Действия 21-й тбр в ходе сражения за Калинин представляют определённый интерес для исследователей не только в силу драматичности сюжета танкового рейда 17 октября 1941 года и развития судеб его главных героев. Достойна особого внимания и сугубо техническая сторона участия соединения в боевых действиях. Дело в том, что танковый парк бригады представлял собой причудливую смесь машин самых разных типов, включая экзотические варианты Т-34 и легкие танки (например, БТ-2) из ремонтного фонда. Такое видовое разнообразие существенно осложняло эксплуатацию и ремонт боевой техники, несмотря на наличие в ремонтно-восстановительной роте 21-й тбр достаточно мощных эвакуационных средств – специализированных тягачей С-2 «Сталинец-2» и «Ворошиловец».
Трудный день
Проблема во многом была обусловлена не только техническими факторами, но и тактическими особенностями использования танков в первые дни боев с участием бригады на калининском направлении. К сожалению, уже 17 октября в ходе наступления на Калинин, ставшего «рейдом» танкового батальона на занятый противником город в силу отсутствия полноценного взаимодействия танкистов с частями 30-й армии, были потеряны 16 танков Т-34, то есть львиная доля наиболее боеспособных машин соединения.
Танкам приходилось действовать в отрыве от своей мотопехоты, фактически находясь в глубине расположения противника, когда эвакуировать подбитые и поврежденные машины было практически невозможно.
Потери матчасти бригады в тот день могли вообще поставить крест на её боеспособности как соединения, если бы часть танков после гибели командира 21-го танкового полка Героя Советского Союза майора М.А. Лукина не была выведена из боя военкомом полка старшим батальонным комиссаром Г.И. Закалюкиным.
Этот шаг политработника в разное время трактовался неоднозначно, от взвешенной оценки калининского журналиста С.М. Флигельмана («оставшиеся в строю танки собрал и взял под свое командование», «умело вывел их из-под удара вражеской авиации») до крайне негативного отношения ряда современных авторов, по сути, обвинивших Закалюкина в предательстве.
Тем интереснее обратиться к донесениям самого комиссара в тот тяжелый день. Так, первое из них не имеет датировки, но, судя по содержанию, относится к утренним часам 17 октября и адресовано комбригу полковнику Б.М. Скворцову:
«Уничтожены цистерны, термитные пушки и колесные машины по пути следования, около 40 машин. Пехота разбежалась во все стороны. Имею при себе 7 машин Т-34 и 2 Т-60. Жду вашего приказания. Не имею карты. Прошу вас дать питание».
Описанный погром немецких колонн на Волоколамском шоссе вполне стыкуется с документами противника и не вызывает сомнения. Впрочем, не совсем понятно, о какой пехоте идет речь в донесении – о немецкой, разбегавшейся при виде советских танков, или о посаженных на эти танки автоматчиках моторизованного стрелково-пулеметного батальона 21-й бригады.
Следующее донесение имеет четкую привязку ко времени — 14:35 того же дня и наиболее интересно по своему содержанию:
«Достиг Калинина, переправа через мост невозможна, мост сорван, дорога минирована, командир полка убит, подобрать невозможно, выхожу на Неготино. Имею 14 машин».
Вероятнее всего, этот документ был составлен Г.И. Закалюкиным в состоянии сильного стресса, вызванного боем и постоянными налетами немецких пикировщиков. Иначе сложно объяснить, как, даже не имея карты, можно было перепутать деревню Трояново, в которой погиб комполка майор Лукин, с областным центром. Судя по всему, имелся в виду не Калинин, а «район Калинина», и мост через речушку Каменку, у которого и была подбита «тридцатьчетверка» командира полка.
