Вопреки ожиданиям и прогнозам, решающей битвы за Херсон не произошло. Обсуждений такого сложного решения много, но мы располагаем определенной информацией, позволяющей говорить о том, что происходило в последние дни.
И напомним, что «война — это продолжение политики иными средствами». С другой же стороны, и в ходе войны работа дипломатов крайне важна, от позиции третьих стран во многом зависит ход и конечный исход боевых действий. В этой сложной игре, включающей обманные маневры и тактические отходы, дипломатические и военные шаги часто переплетены, а решения принимаются с учетом всей комбинации факторов.
А в военном отношении положение российской группировки на правом берегу Днепра действительно было непростым. Дело в том, что Днепр от Каховки до Херсона и далее до устья — это не просто два берега широкой реки. Левобережье — это примерно на 10 км в ширину пойма, плавни — сплошной массив озер, зарослей камыша, вдоль и поперек пересекаемый многочисленными протоками и ериками.
Помимо Каховской ГЭС, еще один переход через пойму — насыпная дамба от Олёшек до Антоновского моста. Т. е. паромным средствам приходится преодолевать не 1–2 км, как при классической переправе через такую широкую реку, как Днепр, а 15–20 (судоходные протоки извилисты, не идут по прямой), что на порядок снижает пропускную способность паромных переправ.
Но есть и еще одна проблема, в преддверии зимы встающая в повестку дня, о которой еще в сентябре мне говорил высокопоставленный чиновник Херсонской Обладминистрации, — это лёд. В последние годы в низовьях Днепра он редкий гость, но гарантий от капризов погоды никто дать не может.
А ледостав на Днепре действительно мог стать катастрофой. С одной стороны, в силу его редкости в районе Херсона ледокольных судов тут крайне мало, с другой — лёд там практически никогда не бывает такой мощности, чтобы по нему мог проехать даже легкий транспорт.
В этом случае правобережье Херсонщины действительно оказалось бы полностью отрезано от «Большой земли», возможно на несколько месяцев, со всеми вытекающими военными и гуманитарными последствиями. Поэтому вполне вероятно, что давно уже принятое решение об уходе с правого берега было принято с учетом этого обстоятельства и приурочено к появлению фактора ледового риска.
Но все-таки, похоже, конкретная дата была обусловлена оживлением на дипломатических фронтах. 4 ноября в Киеве побывал помощник Байдена по нацбезпасности Дж. Салливан и, как сообщали инсайды, привез «просьбу» Зеленскому продемонстрировать открытость к переговорам с Россией.
Как писала The Washington Post, эти требования направлены не на то, чтобы подтолкнуть Украину сесть за стол переговоров, а на то, чтобы «сохранить моральное достоинство в глазах своих международных сторонников». По словам издания, «скорее всего, это продуманная попытка обеспечить правительству в Киеве поддержку со стороны других стран», чьи граждане опасаются затягивания конфликта.
В вашингтонской администрации, по данным издания, считают, что отказ Зеленского от диалога вызывает беспокойство в некоторых странах Европы, Африки и Латинской Америки, которые сталкиваются с высокими ценами на продовольствие и топливо.
В качестве «пряника» Зеленскому пообещали пакет помощи в 50 млрд долл., причем часть её предполагается оплатить конфискованными российскими активами.
К этой информации стоит внимательно отнестись тем, кто считает, что российское руководство не должно демонстрировать готовность к мирным переговорам, а наоборот, объявить бескомпромиссную войну до полной победы, поскольку Запад все равно поставил задачу нашего уничтожения и «по-хорошему» от неё не отступит.
Но Запад неоднороден, в ряде стран, Германии прежде всего, граждане и значительная часть элит не в восторге от того положения, в котором оказались их страны и, думаю, ждут окно возможностей, дабы сменить ту официальную позицию своих стран, которой они вынуждены придерживаться.
Так, авторитетный и весьма антироссийский Spiegel опубликовал результаты опроса, согласно которому «40% респондентов полностью или частично согласны с утверждением, что СВО на территории Украины была единственно возможней реакцией России на провокации НАТО». Рост таких настроений вполне может на каком-то этапе привести к тому, что количество перерастет в качество.
