Хотя необходимость принятия на вооружение самоходного орудия осознавалась руководством Красной армии ещё до войны, путь СУ-76 на фронт был, как поётся в песне, «долгим и тяжёлым». В отличие от западных союзников, которым не пришлось перевозить промышленность за тысячи километров и вновь запускать, расставляя станки буквально в чистом поле, возможности СССР в области производства техники были не так велики, как это принято считать. Разумеется, на фронте были рады и лёгким танкам, и зенитным самоходным установкам, и гусеничным бронетранспортёрам; с удовольствием красноармейцы использовали в бою ленд-лизовские и трофейные машины. Фактически же к концу войны в строю в достаточных количествах имелись лишь СУ-76 — машины, вызывавшие у экипажей противоречивые чувства.
По самому простому пути
Формально лёгкие танки Т-70 производились на трёх заводах, но фактически справлялся с их выпуском только Горьковский автомобильный завод (ГАЗ) — у завода №38 в Кирове это получалось хуже, а завод №37 в Свердловске так и не справился с выпуском более сложной машины и сохранил производство Т-60. Положение ещё более ухудшилось после серии налётов на Горький летом 1943 года, в прямом смысле слова подорвавших производственный потенциал ГАЗа. Поскольку новая лёгкая самоходка СУ-12, позднее переименованная в СУ-76, в плане производства являлась прямым конкурентом Т-70, руководству страны пришлось выбирать, на выпуске какой техники следует сосредоточить усилия и ресурсы.
Выбор был сделан в пользу СУ-76 как обладающей большим боевым потенциалом — 76-мм пушка оставалась эффективной и против бронетехники, тогда как 45-мм орудие Т-70 и 20-мм пушка Т-60 были откровенно слабыми. Однако замена лёгких танков лёгкими самоходными установками привела тому, что им досталась и часть «танковых» задач — в частности, непосредственная поддержка пехоты. При этом концепция СУ-76, выросшей из истребителя танков, имела куда больше сходства с немецкими «Мардерами», чем с плоскими и хорошо забронированными «Штугами».
Процесс создания и начала производства будущей СУ-76 подробно описан в статье Юрия Пашолока; к ней лишь можно добавить, что согласно документам 1434-го самоходного артиллерийского полка (сап), в составе которого первые СУ-12 пошли в бой, проблемы у них были не только с коробкой передач. В частности, в донесении от 1 марта 1943 года говорилось следующее:
«Например, при разворотах боевых машин и переключении скоростей имелись случаи поломки коробки скоростей и нарушения муфты сцепления вследствие их недостаточной прочности; при выполнении боевых стрельб кочующих орудий нарушалась система крепления матчасти орудий к ходовой части машин, и при отдаче орудия, а вместе с этим, и всей ходовой части, назад, во время стрельбы лопались кронштейны ленивцев».
Кроме того, в одном из последующих документов отмечалась низкая проходимость СУ-12, не позволившая использовать их в лесистой местности без дорог.
Можно заметить, что кроме упоминаемых в статье жалоб на плохую вентиляцию закрытой рубки в отзывах лета 1943 года встречаются и противоположные высказывания от частей, получивших самоходки без крыши. Так, в отчёте 1440-го сап в разделе, посвящённом отказам, значилось:
«В результате опыта боевых действий полка замечено, что СУ-76 имеют недостаточную броневую защиту (сверху никакого прикрытия), а агрегаты установки в работе ненадёжны, как-то: коробки перемены передач, пальцы траков гусениц, кронштейны ленивцев».
«Дайте пулемёт!»
Со временем часть «детских болезней» СУ-76 удалось вылечить, и в целом «Коломбины» проявили себя во второй половине войны как грозные и в то же время достаточно надёжные и неприхотливые боевые машины. Но, конечно же, на вопросы командования о проблемах и пожеланиях самоходчикам было что ответить. Как и у экипажей всех прочих советских самоходных установок, первейшей была даже не просьба или требование, а буквально крик души: «Дайте на машину пулемет!»
«Желательно дополнительно поставить зенитный пулемет, но с таким расчетом, чтобы можно было вести огонь из него как по наземным, так и по воздушным целям».
До тех пор, пока штатный пулемёт на СУ-76 отсутствовал, самоходчики решали проблему своими силами:
«В районе Раттен с дистанции 50 метров противник поджёг СУ-76 из «фаустпатрона» лишь потому, что самоходные установки действовали самостоятельно, без пехоты. Хотя на каждом орудии имеется трофейный пулемёт, что облегчает самоходным установкам ведение самостоятельного боя с пехотой, в силу малочисленности экипажа это оказалось недостаточным. Поэтому во всех видах боя, а также на марше необходимо закреплять за каждой установкой 2–3 автоматчика».
В качестве яркой иллюстрации можно рассказать об эпизоде боёв в Берлине, в котором отличился командир СУ-76 536-го отдельного самоходного артиллерийского дивизиона лейтенант Рак — судя по всему, большой любитель трофейного оружия, приехавший в логово врага сразу с двумя трофейными пулеметами. Правда, в ходе боев из двух вышедших из строя MG 34 пришлось собирать один исправный, но он очень пригодился, когда на подступах к рейхстагу немцы попытались остановить «Коломбины» самоходными минами «Голиаф». Идущая впереди самоходка была уничтожена мощным взрывом, но следующую телетанкетку лейтенант сумел остановить огнём из пулемёта.
Вообще ситуация, когда лёгким самоходкам приходилось отбиваться самостоятельно, была весьма характерна для второй половины войны — когда самоходные полки, формально поддерживающие пехоту, по различным причинам отрывались от неё. Например, весной 1945 года размокший грунт Восточной Пруссии регулярно давал возможность СУ-76 «первыми врываться в города», а также деревни и фольварки, где толпы фаустников гонялись буквально за каждой самоходной установкой. Ответом стало превращение самоходок в «маршрутки поля боя». Если в приведённой выше цитате 2–3 автоматчика предлагалось как необходимый минимум для самообороны машины, то в атаку помимо экипажа на СУ-76 порой шло 6–8 десантников. Увы, достаточно типичным были рапорты в следующем ключе (речь идёт о бое за некий «господский дворик Буч» в Венгрии, происходившем не позднее зимы 1944–1945 гг.):
«При наступлении на населённый пункт противник открыл огонь из пулемётов, и наша пехота залегла; продвижение не было возможно, тогда командир энского стрелкового полка отдал приказание СУ-76 вырваться вперёд и уничтожить эти пулемётные точки. Конечно, экипажи СУ-76, выполняя приказ, выдвинулись вперёд, не посадив на машины автоматчиков, в результате чего СУ-76 ворвались в траншеи пехоты противника, не имея с собой автоматчиков, и остальная пехота тоже не пошла за СУ-76. Огонь вести по пехоте противника было некому, и СУ-76 были забросаны гранатами».
Штатный «Дегтярёв» в версии ДТ в итоге на СУ-76 всё-таки появился — к сожалению, все упоминания о нём в документах частей относятся уже к послевоенному периоду; до Берлина и Праги самоходки дошли без пулемёта.
Отдельные нарекания появились у частей, которым пришлось воевать на СУ-76 в горно-лесистой местности. В рапорте 72-го отдельного гвардейского самоходного артиллерийского дивизиона отмечалось, что движение по затяжным подъёмам и крутым поворотам приводит к быстрому износу тормозных лент феродо. Ленты бортовых фрикционов приходилось менять каждые 20–25 километров. Далее ремонтники уточняли список претензий:
«1. Спарка двигателей ГАЗ-203 не удовлетворяет своей мощностью на подъёме до 40°.
2. Главная передача не выдерживает нагрузки при подъёме свыше 35° (скручиваются конические шестерёнки). Бортовые фрикционы от частых поворотов сильно изнашиваются, в результате получается коробление дисков.
3. Тормозные ленты не удовлетворяют требованиям на подъёме и спуске до 30° (горят).
4. Бортовые передачи не выдерживают нагрузки. Зубья большой цилиндрической шестерни скрашиваются. При крутых поворотах на горных дорогах соскакивают ленивцы и гусеницы».
