Таинственный агрессорВ этой связи представляется интересным оценить потенциалы КНДР по созданию и производству ядерных боеприпасов, а также средств их доставки.
В настоящее время атомная промышленность КНДР обладает ограниченными мощностями по наработке оружейных материалов и производству из них ядерных боеприпасов.
В стране имеется единственный атомный центр в Йонбене, расположенный в 86 километрах к северу от Пхеньяна. В состав его производственного комплекса входят:
- газографитовый реактор электрической мощностью пять мегаватт (тепловая мощность – 25 МВт), введенный в эксплуатацию в 1986 году (он способен нарабатывать три-четыре килограмма оружейного плутония в год);
- завод ядерного топлива;
- радиохимический завод для выделения плутония из облученного ядерного топлива (ОЯТ), который способен за год перерабатывать до 110 тонн ОЯТ;
- завод по изотопному обогащению урана, который может производить ежегодно до 26 килограммов урана оружейного качества.
Завершается строительство АЭС с экспериментальным легководным реактором (ELWR) северокорейской разработки. Оценочно его электрическая мощность составит от 25 до 30 мегаватт (тепловая мощность – свыше 100 МВт). Как ожидается, он будет способен нарабатывать в год до 20 килограммов оружейного плутония. Ввод в эксплуатацию возможен в конце этого или в начале следующего года.
" Прототипом «Хвасон-11» послужила ОТР «Точка» советского производства, образцы которой были переданы КНДР Сирией в середине 90-х ”
Запасы урана в КНДР оцениваются в 15–20 тысяч тонн. В настоящее время добыча урановой руды ведется в районах Пакчхон и Пхенсан (70 км севернее и 95 км юго-восточнее Пхеньяна соответственно). Здесь же расположены уранообогатительные фабрики, поставляющие сырье для завода ядерного топлива в Йонбенском атомном центре, их суммарная производительность – до 150 тонн концентрата в год.
По оценке, из всего ОЯТ, извлеченного в разные годы из вышеуказанного северокорейского газографитного реактора, было выделено в общей сложности 40–42 килограмма оружейного плутония. Для изготовления ядерных взрывных устройств, испытанных в 2006, 2009 и 2013 годах на полигоне Кильчу (провинция Северная Хамген), было израсходовано 10–12 килограммов оружейного плутония. С учетом этого на начало 2015 года накопленные запасы оружейного плутония у КНДР составляли не менее 30 килограммов.
В отношении северокорейских запасов высокообогащенного урана (ВОУ) надежных экспертных оценок не имеется, поскольку нет ясности в том, когда и в каких объемах вводились в эксплуатацию в КНДР соответствующие мощности. Есть весомое предположение, что к началу 2015 года в этой стране могло быть наработано до 200 килограммов ВОУ оружейного качества.
Однако следует принять во внимание, что в 2013–2014 годах на заводе по изотопному обогащению урана в Йонбенском атомном центре была в два раза увеличена производственная площадь и осуществлен монтаж дополнительного количества центрифуг. С вводом в эксплуатацию этих установок (как ожидается, во втором полугодии) производственные мощности вышеуказанного завода по наработке ВОУ оружейного качества могут возрасти до 60 килограммов в год.
Имевшихся у КНДР на январь 2015-го запасов оружейных ядерных материалов, как считается, достаточно для изготовления 10–16 ядерных боезарядов имплозивного типа упрощенной конструкции (6–8 плутониевых и 4–8 из оружейного урана). Скорее всего эти боезаряды ныне используются в ядерных авиабомбах, которые могут доставляться к целям фронтовыми бомбардировщиками «Хун-5» китайского производства. Этот бомбардировщик является аналогом фронтового Ил-28 советского производства, который сертифицирован как носитель ядерной бомбы массой до трех тысяч килограммов. Данных, заслуживающих доверия, о наличии сегодня у КНДР ядерных головных частей для баллистических ракет не имеется.
Вместе с тем достаточно авторитетные источники подтверждают имеющиеся у международного сообщества подозрения, что в КНДР ведутся научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы в интересах снижения массогабаритных характеристик ядерных боеприпасов. Конечной целью является создание такого компактного боеприпаса, которым можно было бы оснастить головную часть (ГЧ) баллистической ракеты. Одно из направлений таких работ, ставшее известным экспертному сообществу, связано с разработкой импульсного нейтронного источника для ядерного боезаряда, что позволит существенно увеличить мощность взрыва. Тем самым появится возможность уменьшить массогабаритные параметры боеприпаса при сохранении потребной мощности.
Но возможности ядерного оружейного комплекса КНДР по созданию новых типов ядерных боезарядов не следует преувеличивать. Появляющиеся в последнее время в зарубежных СМИ публикации о том, что северокорейские специалисты якобы овладели секретами ядерного синтеза и вот-вот создадут теромоядерное оружие, не соответствуют действительности, поскольку у КНДР для этого нет ни научной, ни конструкторской, ни производственной, ни испытательной базы. Как нет и базы для создания ядерных боеприпасов малого энерговыделения, так называемого суперЭМИ-оружия, об угрозе появления которого у КНДР летом 2014 года заявил бывший директор ЦРУ США Джеймс Вулси.
 |
| Фото: i.ytimg.com |
Исторический опыт разработки и совершенствования ядерного оружия свидетельствует, что прорывов в этой сфере вооружений просто так не бывает: им неоткуда взяться, пока не сформирована соответствующая научная и производственная инфраструктура. Здесь требуются огромные ресурсы, которые, как представляется, не только в ближайшей, но и в отдаленной перспективе у КНДР не появятся.
Поэтому исходя из реалистичной оценки возможностей ядерного оружейного комплекса страны следует ожидать, что на обозримую перспективу усилия северокорейских специалистов будут направлены главным образом на увеличение производства ядерных боеприпасов существующего типа с одновременной их миниатюризацией. Уменьшение массы ядерного боеприпаса до 1000 килограммов позволит разместить его в ГЧ уже имеющихся у КНДР баллистических ракет типа «Нодон». Но перед этим обязательно потребуется провести натурное испытание такого боеприпаса. Так что очередное ядерное испытание на полигоне Кильчу, как говорится, не за горами, поскольку Пхеньян всячески стремится к тому, чтобы оснастить свои баллистические ракеты большой дальности ядерной ГЧ.
Американо-корейский институт Университета Джона Хопкинса совместно с Университетом национальной обороны США подготовил прогноз развития северокорейской ядерной программы до 2020-го, презентация которого состоялась в феврале этого года в Вашингтоне. Утверждается, что через пять лет ядерный арсенал КНДР может возрасти до 50–100 боеприпасов. Реалистично достижимым представляется арсенал в 50–60 таких боеприпасов.
«Зато мы делаем ракеты»
По имеющимся оценкам, к началу 2015 года вооруженные силы КНДР могли иметь следующие ракетные силы:
- один отдельный ракетный полк и три отдельных ракетных дивизиона, вооруженных тактической ракетой (ТР) «Луна-М» (всего 21 мобильная пусковая установка на колесном шасси);
- четыре отдельных ракетных дивизиона, вооруженных оперативно-тактической ракетой (ОТР) KN-02 (всего 16 мобильных пусковых установок на колесном шасси);
- один отдельный ракетный полк, вооруженный ОТР типа «Скад» (28 мобильных пусковых установок на колесном шасси);
- три отдельных ракетных дивизиона, вооруженных баллистической ракетой средней дальности (БРСД) «Нодон-1» (всего 9 мобильных пусковых установок на колесном шасси).
Одноступенчатая твердотопливная ТР «Луна-М» (северокорейское название – «Хвасон-3») со стартовой массой 2,3 тонны оснащается неотделяемой ГЧ массой 450 килограммов и имеет дальность стрельбы до 65 километров. Первые образцы этой неуправляемой ракеты с технологией ее производства были приобретены КНДР у Советского Союза в конце 60-х годов.
 |
| Фото: turbosquid.com |
Одноступенчатая твердотопливная ОТР KN-02 («Хвасон-11») со стартовой массой две тонны оснащается неотделяемой ГЧ массой около 480 килограммов и имеет дальность стрельбы до 120–140 километров. Принята на вооружение в 2007–2008 годах. Ее прототипом послужила ОТР «Точка» советского производства, образцы которой были переданы КНДР Сирией в середине 90-х. В августе-сентябре 2014-го проведена серия испытательных пусков усовершенствованной модификации KN-02 (она упоминается в СМИ как ракета малой дальности KN-10).
Прогнозируемая максимальная дальность стрельбы – до 200 километров.
Одноступенчатая жидкостная ОТР «Скад-В» («Хвасон-5») со стартовой массой 6,4 тонны оснащается неотделяемой ГЧ массой 1000 килограммов и имеет дальность стрельбы до 300 километров. Принята на вооружение в 1987 году. Прототип этой ракеты советского производства (известна как 8К14) был приобретен КНДР у Египта в 1980 году. В конце 80-х с помощью китайских специалистов создан усовершенствованный образец ракеты, получивший наименование «Скад-С» («Хвасон-6»). За счет удлинения топливных баков и уменьшения массы ГЧ до 700 килограммов дальность стрельбы возросла до 550 километров.
Одноступенчатая жидкостная БРСД «Нодон-1» («Хвасон-7») со стартовой массой 16 тонн оснащается отделяемой ГЧ массой 1000 килограммов и имеет дальность стрельбы до 1000 километров. Принята на вооружение в конце 90-х. Она разработана путем масштабирования ОТР типа «Скад». В 2010 году на военном параде в Пхеньяне был продемонстрирован модернизированный образец этой ракеты, получивший название «Нодон-1М» («Хвасон-9»). По сравнению с базовым образцом ракета «Нодон-1М» имеет укороченные топливные баки (на 1,5 м) и оснащается облегченной ГЧ (масса 500 кг). Ее предполагаемая дальность стрельбы может составить 1300–1500 километров.
Все ракеты, ныне состоящие на вооружении северокорейских ракетных подразделений, оснащены головными частями в обычном снаряжении двух типов: осколочно-фугасные и кассетные. Потенциально БРСД «Нодон-1» может стать носителем ядерной ГЧ.
На вышеупомянутом параде 2010 года была также показана одноступенчатая баллистическая ракета нового образца, получившая наименование «Мусудан» («Хвасон-10»). Она транспортировалась на колесной пусковой установке. Ее диаметр составлял 1,5 метра, а длина – 12 метров. По своему внешнему виду эта ракета напоминала советскую жидкостную Р-27 морского базирования (совпадают диаметры корпусов и формы ГЧ, но длина северокорейского образца на 1,5 метра больше). Согласно последним публикациям в зарубежных СМИ максимальная дальность стрельбы «Мусудан» может составлять 3200–4000 километров при массе ГЧ до 650 килограммов.
Недавно появилась неподтвержденная официальными источниками информация о том, что в этом году начались летные испытания БРСД «Мусудан» и якобы уже проведено два испытательных пуска на малую дальность. Ранее сообщалось, что в вооруженных силах КНДР сформированы два отдельных ракетных дивизиона (в общей сложности 8 мобильных пусковых установок), у которых на вооружении должна находиться БРСД «Мусудан», и что эти дивизионы развернуты вблизи восточного побережья КНДР.
В апреле 2012-го на очередном военном параде в Пхеньяне была показана новая северокорейская разработка – баллистическая ракета KN-08 («Хвасон-13»). Она транспортировалась на восьмиосной колесной пусковой установке и по внешним признакам представляла собой трехступенчатую твердотопливную ракету диаметром два метра и длиной около 19 метров. Утверждается, что она обладает межконтинентальной дальностью стрельбы, но подтвердить это не представляется возможным, поскольку испытательные пуски не проводились.
Есть весомые подозрения, что на параде был показан макет ракеты KN-08, до воплощения которого в реальный образец потребуется значительное время. Как сообщило южнокорейское информационное агентство «Рехнап», в мае и октябре 2014 года разведслужбы США и Республики Корея зафиксировали проведение испытаний в КНДР твердотопливных двигателей для ракеты KN-08.
Помимо создания баллистических ракет «Мусудан» и KN-08 в КНДР реализуется еще один проект – двухступенчатая жидкостная баллистическая ракета «Тэпходон-2». Отработка ее элементов была осуществлена при запусках космических ракет-носителей «Ынха-2» (апрель 2009-го) и «Ынха-3» (апрель и декабрь 2012-го). В первой ступени этих ракет-носителей использовались четыре двигательные установки БРСД «Нодон-1», соединенные общей рамой, а во второй ступени – жидкостной ракетный двигатель ОТР «Скад-С». С учетом успешного запуска ракеты-носителя «Ынха-3» в декабре 2012 года, который завершился выводом на низкую околоземную орбиту технологического спутника съемки земной поверхности, можно предположить, что корейцам удастся к концу текущего десятилетия создать баллистическую ракету «Тэпходон-2». Оценочно она будет иметь стартовую массу около 65 тонн, длину до 32 метров и наибольший диаметр корпуса 2,4 метра. Максимальная дальность стрельбы может составить от 3500 до 6000 километров в зависимости от массы ГЧ. Для данной ракеты может быть создана ядерная ГЧ.
Для обеспечения предстоящих испытаний разрабатываемых баллистических ракет с начала 2014 года на северокорейском полигоне Сохэ (другое его употребляемое название – Тончандон), находящемся в провинции Северная Пхенан, ведутся работы по модернизации и расширению инфраструктуры полигона. Ожидается, что эти работы могут быть завершены в 2015-м. Следовательно, нельзя исключать, что в ближайшее время на полигоне возобновятся испытания баллистических ракет средней и большей дальности.
Принципиально новым направлением наращивания ракетного потенциала КНДР стала разработка подводной лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ) на борту.
Информация о ведущихся в этом направлении работах появилась в зарубежных СМИ в конце прошлого лета. В частности, в августе интернет-издание «Вашингтон фри бикэн» написало, что американским спецслужбам удалось получить данные о строящейся в КНДР субмарине для запуска БРПЛ и что страна уже имеет такие ракеты. В марте этого года источники в дипломатических и военных кругах Республики Корея заявили, что в КНДР спущена на воду дизельная подводная лодка класса «Синпхо», способная осуществлять пуски баллистических ракет.
Поэтому проведенное КНДР 9 мая испытание БРПЛ не стало неожиданностью для тех специалистов, которые профессионально занимаются проблематикой, связанной с разработкой северокорейских баллистических ракет.
Вместе с тем в опубликованном ЦТАК сообщении об испытательном запуске содержалась информация из разряда «выдать желаемое за действительное», поскольку в реальности запуск ракеты проводился с погруженной в море баржи (испытательного стенда), а не с подводной лодки. К тому же это было так называемое бросковое испытание ракеты, а не полноценный ее запуск – ракета пролетела всего 150–200 метров.
Следует заметить, что проведение бросковых испытаний – нормальная практика отработки и проверки работоспособности как конструкции ракеты, так и пусковой шахты на ранней стадии. Лишь после этого можно приступать к полномасштабным летно-конструкторским испытаниям БРПЛ с задействованием подводной лодки.
Что касается типа испытанной БРПЛ, большинство из заслуживающих доверия источников считает, что это прототип жидкостной БРСД «Мусудан», адаптированный для запуска из-под воды. В Пентагоне БРПЛ получила обозначение KN-11.
Проведенное испытание показало: КНДР непосредственно приступила к созданию подводного ракетного потенциала. Южнокорейские правительственные чиновники полагают, что уже через пять лет КНДР сможет обладать ограниченным потенциалом ракетных подводных сил. Нельзя исключать, что к концу этого периода часть развернутых БРПЛ будет оснащена ядерной ГЧ.
Торг уместен
Сохраняющиеся у определенной части международного сообщества надежды, что нынешние северокорейские власти под давлением тех санкций, которые введены Советом Безопасности ООН и в одностороннем порядке правительствами ряда государств, враждебно относящихся к КНДР, откажутся от реализации национальных ядерных и ракетных программ, представляются иллюзорными. Не изменит ситуацию и ужесточение этих мер, которым ныне угрожают США, их союзники и партнеры. КНДР обладает огромным опытом, приобретенным за годы ее существования, в плане выживания в суровых условиях.
Определяющим же является то, что Пхеньян рассматривает обладание ядерным и ракетным потенциалами как главную гарантию обеспечения национальной безопасности и сохранения существующего политического режима. Об этом, в частности, свидетельствует редакционная статья, опубликованная в сентябре 2014 года в центральной северокорейской партийной газете «Нодон синмун», в которой сказано следующее: «КНДР будет по-прежнему наращивать свой ядерный потенциал в целях самообороны в соответствии с законным правом обеспечить защиту государства и нации».
Как совершенно справедливо отмечает Джоэл Уит, один из ведущих сотрудников Американо-корейского института Университета Джона Хопкинса, «сегодня Ким Чен Ын (нынешний лидер страны) все активнее навязывает международному сообществу выбор: принять тот факт, что у Северной Кореи есть ядерное оружие, либо столкнуться с периодической нестабильностью и напряженностью на Корейском полуострове». Подобный вызов, конечно же, неприятен для международного сообщества, но из этого посыла оно вынуждено исходить при поиске выхода из возникшего северокорейского ядерного тупика. Поэтому, как представляется, возобновление в прежнем аспекте приостановленных в апреле 2009-го шестисторонних переговоров (в формате КНР, США, Россия, Япония, Республика Корея и КНДР) по денуклеаризации Корейского полуострова утратило смысл. Северокорейская ядерная проблема не имеет решения по принципу «все и сразу», нужны новые подходы, адекватные сложившимся реалиям.
Исходя из вышесказанного международному сообществу следует принять как данность, что КНДР так же, как Индия, Пакистан и Израиль, не откажется просто так от ядерного и ракетного потенциалов. Поэтому сейчас международные дипломатические усилия должны направляться на то, чтобы через нормализацию отношений с КНДР, прежде всего в формате КНДР – США, остановить рост этих потенциалов и стабилизировать ситуацию на Корейском полуострове с целью исключения развязывания здесь новой войны, которая с большой вероятностью приведет к применению ядерного и других видов оружия массового поражения.
Только после того, как удастся решить вышеуказанную задачу и у сторон появится взаимное доверие в отношении их мирного сосуществования, можно переходить к решению проблемы денуклеаризации Корейского полуострова. При этом потребуется предоставить КНДР весомые гарантии, а также определенные преференции (их характер и объем – предмет будущих договоренностей). И эту своеобразную плату не следует расценивать как одностороннюю уступку Пхеньяну. Как представляется, те преференции, которые потребуется предоставить КНДР, окажутся ничтожными по сравнению со значимостью для международной безопасности той стабильности на Корейском полуострове, которая будет обеспечена в результате состоявшейся «сделки» по ядерному разоружению КНДР. Другой вопрос, удастся ли склонить к этому Ким Чен Ына и его окружение. Во многом, если не в решающей степени, это будет зависеть от поведения участников ядерной «пятерки», прежде всего США, в отношении КНДР.