Необычайные приключения итальянцев в России

После падения Севастополя в июле 1942 года советский Черноморский флот внезапно оказался «не у дел»: теперь ему не надо было поддерживать длинную и опасную коммуникацию вдоль южного побережья Крыма. Высвобождение крупных артиллерийских кораблей породило идею использовать их против баз, которые флот противника начал организовывать в Восточном Крыму. В свою очередь это привело к морскому бою, обернувшемуся тяжёлым повреждением крейсера «Молотов».

Операция «Регата»

К июлю 1942 года на Чёрном море уже находились около 30 немецких быстроходных десантных барж (БДБ), 9 итальянских торпедных катеров (в том числе 5 малых типа MTSM), 6 сверхмалых подводных лодок, а также 1-я флотилия немецких торпедных катеров.

Торпедные катера успели принять участие в июньской блокаде Севастополя, причём немцам удалось потопить санитарный транспорт «Белосток», а итальянцам — подводную лодку Щ-214. В свою очередь, 13 июня в Ялте торпедным катером Д-3 была уничтожена малая субмарина CB-5. 24 июля здесь же села на мель немецкая БДБ F-134A. Снять её не удалось, и 5 августа она была уничтожена советской авиацией.

После взятия Севастополя следующим этапом в планах немецкого командования стала подготовка к форсированию Керченского пролива. Для этого требовалось передвинуть пункты базирования малых сил флота ближе к фронту. 13 июля немцы завершили траление фарватеров от Ялты на восток и начали создание передовых баз в Феодосии, а также у мыса Киик-Атлама в Двуякорной бухте. Уже вечером того же дня первый немецкий конвой был обнаружен воздушной разведкой Черноморского флота в районе мыса Меганом. В последующие дни активность немецких судов в Феодосии и на мысе Киик-Атлама наблюдалась постоянно. Разведка штаба флота донесла, что в Двуякорной бухте немцы проводят тренировки по высадке десанта с катеров. Одновременно воздушная разведка отметила отправку в Керчь переправочных средств по железной дороге.

Для высадки на Тамани были подготовлены и быстроходные десантные баржи, но держать их в Керчи немцы побоялись: баржи должны были сосредотачиваться в Двуякорной бухте и Феодосии, а затем тремя группами по ночам перебрасываться через Керченский пролив и собираться у мыса Казантип на Азовском море. Эта операция получила кодовое обозначение «Регата», всего к переходу было назначено 23 БДБ.

Флот против берега

Вечером 27 июля командующий Черноморским флотом адмирал Ф.С. Октябрьский приказал командующему эскадрой вице-адмиралу Л.А. Владимирскому подготовить для обстрела баз противника в Феодосии и Двуякорной бухте сторожевые корабли «Шторм» и «Шквал», а командиру 1-й бригады торпедных катеров выделить для действий на вражеских коммуникациях оба имеющихся на флоте мореходных торпедных катера — Д-3 и СМ-3, смонтировав на них пусковые установки реактивных снарядов.

В тот же день командующий Северо-Кавказским фронтом, встревоженный информацией о подготовке немецкого десанта, приказал командованию флоту организовать массированные воздушные налёты на порты и железнодорожные станции Керченского полуострова. Судя по всему, тогда же командованию флота было предложено использовать против вражеских баз на побережье Крыма более крупные корабли.

Сторожевых кораблей типа «Ураган» на флоте имелось всего два: «Шквал» стоял в Туапсе, а «Шторм» был занят конвоированием транспортов между портами Кавказа. Поэтому вместо них для обстрела Феодосии решили выслать базовые тральщики «Мина» и «Защитник» в охранении двух сторожевых катеров. Вечером 30 июля тральщики вышли из Новороссийска вместе с подлодкой М-62: она по ночам должна была выходить на позицию в пяти милях южнее мыса Чауда и работать в качестве маяка, обозначив своё место белым огнём.

Около полуночи на 31 июля тральщики подошли к Феодосии и с дистанции в 52-56 каб обстреляли порт из 100-мм орудий, выпустив 150 снарядов. В порту наблюдалось два пожара. Немецкая артиллерия с берега открыла огонь, но не добилась даже близких падений. В 8:12 корабли возвратились в Новороссийск, а уже в 20:57 тральщик «Мина» отправился в Туапсе, охраняя танкер «Передовик».

Вечером того же дня из Анапы к Двуякорной бухте вышли торпедные катера Д-3 и СМ-3. Они имели по две торпеды и по 20 реактивных снарядов, а также приняли дополнительный запас бензина. Для оказания им поддержки (в случае необходимости) были подготовлены ещё два быстроходных, но маломореходных реданных торпедных катера типа Г-5.

Катера подошли к цели на восходе солнца и в 5:10 выпустили по стоявшим у причалов судам три торпеды и десять реактивных снарядов. Согласно их донесениям, одна торпеда взорвалась на берегу, двумя другими были уничтожены две баржи. В действительности была потоплена лишь одна БДБ — F-334, да и та по случайности: торпеда выскочила из воды и пошла по поверхности, в ином случае она просто не смогла бы поразить мелкосидящую баржу.

«Молотов» выходит в море

В следующей атаке было решено использовать для обстрела Феодосии и Двуякорной бухты крупные боевые корабли — крейсер «Молотов» и лидер «Харьков». Операцию назначили в ночь с 2 на 3 августа. Впоследствии командующий эскадрой вице-адмирал Л.А. Владимирский утверждал, что просил комфлота её отменить.

1 августа в 19:45 корабли вышли из Поти, утром следующего дня прибыли в Туапсе, а в 16 часов на крейсере поднял свой флаг командир бригады крейсеров контр-адмирал Н.Е. Басистый. «Молотов» должен был обстрелять Феодосию (для этого выделялось 180 снарядов), а «Харьков» — Двуякорную бухту.

Уже в 17:38 корабли снова вышли в море в охранении четырёх торпедных катеров, двух истребителей ЛаГГ-1 и двух разведчиков МБР-2. Отряд держал ход в 26 узлов, головным для безопасности шёл лидер.

Через 22 минуты после выхода с кораблей заметили немецкий самолёт-разведчик, опознанный как He 111 и державшийся на высоте 7000 м. Пытаясь обмануть противника, в 18:05 отряд повернул обратно в сторону Новороссийска, а в 18:23 вновь развернулся на запад. Увы, в 18:50 вражеский разведчик появился опять, поэтому в 19:20 корабли повернули к Новороссийску и двигались так до наступления темноты. Только в 20:30 они вновь легли на курс 270°, строго на запад, и увеличили скорость до 28 узлов. На радаре крейсера вражеский разведчик был заметен ещё полчаса.

В действительности советский отряд был обнаружен дальними воздушными разведчиками Ju 88D из 4-й эскадрильи 122-й стратегической разведывательной группы, вылетевшими с аэродрома Багерово под Керчью. Манёвры на выходе из Новороссийска сыграли свою роль: в итоге немцы посчитали, что на северо-запад двигаются две группы советских кораблей. Первая, по донесению разведчика, состояла из крейсера и эсминца, вторая — из крейсера, эсминца и четырёх или пяти сторожевых катеров.

Активность немецкой воздушной разведки объяснялась тем, что на эту же ночь был назначен первый этап операции «Регата» — проводка через Керченский пролив десяти десантных барж. Таким образом, разведка Черноморского флота, несмотря на все её недостатки, смогла вскрыть намерения противника. Однако действия советских катеров насторожили немцев, которые решили обеспечить проведение «Регаты» привлечением дополнительных сил — семи немецких и итальянских торпедных катеров.

Из десяти БДБ первого эшелона 5-й десантной флотилии одну потопили советские торпедные катера в Двуякорной, ещё одна там же повредила винты. Поэтому в 18:30 из Двуякорной бухты на восток вышло только восемь барж первого эшелона: MFP-128, MFP-133, MFP-135, MFP-139, MFP-143, MFP-335, MFP-336 и MFP-341. Баржи двигались двумя группами, для их сопровождения были направлены шесть немецких «раумботов» 3-й флотилии (R-36, R-163, R-165, R-166, R-35 и R-37).

Дальнее охранение со стороны моря осуществляли четыре немецких торпедных катера 1-й флотилии (S-72, S-27, S-28 и S-102), а также три итальянских торпедных катера из состава 19-й эскадры 4-й флотилии (MAS-573, MAS-568 и MAS-569). Кроме того, немецкие торпедные катера под командованием лейтенанта Штур-Кристиансена должны были поставить к югу от Таманского полуострова, перед входом в Керченский пролив, минное заграждение из 32 мин MFC.

Все катера расположились к югу от Керченского полуострова — на линии, которую должны были пересечь советские корабли, если они решат атаковать конвой.