Ряд претензий был высказан к орудию:
«В конструктивном отношении пушка на СУ-76 имеет ряд существенных недостатков:
а) после 500–600 выстрелов через заднюю пробку начинает пробивать масло, и самоходную установку необходимо выводить из боя не меньше чем на сутки для ремонта накатника;
б) При боковом крене в момент выстрела отлетел кронштейн матки поворотного механизма в месте сварки».
Цифры настрела могут показаться кому-то большими, если рассматривать их в отрыве от боевой деятельности самоходчиков. В 1944–1945 гг. Красная армия прокладывала себе дорогу к Берлину валом артиллерийского огня, и немалая его часть приходилась на самоходные полки, вооружённые «Коломбинами». Так, в рапорте 31-го танкового корпуса отмечалось, что при штатном боекомплекте в 60 выстрелов средний расход снарядов у СУ-76 на день боя составил 80 штук, а в боях за Троппау (ныне чешская Опава) одна машина в среднем выстреливала 110 снарядов за сутки. Подобные пики наблюдались и у других частей — так, 1500-й сап доложил, что в феврале и марте 1945 года в ходе боев северо-западнее Кёнигсберга суточный расход доходил до 1,5 боекомплектов на машину — то есть, 80–90 выстрелов.
Подобные темпы стрельбы приводили к еще одной довольно специфической жалобе — самоходчики сообщали, что в напряжённые моменты боя нет времени вставлять стреляные гильзы обратно в гнезда боеукладок. Вскоре гильзы заполняли весь пол боевого отделения и начинали блокировать ножной спуск пушки, а также вызывать неполное закрытие затвора.
В качестве пожеланий с учетом опыта войны было высказано мнение, что состав боекомплекта необходимо пересмотреть в пользу увеличения числа осколочно-фугасных выстрелов до 65, поскольку основным противником СУ-76 стала пехота и другие небронированные цели. На случай встречи с вражеской техникой оставалось 15 бронебойных и 10 подкалиберных выстрелов. Также отмечалось, что самоходки почти не вели огонь с закрытых позиций, а потому штатный прицел и панораму желательно заменить танковым прицелом, как более удобным для ведения огня прямой наводкой.
Интересна высказанная на 1-м Украинском фронте мысль «вооружить лёгкий самоход СУ-76 85-мм пушкой». В данном случае, как мы знаем из истории разработок, мысли военных и конструкторов шли схожими путями.
Дело было не в машине…
Подводя итог, можно сказать, что основные проблемы СУ-76 даже в последние месяцы войны по большей части были связаны с неправильным использованием. Даже «братья по гусеницам» зачастую норовили поставить «сушки» в один строй с танками. При этом самоходчики отмечали:
«Если самоходная артиллерия движется в боевых порядках наших танков, с интервалом между танками и СУ-76 40–50 метров, то при появлении цели противника справа и слева самоходная установка вести огонь не сможет лишь потому, что горизонтальный угол у неё мал, только 13°. При данном угле её будут мешать идущие справа и слева танки».
Как было сказано выше, СУ-76 сменили Т-70 не только на конвейерах ГАЗа и других серийных заводов, но и на поле боя, приняв на себя нелегкую роль непосредственной поддержки пехоты. К сожалению, далеко не все общевойсковые командиры в полной мере усвоили тот факт, что поддержка пехоты может заключаться не только в тактике вида «броня идёт вперёд, мы прячемся за бронёй» или даже «броня идёт вперёд и сама воюет, а мы потом подойдём». В командных структурах КА постоянно рождались различные «Указания по использованию самоходных артиллерийских дивизионов СУ-76», где ясно и чётко прописывалось:
«Самоходные установки — не танки. Им ставится боевая задача как приданной артиллерии, а не танкам… Использование СУ-76 впереди пехоты или постановка им задач по захвату того или иного объекта запрещается».
К сожалению, зачастую конструктивные недостатки боевой техники исправить было проще, чем восполнить недостаточный уровень подготовки некоторых командиров.