Кампания вычеркивания из истории боя 28 героев-панфиловцев у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года не прекращается.
Идеолог святотатства – Сергей Мироненко, архивист, недавно избранный членом-корреспондентом РАН. Это он тиражирует дезинформацию, что бой у Дубосеково, как выражается, «миф» и «вымысел».
Что в итоге? Кощунственно-экстремистские вожделения отменить указы о присвоении звания Героев, нанести моральный ущерб родственникам павших, сносить памятники, переписать учебники и гимн Москвы, законфликтовать с Казахстаном и Киргизией, где гордятся, что у них призывались воины в Панфиловскую дивизию.
Может, архивист обеспечил себя реальными фактами?
Нет, он отверг свидетельства выживших героев, материалы архива ФСБ, изыскания академика Георгия Куманева, доктора исторических наук Владимира Мединского, итог моей работы с 1958 года в пяти книгах, последняя «Пять месяцев дороги к Дубосеково», и даже высокие оценки боя президентом России при посещении музея 28.
Чем оперирует? «Справкой» Военной прокуратуры 1948 года. Ее особенность: она, как мной давно доказано, сфальсифицирована в духе репрессивной политбдительности того времени. Вычеркивание боя из истории, как узнаешь с ходу, обосновали тем, что один из 28 раненым попал в плен – страшное преступление при Сталине.
“ Вычеркивание боя из истории военная прокуратура обосновала тем, что один из 28 раненым попал в плен ”
Но как это удалось следователям? Угрозами репрессий при допросах журналиста Александра Кривицкого, кто первым оповестил страну о бое. Только после смерти Сталина ему дали возможность признания: «Мне было прямо сказано, что если я откажусь признать, что описание боя у Дубосеково полностью выдумал и что ни с кем из тяжелораненых или оставшихся в живых перед публикацией статьи не разговаривал (курсив мой. – В. О.), то в скором времени могу очутиться в районе Печеры или Колымы».
И еще столь же важное – предвзятость Мироненко. Он отверг основополагающий закон профессионального историка: не согласен с фактом – подтверди это фактом. В итоге ради зачистки истории «не заметил» в «Справке» четкие показания не дрогнувшей перед следователями предсельсовета: «Бой у нашего села Нелидово и разъезда Дубосеково был 16 ноября».
Архивист активно искореняет память о 28: он и в газете, и на ТВ, и даже на Всемирном журналистском конгрессе. Правда, здесь схлопотал реплику канадского делегата: «Хочу пригласить вас в Канаду, где есть большая диаспора бендеровцев дивизии «Галичина СС», ваше выступление перед ними пройдет на ура». К тому же уже много лет отказывается ответить на мои протестные письма и статьи, взыскующие строго научного анализа темы.
Замечу: у него есть высокого ранга покровитель, солидарный с отрицанием факта боя. Это глава федерального архивного ведомства Андрей Артизов. Так обеспечена солидарность: явная – в правительственной газете и тайная – отказывается рассматривать мои к нему запросы, не для него Закон о порядке рассмотрения обращений граждан (п. 1 ст. 10).
Есть другие защитники. Историк тоже в звании членкора РАН Михаил Липкин оправдал коллегу: «Он просто опубликовал документы». Так ответил на вопрос: «Стоило ли ниспровергателя подвига 28 панфиловцев избирать членом-корреспондентом РАН?».
Документы во множественном числе? «Просто опубликовал»? Здесь две неправды. Первая: ниспровергатель попользовал всего-то один документ – уже названную «Справку» прокуратуры. Вторая неправда: «простота» предстала тем, что ее разместили в безоглядно тиражном Интернете в расчете на доверчивых, без комментария, с полной суммой контрдоводов. Вот тебе и научная этика!
Николай Сванидзе, член президентского совета по развитию гражданского общества и правам человека, получил мое письмо: «Меня, с 1958 года биографа политрука В. Клочкова и его роты, по прочтении Вашего интервью не могло не заинтересовать утверждение: «Есть правда про панфиловцев, которая доказывает, что миф их подвиг». С учетом этого четыре вопроса».
Два из них специально лобовые: «Какова источниковая база для утверждения о мифе?» и «Что конкретно считаете выдумкой в очерке А. Кривицкого?». Он отказался ответить. Точнее сказать, уверен, что ему нечем отвечать. Вот какая этика общений в попытках поиска правды!
Только восторженные рецензии в СМИ снискал фильм «Двадцать восемь панфиловцев», что вышел при поддержке Министерств культуры России и Казахстана. Я тоже радовался: его создатели решили напомнить о подвиге.
Но читаю сценарий и узнаю потрясенным: фильм-то напрасно назван «Двадцать восемь…» Бой отныне, по замыслу кинодеятелей, надо называть «Сто панфиловцев». Почему? Фильм то и дело числит залегших в обороне 100 бойцов, но не взвод штатным числом 28. К тому же бухают пушки, которых и в помине не было в окопах у Дубосеково.
Итог для зрителей: не было боя именно 28 при особо драматических обстоятельствах – против танков, нацеленных пробиться к Москве, всего-то гранаты и стрелковое оружие. Но моя рецензия была проигнорирована без каких-либо объяснений даже Министерством культуры. Каково! Замечу: дилетантство киношников проявилось во многих деталях. Лишь один из примеров: бойцы экипированы в форму с погонами, которые были введены намного позже – в 1943 году.
Итак, дезинформаторы активизировались в год 75-летия Победы. В итоге я обратился к президенту страны. Попросил его поручить Министерству культуры, Генпрокуратуре и Росархиву обеспечить наконец научно-правовую оценку «Справке» 1948 года. И еще распорядиться установить в Москве мемориальную доску на здании, где до войны учился Василий Клочков.
И невероятное. Писал президенту – ответ да целиком отрицательный от двух чиновников Департамента поддержки искусств и народного творчества Министерства культуры. Отважны они в проявлении саботажа. Прелюбопытен прием отказа заняться мемориальной доской. Вместо того, к примеру, чтобы объединиться с мэрией столицы, мне, писателю, указание: сами-де ищите организацию, чтобы ходатайствовала.
Еще одна госструктура взялась защищать опозорившихся архивистов. Я с протестами. Не сразу, но все-таки пришел ответ – внимание! – истинно для ликований (подпись А. Филаткин): тот чиновник, кто не рассматривал мои обращения, «уволен с федеральной службы». Однако следующим абзацем: «Переписку прекращаем». Поразительна чиновная логика: пособник запрета боя 28 уволен, но прекращайте беспокоить Росархив и наше ведомство.
Пишу эту статью и оживает в памяти мое с 1958 года в ходе создания книги о 28 сотворчество с теми, кому доверял. Это выжившие два героя, тот, кто первым рассказал в газете о 28, и очевидица боя – жительница Дубосеково (зафиксировано в документальном фильме). Это несколько командиров-панфиловцев. Это сестра, жена и дочь политрука Клочкова и две дочери генерала Ивана Панфилова. Это работники пяти архивов. И благословивший меня на восславление панфиловцев митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев).
Как же мне совестно перед ними, что продолжается глумление. Великий Пушкин предупреждал: «Не похвально марать грязью священные страницы наших летописцев, поносить лучших сограждан и, не довольствуясь современниками, издеваться над гробами праотцов».
Заголовок газетной версии – «Ниспровергатели со справкой».