Марк Милли и грядущий военно-гражданский кризис

Очевидно, генерал Марк Милли (Mark Milley) считает, что Украине следует вступить в переговоры с Россией, а Соединенным Штатам необходимо изменить свою политику в отношении Киева. Таково основное содержание статьи, опубликованной на прошлой неделе в газете New York Times, которая была посвящена выступлению председателя Объединенного комитета начальников штабов Вооруженных сил США на мероприятии, организованном Экономическим клубом Нью-Йорка (Economic Club of New York). Такой подход является не просто стратегически нерациональным. Он также демонстрирует те риски, которые влечет за собой назначение военных офицеров высшего звена на влиятельные политические должности. Пока борьба между двумя основными партиями продолжает отравлять американскую политику, нам необходим новый председатель комитета начальников штабов ВС США, который сумеет восстановить баланс между вооруженными силами и гражданскими властями.

Дискуссии вокруг заявления генерала Милли не удивляют. С начала украинского конфликта в прессу постоянно просачивается информация о спорах внутри Белого дома, в первую очередь о том, нужно ли предоставить Украине оружие дальнего действия. Хотя генерал Милли, вероятно, не разделяет все эти настроения, все же никого не должно удивлять, что он боится эскалации конфликта с Россией – и открыто об этом заявляет.

Генерал Милли, ставший председателем Объединенного комитета начальников штабов в октябре 2019 года, имеет серьезный опыт работы в политике. В сентябре 2021 года он признал, что в конце 2020 года он пытался заверить своих китайских коллег в отсутствии риска китайско-американской войны. Такую же позицию он занял и в отношении Ирана в 2020 году, очевидно противясь желанию президента Трампа нанести удар по режиму в последние месяцы своего правления. И неважно, что подобные решения военного характера входят в конституционные полномочия главнокомандующего, а не высших военных чинов.

Чтобы понять безрассудство нынешней позиции генерала Милли, необходимо определиться с тем, что именно подразумевается под переговорами. Неясно, что конкретно, по его мнению, необходимо предложить противоположной стороне, но цитата из статьи в газете New York Times дает нам некоторое представление об этом. "Украинцы добились того, чего они могли ожидать в разумных пределах <…> до наступления зимы, – сказал генерал Милли. – И им стоит попытаться закрепить свои достижения за столом переговоров".

То есть, по мнению генерала, текущий территориальный баланс – это разумная исходная точка для начала переговоров. Но это утверждение абсурдно. Забрав правобережную часть Херсонской области, Украина частично вернула себе контроль над Северо-Крымским каналом и еще одним крупным портом. Но даже с учетом этих достижений украинцев Москва все равно сможет контролировать торговлю Киева, если Днепр разделит их на юге. Россия сохранит наиболее прибыльные экспортные локации Украины в Херсонской и Запорожской областях и займет доминирующее положение в Черном море, надолго обеспечив себе возможность оказывать давление на восточные фланги Организации Североатлантического договора. Для Украины нет никакого смысла начинать переговоры до того, как она вернет себе хотя бы Херсонскую область, тем самым обеспечив Киев относительно жизнеспособным экспортным маршрутом в долгосрочной перспективе.

За комментариями генерала Милли практически наверняка стоит страх перед возможным наступлением Украины на Крым и ответной эскалацией со стороны России – ядерной или неядерной. Но, если Украина отдаст Крым, президент Владимир Зеленский потеряет авторитет. Переговоры могут предшествовать попытке Украины заключить перемирие на условиях возвращения к разграничительным линиям, которые были до 24 февраля, – хотя такое решение затронет гораздо больше территорий, чем те, которые, по мнению генерала, страна сейчас отвоевывает. Тем не менее, Соединенные Штаты заинтересованы в том, чтобы сохранить крымский вопрос открытым. Это усилит давление на Россию и может помочь Америке отобрать у нее полуостров, тем самым разрушив позиции Москвы в Черном море.

Сейчас в интересах Соединенных Штатов предоставить Киеву поддержку для того, чтобы она забрала у России больше территорий, и объявить, что целью американской политики является победа Украины. В какой-то момент все же могут начаться переговоры, на которых Россия что-нибудь получит. Однако такие дискуссии стоит проводить, только когда Украина будет занимать доминирующие позиции.

Хотя Милли – это не единственный голос в поддержку переговоров, его пример уникален. Будучи опытным политиком, он сумел пережить администрацию Трампа и стать в глазах других аполитичным генералом. Вооруженные силы США превратились – хотя и не по своей воле – в политический футбол. Но у военных нет причин вступать в эту борьбу. Американские офицеры высшего звена – особенно главы различных видов вооруженных сил и председатель Объединенного командования начальников штабов – обладают уникально широким влиянием. Так происходит не в последнюю очередь благодаря тому, что наша армия – это единственный американский институт, сохраняющий поддержку обеих партий.

Нынешняя военно-гражданская обстановка делает ситуацию особенно опасной. Отношения между вооруженными силами и гражданскими властями были сложными начиная с войны во Вьетнаме. В 1973 году армия США запустила кампанию по ограничению влияния гражданских властей на вооруженные силы, для начала использовав Национальную гвардию в качестве ручного тормоза при быстром развертывании войск. Закон Голдуотера-Николса о реорганизации Министерства обороны 1986 года изменил бюрократическую среду, послужив основой для появления влиятельного Объединенного штаба, который управлял действиями вооруженных сил. И армия воспользовалась этим в своих интересах. Она обратилась к действиям первого председателя Объединенного комитета начальников штабов после реформы Голдуотера-Николса, который закрепил свои бюрократические полномочия, чтобы обеспечить вооруженным силам контроль над оборонной политикой Соединенных Штатов. Из этого дисбаланса между гражданскими властями и военными были исключения, такие как второе пребывание Дональда Рамсфелда на должности министра обороны (2001–2006 годы), но стратегические просчеты уничтожили все шансы на возвращение контроля к гражданским властям, как это понимал, скажем, Гарри Трумэн.

Возникшая недавно тенденция к переходу отставных военных офицеров в высшие эшелоны правительства изменила ситуацию. Двумя первыми советниками Трампа по вопросам национальной безопасности были генералы, один из которых (Макмастер) продолжал служить. Первым главой администрации Трампа стал отставной генерал Джон Керри. Одним из ярчайших примеров слияния гражданских властей и вооруженных сил является Пентагон – двое из трех последних министров обороны совсем недавно были высокопоставленными генералами.

Эта тенденция не указывает ни на какие-либо сознательные политические решения, ни на непригодность военных офицеров для политических ролей. Генерал Макмастер был отличным советником по вопросам национальной безопасности, а министр обороны Ллойд Остин – по всем статьям прирожденный офицер. Я просто хочу сказать, что для высокопоставленных офицеров стало нормальным получать значительную политическую власть сразу после ухода со службы.

Сейчас в Соединенных Штатах есть риск идеального военно-гражданского шторма, в рамках которого обретший политическую власть генерал Милли сменит министра обороны Остина или займет какое-то другое важное место в администрации Байдена. Стратегические инстинкты генерала Милли столь же тусклы, сколь ярки его политические амбиции. Назначение генералов на такие ключевые должности создает возможности для серьезного конфликта между гражданскими и военными властями, а также для того, чтобы партийная приверженность могла проникнуть в вооруженные силы США. Решения о целях политики Вашингтона в конфликте на Украине принимаются и должны приниматься только избранными должностными лицами.