Лунная ночь

Согласно историческому дневнику (Seekriegsleitung) оперативного руководства Главного командования германского флота (OKM), немцы видели ситуацию следующим образом:

«Во второй половине дня 2 августа дальняя разведка обнаружила в 20 милях на запад-северо-запад от Туапсе двигавшуюся на большой скорости курсом на запад колонну из крейсера, эсминца и четырёх эскортных судов. Судя по сообщениям, постепенно поступавшим от воздушной разведки, соединение двигалось на север или на северо-запад и в 19:45 находилось в 30 милях к югу от Анапы. Судя по фотографиям, наиболее крупными кораблями являлись тяжёлый крейсер класса „Киров” и лидер флотилии „Харьков”. Начиная с 22:45 бомбардировщики-торпедоносцы следовали за соединением противника, позиция которого в 23:51 отмечалась в 10 милях к юго-западу от мыса Опук, с курсом 20°».

После наступления темноты над отрядом Басистого находилось уже семь He 111 из 2-й группы 26-й бомбардировочной эскадры (II./KG.26) с аэродрома Саки. Но советские корабли вовсе не были их целью — «Хейнкели» обеспечивали прикрытие операции «Регата». Военный дневник командования военно-морской группы «Зюд» добавляет:

«С 22:45 часть наших торпедоносцев следила за русским соединением, которое в 23:51 находилось в 10 морских милях к юго-юго-западу от мыса Опук и шло курсом 20°. В 00:03 [то есть в 01:03 по Москве] один из пилотов в 22 морских милях к югу от Феодосии отметил артиллерийскую стрельбу».

Три итальянских торпедных катера вышли из Ялты около 19 часов и к наступлению темноты уже находились в районе Феодосии. Около 22 часов на флагманском катере 19-й эскадрильи MAS-573 (капитан-лейтенант Курцио Кастаньяччи) забарахлил один из моторов, и он остался в глубине Феодосийского залива. MAS-568 (лейтенант Эмилио Леньяни) и MAS-569 (лейтенант Карло Феррари) развернулись между мысом Чауда и мысом Киик-Атлама (в 40 милях от Феодосии и примерно в 10 милях друг от друга). Видимость была идеальной: в 23:15 взошла полная луна, осветив весь горизонт на востоке.

Корабли открывают огонь

В 23:25, вскоре после восхода луны, советские корабли повернули на север — туда, где находилась подлодка М-62, работавшая в качестве маяка. Однако её огня обнаружено не было. К полуночи прямо по курсу стали вырисовываться очертания берега. По характерным очертаниям мысов Меганом, Киик-Атлама и вершины горы Кара-Даг стало ясно, что из-за частых перемен курса корабли оказались западнее намеченной точки поворота на боевой курс.

В 00:20 «Молотов» и «Харьков» развернулись на восток и легли на заранее намеченный курс 70°, артиллеристы начали пересчёт исходных данных для открытия стрельбы. Однако в 00:53 по носу крейсера были обнаружены неприятельские торпедные катера. Судя по всему, это был MAS-568. Он попал под обстрел с крейсера и предпочёл отойти на восток. «Молотову» пришлось уклониться от возможной атаки резким поворотом вправо. Затем он вернулся на боевой курс, но данные для стрельбы пришлось пересчитывать снова.

В 00:58 по кораблям открыла огонь немецкая береговая батарея с мыса Илья — три трофейных 130-мм орудия. Всего на кораблях было отмечено семь трёхорудийных залпов, лёгших близко от крейсера: немцы управляли огнём по радару. В 00:59 лидер «Харьков» открыл огонь по причалам Двуякорной бухты и за пять минут выпустил 59 снарядов.

«Молотов» огня не открывал: Н.Е. Басистый, командовавший операцией, не был уверен в точности определения места кораблей. Он медлил с отдачей приказа, надеясь на перерасчёт: по новым данным, начинать стрельбу предполагалось в 01:05.

Именно в этот момент сигнальщики крейсера обнаружили слева на курсовом угле 20° торпедный катер. Командир корабля капитан 1-го ранга М.Ф. Романов приказал отворачивать вправо и увеличить ход до полного, одновременно с крейсера открыли огонь по катеру из зенитных автоматов. Все расчёты вновь были нарушены, и Басистый решил отказаться от обстрела берега. В 01:11 он приказал поворачивать на юг и ложиться на курс отхода, держа скорость в 28 узлов.

Удар с неба и с воды

Поворот был завершён к 01:16, но при этом в 01:14 крейсер «Молотов» вновь был атакован торпедным катером, появившимся из темноты с левой раковины, с истинного курса 120°. Чуть позже катер увидели и с «Харькова», причём на лидере были уверены, что уничтожили его огнём носовых 130-мм орудий.

Этим катером был MAS-573. Правда, в своем отчёте капитан-лейтенант Кастаньяччи писал, что увидел советские корабли лишь в 01:15 на дистанции в 4000 м и опознал крейсер типа «Червона Украина». Несмотря на неисправность одного мотора, итальянский командир сразу же вышел в атаку со стороны берега.

Все другие документы противника, включая журнал боевых действий 1-й немецкой флотилии торпедных катеров и отчёт воздушного командования «Зюд», указывают более раннее время атаки — 00:12 по Берлину, то есть 01:12 по Москве. Разночтение в три минуты во времени вызывают особый интерес, так как реперная точка — восход луны — в советских и в итальянских отчётах указана одинаковая, при этом они использовали одно поясное время.

MAS-573 выпустил торпеды с дистанции 1200 м. Одна из них вышла преждевременно из-за ошибки торпедиста, но вторая, по докладу Кастаньяччи, попала в крейсер «на уровне третьей трубы», каковой не имелось ни на одном из действующих крейсеров Черноморского флота. Видимо, за попадание был принят бурун, выстрел или взрыв бомбы — находившийся чуть дальше Леньяни позднее докладывал, что видел разрывы бомб.

В 01:19 уходящий на юг крейсер был атакован с левого траверза вражеским самолётом-торпедоносцем. Командир корабля вовремя дал приказ отворачивать вправо, и торпеда прошла вдоль правого борта. Через 5 минут корабль одновременно атаковали два новых торпедоносца, взяв крейсер в классические «клещи»: один заходил с правого траверза, другой — слева с кормы, с курсового угла 110°. Вдобавок второй самолёт шёл из-под луны и был обнаружен слишком поздно.

Уклоняясь от правого торпедоносца, «Молотов» отвернул влево, подставляя противнику корму — и теперь второй торпедоносец атаковал его с правой раковины. Дистанция в момент атаки оценивалась в 3-6 каб. На крейсере считали, что оба самолёта сбросили по две торпеды: две прошли за кормой, ещё одна вдоль левого борта, а четвёртая в 01:26 угодила справа в кормовую оконечность корабля. При этом в 01:30 зенитчики доложили, что один торпедоносец был сбит огнём кормовых автоматов крейсера. Судя по всему, это был He 111-H6 лейтенанта Ханса-Георга Башема из 4-й эскадрильи II./KG.26, не вернувшийся на базу к утру 3 августа и зачисленный в пропавшие без вести вместе со всем экипажем из пяти человек.

Взрывом у крейсера оторвало 20 м кормы вплоть до 262-го шпангоута, были утеряны руль и рулевая машина. Погибло 18 человек, оказался деформирован кронштейн правого валопровода, и погнулся конус гребного вала, что вызвало сильную вибрацию корпуса. Число оборотов упало, скорость крейсера снизилась до 10 узлов, давление в котлах поднялось выше критического. Сработали предохранительные клапаны, выбросив наружу столб пара, из-за чего над кораблём поднялось белое облако. Из-за отогнутого взрывом куска обшивки лишённый руля крейсер начал описывать циркуляцию влево.

Из-за стрельбы зениток на ходовом мостике крейсера взрыв торпеды не услышали и о беде догадались, только когда корабль лёг в циркуляцию. На запрос о произошедшем румпельное отделение не отвечало, а отправленный туда посыльный доложил, что корма оторвана по кормовые кнехты.

Чья торпеда?

Сбитый лейтенант Башем оказался не единственным претендентом на успех. Как раз в этот момент крейсер вновь был атакован торпедным катером. Советская отчётная карта датирует атаку ровно тем же временем, что и попадание авиаторпеды — 00:26.

Теперь атаковал катер MAS-568 лейтенанта Леньяни. Ещё в 01:05 он увидел на северо-западе стреляющие корабли, после чего двинулся в сторону противника. В 01:18 с MAS-268 заметили советские корабли, до которых оставалось 3-4 мили. Катер полным ходом ринулся в атаку, при этом стремясь перерезать курс противника и атаковать с тёмной стороны горизонта. Он был обстрелян из зенитных автоматов, но в 01:20, приблизившись к крейсеру на 800 м, выпустил обе торпеды.

Это итальянское описание вызывает много вопросов. Даже двигаясь на полной скорости в 43 узла, расстояние в три мили катер мог преодолеть только за четыре с лишним минуты. Зачем при этом пересекать курс противника, идущего полным ходом в 30 узлов, и атаковать с противоположного борта? Зато расстояние в 800 м торпеда должна была пройти за минуту, а не за семь и даже не за пять. К тому же, по советской отчётной карте MAS-568 атаковал с востока, с левого борта, а попадание было в правый борт.

Так или иначе, в 01:27 Леньяни наблюдал в корме крейсера сильный взрыв с пламенем и дымом. Через четыре минуты пламя исчезло, поэтому итальянский командир решил, что крейсер затонул. При этом взрыв был виден очень хорошо: в Феодосии заметили сильное пламя и столб дыма, а журнал боевых действий 3-й флотилии «раумботов» сообщает, что «находившиеся на южном выходе из [Керченского] пролива R-35 и R-37, занимавшиеся сопровождением десантных барж, с большого расстояния наблюдали торпедирование русского крейсера „Красный Крым”». Можно предположить, что на самом деле это был взрыв сбитого самолёта лейтенанта Башема.

Согласно отчёту Леньяни, уже выходя из атаки, в 01:38 он прошёл в 200 м под носом эсминца «Харьков» и сбросил за корму десять глубинных бомб, установленных на взрыв у поверхности. Интересно, что при этом MAS-568 был освещён ракетами, а затем обстрелян из пулемётов немецкими самолётами.

В любом случае немцы сочли, что успеха добились именно итальянские торпедные катера. Отсутствие немецких заявок на победу может объяснять просто: если даже успеха на самом деле добился лейтенант Ханс-Георг Башем, никакого доклада представить он уже не смог. Вдобавок документы 26-й бомбардировочной группы были утрачены в конце войны, поэтому проследить подробности действий торпедоносцев той ночью уже невозможно.

По заявке Леньяни немцы сочли, что тремя успешными попаданиями был потоплен крейсер «Красный Крым» — это подтверждало версию о двух группах советских кораблей. Впрочем, журнал боевых действий военно-морского командования «Зюд» за 3 августа оговаривался, что «поскольку итальянцы уверяют, что корабль имел три трубы, возможно, это был трёхтрубный эсминец».

Возвращение крейсера «Молотов»

Вскоре после половины второго командир крейсера «Молотов» М.Ф. Романов по радио сообщил адмиралу Октябрьскому о повреждении крейсера. Через несколько минут пришёл ответ открытым текстом: «Басистому, Романову. Крейсер спасти во что бы то ни стало. Высылаю все находящиеся в моём распоряжении средства помощи. Октябрьский».

Вскоре выяснилось, что винты и валы уцелели. Это позволило вернуть крейсеру управление, включив левую машину на «полный вперёд» (240 об/мин), а правую на «самый малый назад» (30−50 об/мин). Первоначально предполагалось осуществить буксировку крейсера лидером — но от этого отказались из-за опасности воздушных налётов и атак торпедных катеров. В итоге «Молотов» смог держаться на курсе и даже дать ход в 14 узлов.

С 4:00 до 4:35 для охранения кораблей из Туапсе и Новороссийска были высланы 13 торпедных и 8 сторожевых катеров, а также эскадренный миноносец «Незаможник». В 5:40 шесть торпедных катеров достигли отряда и вступили в его охранение. Тем временем ещё в 5:10 над кораблями появились истребители с Тамани, сделавшие за это утро 63 самолёто-вылета.

Воздушное прикрытие оказалось очень кстати: в 7:18 на траверзе Анапы отряд был атакован четырьмя немецкими торпедоносцами из 6-й эскадрильи KG.26, зашедшими с кормовых углов, по два на борт. С крейсера открыли заградительный огонь из всех орудий, включая главный калибр. Один вражеский самолёт был записан как подбитый, остальным пришлось сбрасывать торпеды с большой дистанции, и те прошли мимо. В журнале боевых действий военно-морской группы «Зюд» отмечалось:

«В 04:55 люфтваффе доложили о тяжёлом крейсере, миноносце и семи кораблях сопровождения в 16 милях к юго-западу от Анапы, идущих на высокой скорости курсом 100°. Дальнейший контакт пилотами прерван. Последний отчёт воздушной разведки от 06:36 [то есть 07:36 по Москве] сообщал о крейсере, эсминце и 15 торпедных катерах в 25 милях к юго-западу от Новороссийска, идущих полным ходом курсом 130°».

В 7:52 к отряду подошёл «Незаможник», а несколько позже — сторожевые катера. В 9:27 из Туапсе был выслан сторожевой корабль «Шквал», а за ним — тральщик «Конка» и спасательное судно «Юпитер». Вечером 3 августа крейсер «Молотов» в охранении лидера «Харьков», эскадренного миноносца «Незаможник» и трёх сторожевых катеров прибыл в Поти и в 22:14 бросил якорь на внешнем рейде. Утром следующего дня крейсер был введён в гавань и поставлен у причала №12.

Считалось, что «Молотов» и «Харьков» отразили 12 атак с воздуха и 11 атак катеров, сбив три бомбардировщика He 111, повредив два других самолёта и один торпедный катер.

Продолжение «Регаты»

Первая группа первого эшелона «Регаты» благополучно добралась до мыса Казантип, а из второй группы две баржи были вынуждены вернуться в Двуякорную из-за неисправностей. Остальные две по какой-то причине были направлены в гавань Керчи, где F-128A подорвалась на своём же минном заграждении.

Ещё утром 2 августа советская воздушная разведка впервые отметила активность флота противника в Азовском море, явно связанную с операцией «Регата»: у мыса Казантип было замечено 10 понтонов, возле селения Мысырь западнее мыса Зюк — три понтона, а у селения Китень — четыре сторожевых катера. 3 августа у Казантипа наблюдалось уже девять десантных барж и шесть катеров, а в 15:20 два немецких катера прошли из Азовского моря в Керчь. 4 августа для атаки немецких судов у Казантипа были высланы 13 ДБ-3.

Видимо, по причине активности советского флота переход второго эшелона (12 БДБ в сопровождении 4-х катерных тральщиков и 3-х моторных катеров) был отложен и состоялся только в ночь на 8 августа. Последние три БДБ прошли Керченским проливом в ночь на 10 августа. Таким образом, вместо 23 барж на Азовском море оказалось только 20.

В связи с затягиванием прибытия второго и третьего эшелонов баржи первого эшелона были направлены в Мариуполь для перевозок в интересах сухопутных войск, начавших наступление на Кавказ. 10 августа баржа F-133A подорвалась на советской мине у Ейска и затонула. Кроме того, 16 августа у Мариуполя на мине погиб армейский паром типа «Зибель», а 2 сентября — ещё один.

Судьба крейсера «Молотов»

В сентябре 1942 года «Молотов» был переведён из Туапсе в Поти, где с октября 1942 по июль 1943 года его отремонтировали силами завода №201. Для этого сначала пришлось обрезать повреждённую часть кормы прямо на плаву. Обрез делался ступенчатым: вертикально по шпангоут 252,5 до уровня первой платформы, затем горизонтально до шпангоута 262 и далее опять вертикально вниз, чтобы сохранить кронштейны гребных валов, которые крепились в районе шпангоутов 255−259. Затем к крейсеру была пристыкована корма недостроенного крейсера «Фрунзе» проекта 68. Поскольку корма имела другие обводы (шире на полтора метра) часть её наружной обшивки пришлось разбирать, а затем организовывать перегиб набора.

Проект ремонта был создан в ЦКБ-17, сама стыковка производилась методом неполного докования в 5000-тонном плавучем доке — доков большего размера, способных вместить крейсер, в Поти не было. Баллер и перо руля были доставлены с завода №194 из Ленинграда с другого недостроенного крейсера («Железняков»), рулевую машину взяли со строившегося в Комсомольске-на-Амуре крейсера «Каганович». 23 июля 1943 года «Молотов» впервые вышел в море на испытания: выяснилось, что новая корма практически не повлияла на его ходовые качества. Корабль находился в строю до 1972 года, причём в 1967 году нёс службу в зоне боевых действий на Средиземном море.

---

Источники и литература:

1. Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Выпуск 3. С 4 июля по 31 декабря 1942 г. М.: Воениздат, 1948
2. Мирослав Морозов, Андрей Кузнецов. Черноморский флот в Великой Отечественной войне. Краткий курс боевых действий. М.: Яуза-пресс, 2015
3. А.А. Чернышев, К.Л. Кулагин. Советские крейсера Великой Отечественной. От «Кирова» до «Кагановича». М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007
4. Francesco Mattesini. Il Siluramento dell’Incrociatore “Molotov”. 3 Agosto 1942. Un enigma della guerra nel Mar Nero
5. Материалы форума http://tsushima.su/forums/viewtopic.php?id=9855