А главное, Запад — это действительно не весь мир. Собственно, за вывод остального мира из-под гегемонии Запада и идет главная борьба, в которой Украина сегодня — главный из фронтов.
При этом не следует думать, что весь этот остальной мир, кроме явных сателлитов Запада, целиком и полностью на стороне России в СВО. В позиции практически каждой из стран множество нюансов, и большинство действительно желает скорейшего завершения украинского кризиса, который сильно бьет и по ним.
Срыв Киевом практически достигнутых в Стамбуле договоренностей, несмотря на продемонстрированные Москвой жесты доброй воли, и дальнейший отказ от переговоров, безусловно, влияют на позицию этих стран. Бескомпромиссная позиция способна отвернуть эти страны от России и наоборот.
Как видим, это все сильнее беспокоит Вашингтон, вызывая опасения, что отношение мирового сообщества к происходящему на Украине и вовсе начнет выходить из-под их контроля. Отсюда и рекомендации Зеленскому продемонстрировать показное миролюбие.
Но одновременно Салливан потребовал в ближайшие дни начать наступление на Херсон, дабы приурочить его взятие к саммиту G20 в Индонезии. Зеленский при этом смог бы рассказывать в кулуарах G20, что он-де готов «остановиться на достигнутом», что для него, безусловно, является тяжелым решением, но этого не хочет Москва, поэтому с ней придётся воевать.
Однако картинка военной победы не получилась — российские войска организованно ушли на левый берег, когда противник находился на тех же позициях, что и в апреле, не добившись значимых успехов в последних атаках.
Практически во всем мире это решение воспринято как политическое и на G20 было бы представлено как очередной (который уже по счету?) жест доброй воли, а называя вещи своими именами, — серьезная уступка, позволяющая Зеленскому на «победной волне» заключить мир. К этому можно добавить, что с конца октября прекратились удары по энергетической инфраструктуре Украины.
При этом в кулуарах G20 озвучена следующая позиция: никакие промежуточные договоренности типа «минсков», учитывая горький опыт, Россию не устраивают — нужен договор, устанавливающий «окончательный» мир, нормализирующий ситуацию вокруг Украины и двусторонние отношения (пусть и без «лобзаний»), а разрешение территориальных споров оставляющий на будущее, т. е., как всем понятно, практически навсегда в существующей геополитической реальности, с «консервацией» сложившейся линии разграничения.
Проект такого договора, который бы в глазах мировых лидеров носил компромиссный, не содержащий унизительных для сторон условий и даже предполагающий некоторые дополнительные уступки со стороны России, также планировалось представить с предложением подписать его прямо на саммите под аплодисменты всех мировых лидеров.
Понятно, это не устроило как Зеленского, от которого укропатриоты требуют полной победы, так и США, которые хотят и дальше использовать Украину как «боевых холопов» против России. «Миролюбие» Зеленского свелось бы разве что к готовности вести переговоры без предварительных условий, т. е. при желании бесконечно долго.
Позицию же России заранее озвучила Мария Захарова: «Мы по-прежнему открыты к переговорам. Мы никогда от них не отказывались, мы готовы их вести, разумеется, с учетом тех реалий, которые складываются на текущий момент».
В переводе с дипломатического это означает реалии на фронте, которые с течением времени могут измениться в пользу России, а значит, и её требования станут более жесткими, что в глазах опытных политиков является абсолютно справедливым.
В общем, сыграть в «миролюбивого Зеленского» не получилось. И сразу из Вашингтона зазвучали старые нотки: «Урегулирование конфликта на Украине возможно лишь после вывода российских войск», — заявил Байден.
Шефу вторит и Джо Саливан: «Москва могла бы закончить конфликт завтра при желании. Мы надеемся на переговорный процесс в будущем. Наш президент Джо Байден только что сказал, что этой войне необходимо положить конец, достигнув соглашения, но мы хотим, чтобы прерогативой президента Зеленского было определение условий, при которых он сядет за стол переговоров, среди которых уважение границ и признание ответственности за содеянное российской стороной».
При этом наблюдаются попытки сыграть в «доброго» и «злого» следователя: США, мол, проявляют некоторую готовность к поиску мирного решения (при этом запускаются инсайды о разногласиях в администрации США по этому поводу), но вот «жертва агрессии», Украина, пока занимает бескомпромиссную позицию.