Если бы военком 21-го тп знал дальнейшую судьбу своего донесения, он, возможно, даже в тех критических условиях внимательнее отнесся к оставлению текста. Дело в том, что донесение было ретранслировано штабом 21-й тбр в штаб 30-й армии, командованию которой бригада, собственно, и подчинялась. К сожалению, начштаба 30 А полковник А.И. Виноградов не стал заниматься перепроверкой данных, представленных в донесении, в результате чего в штаб Западного фронта и в Генштаб Красной армии ушла шифрограмма, первый абзац которой содержал такие строки:
«21-й танковый полк 21-й тбр в 14:35 17.10 достиг Калинина, переправиться через р. Волга не смог, взорван мост, дороги минированы. Полк выходит в район Наготино».
В целом, пропуск Закалюкиным одного слова «района» полностью исказил первоначальный смысл его послания, которое достигло высших эшелонов советского командования с ощутимым искажением реальной картины происходившего в Калинине, так как ни о каких взорванных мостах через Волгу не было и речи – оба капитальных моста, шоссейный и железнодорожный, были захвачены противником в неповрежденном состоянии и удерживались таковыми до середины декабря.
Наконец, последнее из известных на сегодняшний день донесений комиссара Закалюкина комбригу Скворцову было составлено по итогам светового дня 17 октября, в 18:45. По всей видимости, к тому моменту военком полка сумел обзавестись картой местности: «Нахожусь между Ильинское и Покровское. Занял круговую оборону на развилке дорог в лесу». Далее Г.И. Закалюкин снова возвращается к описанию действий у Трояново:
«Два часа подвергался бомбежке на Волоколамском шоссе в 25 км от Калинина. Взорван мост – переправы нет, охраняется ПТО. За мостом горят три танка, выбежал экипаж вместе с комполка, который и был убит под мостом».
Учитывая, что факты, изложенные в донесениях политработника, вполне стыкуются с данными других советских и немецких документов, можно с определенной долей уверенности утверждать, что при выводе танков с экипажами из боя после гибели командира полка он руководствовался, прежде всего, интересами сбережения людей и техники для дальнейших боев, а не личными переживаниями о сохранении собственной жизни. История сражения на калининском направлении, да и многих других сражений войны знала немало примеров «выходов из боя» в виде дезертирства, сдачи в плен или перехода на сторону противника. В данном случае речь всё-таки шла о человеке совершенно иного рода.
Григорий Иванович Закалюкин был кадровым военным с десятилетним стажем службы в Красной армии и опытом боев, начиная с первых дней войны на Южном и Юго-Западном фронтах. Он неплохо представлял себе, чем могла закончиться атака танков без поддержки пехоты и артиллерии на неподавленную противотанковую оборону противника по заминированной дороге, через водную преграду (пусть и небольшую) при полном господстве в воздухе ударных самолетов люфтваффе. Учитывая, что задачи, поставленные командованием, никто не отменял, избиение оставшихся боеспособных танков соединения никак не должно было входить в планы военкома полка.
Таким образом, во второй половине дня 17 октября были сохранены боевые машины, на протяжении нескольких последующих дней поддерживавшие атаки частей Калининского фронта на занятый противником областной центр. Следует отметить, что действия советских танков хорошо запомнились немцам, что отразилось в документах и историографии сразу нескольких соединений вермахта.
Своими силами
К сожалению, общий характер использования танков 21-й тбр в боях второй половины октября после рейда на Калинин существенно не изменился. Боевые машины далеко отрывались от пехоты, углублялись в расположение противника, где зачастую погибали с занесением экипажей в категорию пропавших без вести. Естественно, эвакуировать подбитые и поврежденные танки для ремонта удавалось крайне редко.
Например, в донесении начальника штаба 21-го тп капитана И.Д. Васина от 19 октября судьба ряда машин описывалась следующим образом:
«Доношу: танки 21-го тп действовали с 5-й сд 19.10.1941 в количестве трёх Т-34, четырёх БТ и одного Т-60. В результате боя одна машина Т-34 в районе Элеватор была подбита, экипаж оставил машину. Командиром пехотного подразделения была организована охрана, но ночью танк был сожжен немцами. Из четырёх БТ из боя вернулись все. В одном пробита башня, у второго лопнула гусеница при выходе из боя, у третьего и четвёртого причины выхода из боя выясняются, один из них при следовании в Городище свалился с моста в районе Пасынково.
Два танка Т-34 действовали на левом фланге. Один из них подбит в районе Кольцова, второй с пробитым мотором и отделением управления вернулся в Городище. Т-60: подбита ходовая часть и пробит масляный бачок».
Следует отметить, что характер повреждений «тридцатьчетвёрки», вернувшейся в Городище, выявляется в интервью механика-водителя танка старшего сержанта Л.Ф. Гужвия, напечатанном впоследствии в «Сборнике боевых действий бойцов, командиров и политработников бригады»:
«19 октября 1941 года в районе деревни Греблево была поставлена задача разгромить скопление противника… В период этой атаки часть проводов попала в ведущее колесо танка, пришлось танк вести на пониженной передаче, и мотор сильно перегревался. Танк был приведен в укрытие, где было всё устранено. После чего танк был переброшен в район Городище».
Таким образом, часть повреждений танков устранялась силами их экипажей. Учитывая, что боеспособных машин в бригаде оставалось немного, командный состав соединения пристально относился к их техническому состоянию. Не был исключением и комиссар Г.И. Закалюкин. 20 октября он направил комбригу Б.М. Скворцову донесение следующего содержания:
«Имею 6 машин: из них 4 Т-34, 1 БТ, 1 Т-60. Исправных 2 машины Т-34, но в которых пулеметы неисправны. Исправна Т-60. 2 машины Т-34 неисправны. У одной разбито поддерживающее колесо, а у другой ленивец и сорван подъемный и поворотный механизм. БТ-5 – лопнула гусеница, неисправно правое ведущее колесо, неисправна электропроводка. Убит механик-водитель БТ-7 Дорощук, машина которого была взорвана минами. Потеряны 6 машин, из них: машины Т-34 лейтенанта Малева и политрука Суходрева таранились на поле боя, судьба которых мне неизвестна. Машина Т-34 командира 2-й роты Болдырева имела аварию на поле боя… Ничего не известно о машине БТ-5 и машине Т-60. Высылайте ремонтные летучки».
Следует отметить, что судьбы танкистов, упомянутых в тексте донесения, можно отследить по документам бригады. Так, механик-водитель сержант П.И. Дорощук действительно погиб в бою, однако в донесении о безвозвратных потерях его гибель относится к 29 октября. Впрочем, в сводном документе, составленном позже описываемых событий, вполне могла проскочить опечатка в дате. Что касается «тридцатьчетверок» лейтенанта Я.Н. Малева (пропал без вести) и политрука Я.Д. Суходрева (убит 19 октября), то одна из них, вероятнее всего, являлась «танком-истребителем» с 57-мм пушкой ЗиС-4. Именно такой танк с тактическим номером «11» 19 октября был «протаранен своим танком и оставлен на территории противника». На тип машины может указывать и должность политработника – «военком роты ТТ»: положенных по штату тяжелых танков КВ в 21-й тбр не было, однако данные позиции в штате формально вполне могли занять именно редкие Т-34-57. Предыдущий военком роты, младший политрук М.Л. Полухин, был убит днем ранее в бою на южной окраине Калинина…
Гораздо более везучим оказался четвертый герой донесения Н.И. Болдырев, впоследствии закончивший войну в Праге в звании майора технической службы и прослуживший в Советской Армии до 1958 года.
Необходимо отдать должное комиссару Закалюкину – в условиях тяжелейших боев и больших потерь он находил время на упоминание в донесениях наиболее отличившихся бойцов и командиров. Так, в процитированном выше документе отмечалось, что «экипаж т. Балабан Ивана Тихомировича заслуживает правительственной награды за героические действия». В наградном листе на звание Героя Советского Союза за подписью политработника прямо указывалось: «Во всех атаках тов. Балабан ведёт себя героически, и разбитый танк вывел из боя. Перед атакой воодушевляет весь состав экипажа». Командование бригады согласовало данный наградной лист, однако на уровне штаба 30-й армии подвиги раненого в руку старшего сержанта оценили орденом Красного Знамени.
Именно И.Т. Балабан командовал танком, механиком-водителем которого являлся упомянутый выше Л.Ф. Гужвий. Его наградной лист, также подписанный Закалюкиным, был полностью удовлетворен – первоначально заявленный орден Красного Знамени вышестоящими начальниками не оспаривался. Помимо командира и механика-водителя, аналогичным орденом были награждены стрелок-радист танка красноармеец Н.А. Арефьев, первоначально представленный к награждению медалью «За отвагу», башенный стрелок старший сержант В.Д. Мельничук (награждён позже, в июне 1942 г.), а также находившийся в машине в ходе рейда 17 октября военком 2-й танковой роты младший политрук С.С. Лихачев. Таким образом, все пять военнослужащих, находившихся в «тридцатьчетверке» в первый день наступления 21-й тбр на Калинин, стали орденоносцами.
«Вчерашние шофера»
Что касается «ремонтных летучек», запрошенных комиссаром Закалюкиным, то они принадлежали ремонтно-восстановительной роте бригады. Именно их силами планировалось обеспечить ремонт танков, в том числе Т-34 с 57-мм пушкой, в экипаж которого с высокой долей вероятности входили упомянутые выше танкисты.
Личный состав роты насчитывал 91 человек. Характеризуя их, командир ремонтно-восстановительной роты воентехник 1-го ранга Ф.Ф. Викторов вспоминал:
«В основном это были вчерашние шофера, знающие только колесные машины, трактористы, знающие только с/х машины и трактора, слесаря с производств, не знающие ни колесных, ни боевых машин. Было несколько ремонтников из 96-го танкового полка, но там они очень небольшой срок ремонтировали, да и то танки старых марок Т-26 и БТ. Во всей роте был только один человек, знавший хорошо танк Т-34, это сержант Панферов, служивший ранее в 96-м танковом полку механиком-водителем танка Т-34. Но и он никогда не ремонтировал этого танка».
При этом количество танков и другой техники, скапливавшейся в расположении роты, было внушительным. Так по состоянию на 30 октября ремонта ожидали 10 БТ, 2 Т-60, 1 ЗИС-30 (самоходка указана в документах как Т-20 «Комсомолец») и 1 мотоцикл. За день до этого один Т-60 был восстановлен, однако, согласно отчету, «сегодня он не заводится, причину не могли установить».
Дальнейшие строки ротного отчёта выглядели удручающе:
«Из 4-х танков БТ, которые предполагалось отремонтировать, ни один не восстановлен, так как при более тщательном осмотре оказалось много неисправностей, которые появляются уже после восстановления [видимо, устранения – авт.] отдельных неисправностей. Один танк не могли восстановить из-за отсутствия ленивцев – не успели проточить и нарезать резьбу на бракованных ленивцах. Три остальных танка БТ не смогли восстановить из-за неполадок в электрооборудовании. Танк Т-60 не выпущен из ремонта, потому что ремонтная бригада не выполнила задание из-за незнания данной машины».
Судя по всему, в штабе бригады были сделаны определенные оргвыводы, и к вечеру 1 ноября из ремонта вышли 2 БТ-2, 1 Т-60, 1 ЗИС-30 и тягач «Ворошиловец». Вероятно, речь здесь и выше шла о тех машинах, которые ранее вышли из строя по пути следования соединения до его вступления в первые бои. Так, например, ещё 15 октября на станции Ново-Завидово по техническим причинам были оставлены 13 БТ и 1 Т-60.
Следует отметить, что как раз в первые дни ноября отремонтированные БТ-2 в числе других боевых машин сказали своё веское слово в ходе блокирования Волоколамского шоссе силами 21-й тбр с приданными ей частями. В условиях небольшого количества оставшихся боеготовых машин пришлось прилагать усилия к сбережению ставших дефицитными танков. Их действия следующим образом описаны в документах бригады:
«Танки вели бой из засады, беспрерывно меняя свои огневые позиции. Применяя военную хитрость, не раз удавалось обманывать врага. Так, у деревни Бурашево на опушке леса были выставлены макеты орудий из фанеры. На рассвете был дан по немцам огонь из танка с места мнимой позиции, после чего танк ушёл на свою огневую позицию. По месту фанерной артиллерии немцы открыли ураганный огонь. Вечером из этого места опять было произведено несколько выстрелов, и опять немцы обрушились огневой мощью по пустому месту».
В ряде немецких документов действительно встречаются описания воздействия на шоссе огня «вражеской артиллерии» (без упоминания танков), приводившего к заметным потерям в автотранспорте, однако далеко не всегда действия танкистов 21-й тбр были настолько удачными.
Например, 6 ноября в ходе атаки позиций противника в деревне Селино было потеряно два Т-60 сгоревшими и 1 подбитым (пробит левый топливный бак). Особых шансов у лёгких танков не было – по ним вёл меткий огонь расчёт Pak.38 из 2-й батареи 41-го противотанкового дивизиона 6-й тд. Впрочем, потери среди экипажей в этом бою оказались небольшими – согласно донесению бригадного штаба, командир одного из танков получил ожоги.
К сожалению, в тот момент ремонтно-восстановительная рота не могла существенно улучшить положение частей 21-й танковой бригады. Согласно донесению её командира за 10 ноября, на ремонте в подразделении находились 7 БТ, 2 Т-60, 1 Т-34 и 1 Т-26. Помимо танков, ремонта ожидал и один трактор С-2, 3 грузовика ГАЗ-АА, 3 легковых ГАЗ М-1 и 6 мотоциклов М-72.
Задержки выпуска всей этой техники из ремонта объяснялись отсутствием запчастей, ремонтной летучки типа Б и тракторов.
На следующий день восстановление одного БТ-2 было всё же завершено, кроме того, были отремонтированы и отправлены в части одна «полуторка» и одна «эмка». 12 ноября вышли из ремонта ещё один БТ-2 (успешный ремонт танков этого раритетного типа следует признать сильной стороной работы ремонтно-восстановительной роты), один БТ-5, один ГАЗ-АА и один М-72. При этом проблемы с восстановлением Т-26 были объяснены «отсутствием опорных катков», в случае с Т-60 – «отсутствием червячной шестерни к поворотному механизму башни», а «к одному танку БТ-5 нет мотора М-5». На следующий день этот БТ был отправлен на станцию Клин для погрузки на платформу и следования на ремонтную базу – надежд на восстановление его своими силами уже не было.
Сложности возникали не только с ремонтом бронетанковой техники. К 12 ноября в расположении роты находился тягач «Ворошиловец», для которого не имелось топливного насоса.
В последующие два дня роте удалось отремонтировать и отправить в части один БТ-5, три мотоцикла, одну «полуторку» и одну «эмку». Таким образом, если с колесными машинами дело обстояло относительно неплохо, то из парка гусеничной техники более или менее успешно восстанавливались лишь танки БТ.
Наибольшие проблемы по вполне понятным причинам вызвал ремонт «тридцатьчетверки». Ф.Ф. Викторов воспоминал:
«Танку требовалось заменить мотор. Приступили к работе. Отвернули болты крепления верней брони, стали снимать броню и не могли снять. Потайные шурупы, находящиеся под погонами башни, не были отвернуты, и броня, несмотря на все усилия ремонтников, оставалась на месте».
Как не утонуть в «Волжском водохранилище»
Все эти трудности возникли крайне не вовремя. 15 ноября соединения группы армий «Центр» начали наступление в рамках операции «Волжское водохранилище» (Wolgastaubecken), при этом удары пехотных дивизий XXVII армейского корпуса в первую очередь пришлись на позиции 21-й тбр и приданных ей частей. К этому моменту в распоряжении командира бригады имелись 13 танков, из них в Старом Погосте, где находился штаб соединения, располагались 1 Т-34, 2 БТ-2 (из них один не на ходу), 1 БТ-5 и 2 БТ-7 (один не на ходу). Два Т-60 «подпирали» оборону стрелковых подразделений в деревне Труново, а одна «тридцатьчетверка» и два БТ-2 (один неисправный) продолжали блокировать Волоколамское шоссе в районе Петрушино.
Большинство боеспособных машин были потеряны в первый же день, причем в ходе отражения немецкой атаки на штаб бригады в Старом Погосте, помимо танков, участвовала 2-я батарея 37-мм зенитных орудий зенитно-артиллерийского дивизиона бригады. Этот бой подробно описан в донесении врио командира дивизиона старшего лейтенанта Я.К. Бурковского:
«После артиллерийской подготовки противник перешёл в наступление на участке Старый Погост, Чуприяново, Федосово. Батарее было приказано выйти на новые огневые позиции и участвовать в отражении танковой атаки на деревню Старый Погост. Батарея выдвинулась на новые ОП, но огня по танкам открыть не успела, ибо орудиям было приказано отрывать огонь с дистанции наилучшего поражения 400 метров, но танки противника открыли огонь по батарее с дистанции 1,5 км. В результате прямого попадания два орудия совершенно выведены из строя, которые невозможно было вывести с ОП, два орудия повреждены, но выведены с ОП, две машины ЗИС сгорели и оставлены на территории противника. Орудия, которые нельзя было вывести с поля боя ввиду их повреждений, были уничтожены орудийными расчетами».
В бою были убиты два командира и два красноармейца, 12 человек пропали без вести, ранены командир дивизиона старший лейтенант В.И. Крутиков, командир батареи лейтенант М.Б. Киммельман и ещё пять человек из личного состава зенитного подразделения. Следует отметить, что противником зенитчиков в данном бою были не танки, а самоходки 2-й батареи 189-го дивизиона штурмовых орудий, приданные 86-й пехотной дивизии. Их лобовая броня действительно делала неактуальной стрельбу 37-мм снарядами с полутора километров…
В данных условиях не могло быть и речи о какой-либо эвакуации и ремонте поврежденных танков 21-й тбр – все они становились трофеями наступавших частей вермахта, попадая в категорию безвозвратных потерь. С другой стороны, упорное сопротивление частей бригады, медленно отходивших под градом ударов к Волжскому водохранилищу, позволило советским сапёрам надежно подорвать мосты через водную преграду. По расчетам, сделанным 19 ноября инженерами XXVII армейского корпуса, время, требовавшееся для восстановления мостов, оценивалось как «многие недели».
Очевидно, что определенная заслуга в этом локальном успехе принадлежала ремонтникам 21-й танковой бригады, которым, несмотря на все проблемы, всё же удавалось поддерживать разнотипные боевые машины в боеспособном состоянии.
Источники и литература:
- NARA. Т 314. R 773
- NARA. Т 314. R 980
- NARA. Т 315. R 329
- https://pamyat-naroda.ru
- Коломиец М.В. Первые танковые победы Сталина. Бронетехника в битве за Москву — М.: «Яуза», «Эксмо», 2012
- Коломиец М.В. Т-34. Первая полная энциклопедия — М.: «Яуза», «Эксмо», 2009
- На правом фланге Московской битвы — Тверь: «Московский рабочий», 1991
- Прочко Е. Артиллерийские тягачи Красной армии // «Бронеколлекция» — №3(42) — 2002