысле никто.
* * *
Вещий Олег напрасно не послушался предсказания и сунулся к дохлому коню — вот его и настигла смерть. Конь-то был мёртвый, но этот труп таил в себе ядовитую змею. Причём в черепе, в голове.
В 1979 году случилась роковая неожиданность. 29 декабря Советский Союз вторгся в Афганистан. Теперь это считается роковой ошибкой. Последовали 10 лет бездарной войны, гибель 15 тысяч наших солдат и миллиона афганцев. Кто ж такое мог предположить? Вероятно, кремлёвские отцы народа (старцы народа? дедушки народа?) были уверены, что справятся одним полком за два часа.
Последовали тяжелейшие для нас международные осложнения (самое лёгкое, хотя и очень обидное: бойкот московской Олимпиады-80).
Вторжение затеяла мёртвая голова — точнее, три-четыре мёртвые головы, которые назывались красиво и солидно: Политбюро ЦК КПСС. Ртом головы ещё что-то кое-как говорили, но ум в них давно кончился, там теперь жили ядовитые змеи. Они и перекусали насмерть 15 тысяч советских солдат (ещё многие тысячи стали инвалидами, а сколько спилось… Число алкоголиков-посттравматиков не знаем).
* * *
Историки описали множество тиранов. Тацит, Плутарх, Светоний, Карамзин, Маркес («Осень патриарха»), Набоков («Под знаком незаконнорожденных»), но почему-то никто из них не описал тирана не как личность (с именем, с датами рождения и смерти), а как типичность. То есть как некое «явление» со своими законами. Кому-то, возможно, припомнится Макиавелли, но флорентиец в своём знаменитом трактате «Государь» описал действия «идеального правителя», а вовсе не тирана.
Явление и законы тирании сформулировал не историк, не психолог, а просто человек, обладающий свободным временем и отягощённый привычкой думать и записывать мысли. Это был Иосиф Бродский — человек, далёкий от политики; он старательно сторонился её (не участвовал ни в каких «общественных движениях», не борец за права человека, а вдобавок недоучка, 8 классов средней школы).
Описать историческое событие, очевидцем которого являешься, не так уж сложно. Можно описать историческое событие или историческую личность, не являясь современником, а по мемуарам и документам.
Сложнее сформулировать закон, механизм; в данном случае механизм и законы тирании.
Разница, надеемся, будет понятна из простого сравнения. Можно описывать и даже дегустировать «Московскую особую», «Столичную», «Старку», «Белугу», «Кубанскую», но совсем другое дело сформулировать правило водки: этиловый спирт + вода; 40°.
Бездельничая в Нью-Йорке (или где там жил Бродский в эмиграции), он осенью 1979 года написал заметки о тирании:
«Болезнь и смерть — вот, пожалуй, и всё, что есть общего у тирана с его подданными. Уже в этом смысле народу выгодно, чтобы правил старик. Не то чтобы мысль о неизбежности смерти обязательно просвещала и смягчала нрав, но время, затраченное тираном на размышления о собственном обмене веществ, есть время, отнятое от дел государственных. И внутренние, и международные периоды затишья прямо пропорциональны числу болезней, грызущих вашего Генерального Секретаря или Пожизненного Президента».
Заметьте: Бродский это писал во времена СССР, когда никаких президентов у нас не было и в помине. Продолжим цитату.
«У тирана время, отведённое на размышления о душе, используется для расчётов, как бы сохранить статус-кво. Это происходит потому, что человек в его положении не видит различия между настоящим, историей и вечностью — госпропаганда сплавила их воедино, потому что так удобнее и самому тирану, и населению. Он держится за власть, как другие люди преклонного возраста за свои пенсии и сбережения.
Средняя продолжительность хорошей тирании — десять-пятнадцать лет, двадцать самое большее. За этим пределом неизбежно соскальзывание в нечто весьма монструозное. Тогда мы имеем дело с величием, проявляющимся в развязывании войн или террора внутри страны, или того и другого вместе…»
Заметка Бродского «О тирании» хоть и небольшая, но цитировать её полностью было бы неразумно и неприлично. Следует отметить кое-что другое. А именно: «неизбежное соскальзывание в развязывание войн или террора внутри страны, или того и другого вместе». Верность этих размышлений подтверждает хотя бы пример Башара Асада, который стал президентом Сирии в 2000 году и несколько лет назад соскользнул.
Скучающий поэт, нобелевский лауреат с незаконченным средним образованием написал о развязывающей войны тирании за 3 месяца до начала Афганской войны, и таким образом предсказал её.
* * *
Тирания (Бродский почему-то об этом не написал) проникает в личную жизнь любого человека так глубоко, что и вообразить нельзя, а человек при этом даже не знает, что тиран руководит его самыми интимными переживаниями: например, горем.
Широко известна стенограмма заседания Политбюро ЦК КПСС 30 июля 1981 года:
«СУСЛОВ (идеолог, настаивал на вторжении). Товарищ Тихонов представил записку в ЦК КПСС относительно увековечения памяти воинов, погибших в Афганистане. Если сейчас мы будем увековечивать память, будем об этом писать на надгробиях могил, а на некоторых кладбищах таких могил будет несколько, то с политической точки зрения это не совсем правильно.
АНДРОПОВ (председатель КГБ СССР). Конечно, хоронить воинов нужно с почестями, но увековечивать их память пока что рановато.
КИРИЛЕНКО (маразматик, с трудом произносил слова). Нецелесообразно устанавливать сейчас надгробные плиты. (В безымянные могилы, что ли, сваливать или в ров? — А.М.)
ТИХОНОВ (премьер-министр СССР). Вообще, конечно, хоронить нужно, другое дело, следует ли делать надписи?
СУСЛОВ. Следовало бы подумать и об ответах родителям, дети которых погибли в Афганистане. Здесь не должно быть вольностей. Ответы должны быть лаконичными и более стандартными».
Лаконичными и стандартными? Это очень просто: «Погиб при исполнении». А где, как, за что и почему — зачем родителям, вдове и детям это знать? До 1985-го на могилах было запрещено писать «погиб в Афганистане». Но лучше всех сказал рот премьер-министра: «Вообще, конечно, хоронить нужно». Так и тянет добавить: «Но не хочется».
Война шла уже полтора года, уже на Родину прилетели тысячи гробов, а тирания решает, как подданные должны хоронить своих детей и что можно писать на могилах.
* * *
...Если вы дочитали до этого места, то вполне вероятно, что текст этот произвёл на вас впечатление чего-то хаотического, сумбурного. Возможно, это потому, что вы житель города и привыкли к порядку: если вы идёте по улице от центра города, то справа у вас чётные номера домов №2, №4, №6… а на левой стороне, соответственно, №1, №3, №5… Но если вы попадаете в лес — там никакого порядка: рядом с сосной растёт орешник, какие-то волчьи ягоды, под ногами всякая трава и прочая мелочь, названия которой вы почти никогда не знаете — в общем, хаос. Однако же вам и в голову не приходит назвать лес хаосом и досадовать на беспорядок. Наоборот, вы получаете удовольствие: и дышится легко, и идёте куда глаза глядят, и никакие светофоры не регламентируют ваше движение — только вы, родная планета и Закон всемирного тяготения.
Ни в коем случае не равняясь с Бродским (ибо какой-то диплом у меня есть, а таланта и «нобелевки» нет), замечу лишь общую привычку думать и записывать мысли. Эта привычка и позволила делать предсказания, не будучи ни политологом, ни историком.
Предсказания эти не были столь всеобъемлющими и, соответственно, теоретическими, зато были совершенно конкретными. Приведём лишь один пример. В сентябре 1994 года «МК» опубликовал мою заметку «Бог даст войну», где говорилось, что кремлёвская политика прямо ведёт к войне на Северном Кавказе и что было бы правильно жаловать Дудаева орденами и оказывать другие, ценимые горцами знаки внимания и почёта. Но мёртвая голова, естественно, ничего не слышала, ничего не читала, а ртом повторяла: «Одним полком за два часа».
Через 3 месяца после публикации «Бог даст войну» началась Первая Чеченская война.
С тех пор прошло чуть больше четверти века, прошли две Чеченские войны, но даром они не прошли. Погибли и покалечены сотни тысяч. Ради чего? Ради наведения конституционного порядка? И лучше ли нашей стране стало от того, что во главе Чеченской Республики вместо советского генерала стратегической (!) авиации, окончившего Военно-воздушную академию, теперь совсем-совсем другой человек с совсем другим образованием, при котором название «Чеченская Республика» верно только наполовину, ибо она действительно Чеченская, но совсем не res publica (форма государственного устройства, где граждане обладают равными политическими правами, а важнейшим условием республики являются выборность и сменяемость главы государства)?
А ещё в результате этих двух победоносных войн русский (по национальному составу) город Грозный стал чеченским, а заодно и столица России Москва стала чеченским городом — не статистически, не формально, а так — на уровне некоторых наблюдений и ощущений.