Разгоняется и информация о некоем «плане Салливана», фактически предусматривающем заморозку конфликта на определенных условиях. Естественно, это делается для того, чтобы отвести раздражение от самих США.
Но самый ярким маркером стал отказ Зеленского от участия в саммите на Бали сразу после оставления Херсона российскими войсками. Для страны, не являющейся постоянным членом этого элитного клуба, приглашение даже в качестве гостя — большое событие, тем паче для тщеславного Зеленского. Да и чисто по-человечески разве не хочется выбраться из бункера на несколько дней на один из лучших мировых курортов?
Американцам пришлось употребить немало усилий, дабы добиться такого приглашения от страны — организатора саммита (Индонезии) и, оказывается, зря. Формальные объяснения вполне традиционные: «плотный график» и «внутренние дела», — но разве они были проще все предыдущие несколько месяцев, когда решался этот вопрос и готовилась поездка Зеленского?
Очевидно, отказ Зеленского обусловлен тем, что на G20 он оказался бы в очень неудобном положении со своей бескомпромиссной позицией, а вот Россия будет в дипломатическом выигрыше. Выступление в видеоформате, что называется, «это другое», позволяет избежать неприятных разговоров в закрытой части пленарных заседаний, а особенно на двусторонних встречах.
Главное же, если мира не получается достичь доброй волей, то к нему «принуждают». Усиление, ужесточение таких действий России будет восприниматься большинством стран мира, пусть и не публично, именно так — как вынужденные шаги, направленные на скорейшие заверение войны.
Какую же цену за мир заплатит Украина и её жители, мировое сообщество волнует постольку-поскольку, у всех в приоритете собственные интересы. Несколько месяцев назад активизация СВО могла вызвать опасения, что это приведёт к затягиванию конфликта, теперь — с точностью до наоборот.
И буквально сразу после завершения саммита G20, через час-два, в заявлениях российских официальных лиц ощутимо добавилось металла. «Цели Российской Федерации будут осуществляться посредством продолжения специальной военной операции», — заявил Дмитрий Песков, уточнив, что в статусе Херсонской области и Херсона, как её столицы, ничего не поменялось.
Николай Патрушев же дал более расширенный комментарий: «Несмотря на оказываемую коллективным Западом украинскому режиму военную помощь, определенные президентом России задачи специальной военной операции будут выполнены».
Особенно же отметим слова о том, что «освобождение Украины от неонацизма положит начало возвращению стабильности и безопасности в мире». А это уж действительно самое невыполнимое для нынешнего киевского режима условие, которое без его ликвидации, как всем понятно, выполнить невозможно.
А главное, тогда же последовал беспрецедентный по силе и последствиям удар по энергоинфрастуктуре Украины. Впрочем, и он выглядит скорее как «принуждение к миру» (максимальная дезорганизация жизни государства, создание сильнейшего «дискомфорта» для его обитателей при минимальных человеческих жертвах), чем прелюдия к масштабному наступлению с целью занятия территории противника.
В этом случае более логичными были бы удары по тем же мостам (о чем блогеры и эксперты уже «плешь проели») и не менее пресловутым «центрам принятия решений», по крайней мере военным, являющимся законной целью. Но может, просто всему свое время?
Такие удары наиболее эффективны как раз накануне или уже в ходе масштабных операций на фронте. Операцию «Рельсовая война» советское командование начало в разгар Курской битвы, когда советские войска перешли в контрнаступление, а не в период подготовки сражения и даже не на его оборонительном этапе.
Заметим, с апреля, после «Стамбула», российские войска вели наступательные действия только на территории Народных республик и изюмском направлении с целью выхода к Славянску и Краматорску (ДНР) с севера.
Сейчас Москва выкладывает на стол последние, самые веские аргументы в пользу заключения мира для нынешнего киевского режима. Если и они будут отвергнуты, то логичным станет вопрос о его ликвидации, как минимум о том, что цена мира для него будет и территориальной, причем с каждым днем промедления она будет увеличиваться.
Причем, естественно, независимо от текущего прохождения линии фронта, в первую очередь речь будет идти о территориях, по Конституции Российской Федерации являющихся её частью.
И большинство стран мира воспримет это с полным пониманием.
Дмитрий Славский,
Подпишись: