Артем Агафонов, сопредседатель оргкомитета движения "Гражданское согласие", директор частного просветительского учреждения "Согласие-Медиа"
Пожалуй, самый противоречивый и самый конфликтный документ последнего времени был, наконец списан Президентом в утиль. Концепция Закона «О противодействии семейному насилию» вызывала самые ожесточенные споры. У каждой из сторон хватало и аргументов, и эмоций. Даже после того, как глава государства поставил на концепции крест, споры не утихли, а разгорелись с новой силой.
Что касается моей позиции, я приветствую как решение Лукашенко, так и продолжение общественной дискуссии по этому вопросу. Проблема насилия в некоторых семьях, действительно, существует. И ее необходимо искать более эффективные механизмы противодействия этой проблеме. Это всем понятно и, периодически появляющиеся в СМИ, сообщения о совершенно диких случаях подобного насилия об этом просто кричат. И именно такие случаи в подтверждение своей правоты приводят сторонники Концепции. Не спорю, невозможно оставаться равнодушным, когда читаешь, например, про слуцкого изверга, насмерть забившего трехлетнюю Марусю. Так и хочется поддержать любой документ, который сможет остановить подобное. Но это – именно тот случай, когда нужны не эмоции, а взвешенность и осторожность. Потому что велик риск сделать только хуже, «выплеснуть ребенка вместе с водой».
Если вспоминать про того же садиста из Слуцка – он и так понесет наказание. Вероятно, даже будет привлечен к высшей мере. Вообще, в нашей стране и так хватает, и правовых норм, и институтов, как государственных, так и общественных, которые направлены против семейного насилия. В целом, система функционирует, нужна только кропотливая работа по ее совершенствованию, причем не только в отношении защиты от семейного насилия, но и защиты самих семей от тех перегибов, которые эта система допускает.
Вместо этого было предложено вновь все перекроить и сотворить монстра. Первое, что бросается в глаза – крайняя однобокость документа и закрепленное в нем неравноправие сторон. Есть обидчик и есть жертва. Жертва имеет все права, обидчик – никаких. При этом каких-либо действенных механизмов проверки той информации, которую предоставляет жертва домашнего насилия также не предусмотрено. Таким образом, человек может быть обвинен голословно и понести наказание. Согласитесь, это прекрасная возможность для сведения счетов. Причем не только между супругами. Концепция предполагает распространить действие закона также и на бывших супругов и лиц, которые совместно проживали и вели совместное хозяйство. Представляете, какая атмосфера может сложиться в обществе после этого? Ведь искушение отомстить за все обиды бывшим супругам или любовникам часто бывает велико, особенно в первое время после разрыва отношений. Но авторов эти вопросы не заботят.
Еще более усугубляет проблему и то, что дела о домашнем насилии выведены за рамки уголовного и административного процесса. Это, в частности, означает, что «обидчик» будет лишен права на помощь адвоката, что, вкупе с отсутствием презумпции невиновности, делает его полностью беззащитным перед репрессивной системой.
Другая проблема заключается в том, что документ абсолютно сырой и не дает четких определений терминам «экономическое насилие» и «психологическое насилие». В первое вообще можно включить случаи, когда жене не дают денег на новую шубку, а ребенку – на новый «Айфон»! А как относиться к случаям, когда один из супругов контролирует семейный бюджет и не дает другому денег на спиртное или казино? Нет ответа!
Не лучше, в случае, принятия такого закона, оказалось бы положение детей. Фактически Концепция ставит права ребенка выше прав его родителей. Теперь ребенок может их шантажировать, требовать деньги, отказываться от выполнения домашних поручений – ведь «принуждение к труду» - это тоже часть домашнего насилия. При этом документ напрочь игнорирует такой педагогический метод, как наказание. Любая форма наказания также может быть расценена, как проявление насилия. О каком эффективном воспитании детей можно говорить в таких условиях? Большинство детей живут в обычных семьях, где родители иногда выпивают, иногда ругаются. Может быть, их родители не идеальны, но, согласитесь, мало, кто хотел бы променять их на чужих людей.
Сейчас сторонники принятия этого документа очень эмоционально критикуют своих оппонентов, пытаясь представить их замшелыми консерваторами и клерикалами, защищающими домостроевские порядки. Это не так. Просто сам документ – абсолютно сырой, непроработанный и включает в себя худшее из европейского опыта. В таком виде он может принести больше вреда, чем пользы – ведь разработчики, по сути, попытались решить проблему семейного насилия насилием государства над самой семьей.
Артем Агафонов, сопредседатель оргкомитета движения "Гражданское согласие", директор частного просветительского учреждения "Согласие-Медиа"
Подпишись: