Известно, что воспоминания участников или свидетелей исторических событий – крайне специфический источник информации. Объективность автора мемуаров зависит от множества факторов - симпатий и антипатий автора, его политической позиции, его информированности и т.д. Примеров тому множество. Вот, например, как по-разному одно и то же неприятное для немцев событие описали Гейнц Гудериан, самый прославленный из немецких военачальников, и начальник политической разведки службы безопасности Вальтер Шелленберг.
Речь шла о крайне пикантном случае – немецкий самолет завез потенциальному противнику секретные документы. Вот что по этому поводу Гудериан писал: «Между тем случай, происшедший в люфтваффе, заставил командование отказаться от плана Шлиффена. Офицер связи люфтваффе ночью 10 января 1940 г., имея при себе секретные документы, перелетел на самолете через бельгийскую границу, что было запрещено. Самолет совершил вынужденную посадку на бельгийской территории. По документам, находившимся при офицере, можно было составить представление о намеченном наступлении в соответствии с планом Шлиффена. Удалось ли ему уничтожить документы, было неизвестно. Во всяком случае, необходимо было считаться с тем, что о наступлении могло стать известно бельгийцам, а следовательно также французам и англичанам».
Вальтер Шелленберг видел случившееся несколько иначе:
«Сразу же в начале 1940 года нашей разведке пришлось разгрызть весьма неприятный «орешек»: оперативный план нашего наступления на Западе попал в руки противника! Гитлер бушевал. Свой гнев он направил в особенности против военной разведки, возглавляемой адмиралом Канарисом. Случилось следующее: офицер, имевший приказ передать план выступления одной из комендатур вермахта на Западе, встретился в Мюнстере, проездом к месту назначения, со своим приятелем, майором ВВС, который уговорил его прервать поездку и отметить встречу. Встреча превратилась в веселую пирушку, и курьер опоздал на поезд. Чтобы наверстать упущенное время, майор ВВС вызвался доставить своего друга в Кельн на небольшом самолете. Однако погода в эти утренние часы была такой плохой, что из-за недостаточной видимости машина сбилась с курса и, в конце концов, должна была совершить вынужденную посадку в Бельгии, близ Мехельна. Попытка уничтожить секретные документы окончилась неудачей, так как офицера и летчика сразу же арестовала бельгийская полиция. После этого офицеры попытались еще раз сжечь бумаги в печи полицейского участка, однако, к сожалению, незадолго до этого печь набили углем, так что документы лишь обгорели, но не были уничтожены. Бельгийцы вполне могли разобрать каждое предложение в документах, но сначала они думали, что их намеренно вводят в заблуждение. На самом же деле все документы были подлинными, хотя и представляли для противника небольшую ценность; в них излагался старый план Шлиффена, получивший по инициативе Гитлера новую редакцию. Тем временем генерал Манштейн как раз в те дни и без того работал над проектом нового оперативного плана, по которому впоследствии и осуществлялось наступление на Западе. Гитлер сразу же заподозрил измену и хотел отдать приказ о незамедлительном устранении обоих офицеров. Однако на допросах не удалось получить доказательств преднамеренной государственной измены. Канарису стоило немалых трудов убедить Гитлера в том, что дело здесь в халатности, и ни в чем другом».
Оба автора воспоминаний знали о случившемся, что неудивительно. История дикая по любым меркам. Для немцев, с их репутацией любителей порядка, просто кажущаяся фантастической. Неслучайно же «разбор полета» Гитлер лично проводил. Но насколько же разнятся в деталях описания случившегося.
Шелленберг четко указал главную причину чрезвычайного происшествия – друзья – летчик и абверовец, встретились и «хорошо посидели», затем начался пьяный полет в Бельгию вместо Кельна.
У Гудериана алкогольная составляющая происшествия напрочь отсутствует, можно подумать, что речь идет о навигационной ошибке.
По версии Гудериана неизвестно было, удалось ли уничтожить документы. А Шелленберг уверял, что « документы лишь обгорели, но не были уничтожены».
Но больше всего отличаются описания последствий произошедшего для немецких военных планов на будущее. План Шлиффена (Альфред фон Шлиффен – начальник германского Генштаба, под руководством которого был разработан план, использованный немцами в 1914 году) был «модернизирован» для использования на Западе в начале Второй мировой войны. Гудериан уверяет, что эта история с секретными документами, вывезенными в Бельгию, заставила немцев отказаться от его использования.
А Шелленберг пишет, что Манштейн «как раз в те дни и без того работал над проектом нового оперативного плана, по которому впоследствии и осуществлялось наступление на Западе». Классическая мемуарная неразбериха. Одно можно с абсолютной уверенностью утверждать – слухи о том, что у немцев всегда и везде железный порядок царил, сильно преувеличены.