Для конструкторов оружия война — это бесконечная погоня за совершенством. Любой самый современный танк с мощнейшей пушкой и толстой бронёй обязательно если не сегодня, то уже завтра встретится с орудием, которое эту броню пробьёт, или танком, чья броня будет ещё толще, или хитрой тактикой противника, которая сведёт былое техническое превосходство к нулю. Довольно быстро нашлись контрмеры и против «тридцатьчетвёрки», которая летом 1941 года по-настоящему поразила солдат и офицеров вермахта.
Броня крепка
К лету 1941 года у немцев уже был опыт борьбы с «непобедимыми» танками. В мае 1940 года при боевом дебюте «Матильд» наблюдалась картина, которая не сильно отличалась от первых боёв с Т-34. Тогда тоже из-за отсутствия связи и точных приказов британские машины пришлось поспешно бросить в бой без взаимодействия с пехотой. Ещё не имея опыта борьбы с чем-либо, кроме польских лёгких танков, немцы выкатили против «Матильд» свои 3,7 cm Pak, которые оказались бесполезными. Нельзя сказать, что «Матильдам» это сильно помогло: некоторые танки напоролись на батареи 88-мм зениток, которые уже были способны пробить толстую броню, у некоторых немцы огнём полевой артиллерии разбили ходовую часть, после чего танк приходилось бросать. Без поддержки танков опоздавшая пехота долго не продержалась, и организовать хоть какую-то эвакуацию подбитых машин не получались.
Появившийся примерно в такой же ситуации Т-34 всё-таки осел в памяти немецких солдат по-другому. Танковый ас Отто Кариус, встретивший Т-34 в июле 1941 года, вспоминал их так:
«Это свалилось на нас как тонна кирпичей! Русские впервые появились с танками Т-34! Это было полнейшим сюрпризом. Как так может быть, что «верхушка» не знала про этот превосходный танк?
Т-34 имел хорошую броню, идеальные очертания, отличную длинноствольную 76,2-мм пушку, которую все боялись, и которая оставалась угрозой любому немецкому танку до конца войны. Что мы должны были делать против таких монстров, которых посылали на нас в таких количествах? Мы могли лишь «постучаться в дверь» нашими пушками, а русские могли внутри играть в карты, не обращая на это внимание. У нас тогда самым мощным орудием был 37-мм Pak. Если повезло, то можно было попасть Т-34 в башенный погон и заклинить его. Если ещё больше повезло, то танк выходил из строя. Не очень положительная ситуация! Единственным спасением были 88-мм зенитки. Они эффективно работали даже против нового русского танка. Мы начали уважать зенитчиков, над которыми раньше иногда насмехались».
Действительно, самым эффективным средством против Т-34 оказались зенитные орудия. Немецкие инструкции советовали вести огонь бронебойным снарядом (Pzgr.Patr.) по башне Т-34 с 1000 метров, а по корпусу даже с 800 метров и меньше. Другие инструкции советовали стрелять на дистанции в 500–600 метров, чтобы бить наверняка. 105-мм зенитки Flak 38 и Flak 39 могли стрелять по башне с 1200 метров и по корпусу с 800 метров. 105-мм гаубица leFH 18 и пушка Kanone 18 могли вести огонь кумулятивными снарядами со всех дистанций. Орудия калибра поменьше имели лишь малый шанс поразить броню башни и годились только для подавления неуверенных экипажей. Осколочно-фугасные гранаты калибра 75 мм и выше могли вывести из строя ходовую часть.
Кариус был далеко не единственным, кто писал про такую тактику. Однако вышестоящие офицеры обычно писали про тактику использования зениток не столь радужно. Например, генерал-лейтенант бундесвера Гейнц Гедке, дослужившийся в вермахте до генерал-майора, вспоминал:
«У нас не было ничего полезного, кроме 3,7-см противотанковой пушки, которую мы прозвали «танковой колотушкой», когда броня вражеских танков стала толще… Самым страшным и самым ценным инструментом была 8,8-см [зенитка]. Увы, она была малоподвижной и размером с амбар…
До войны, когда мы смотрели на зенитчиков в их красивой синей униформе люфтваффе с галстуком и воротничком, мы всегда говорили: «вот идут солдаты-джентльмены, что от них ожидать на войне?» Когда же пришлось применить зенитки против наземных целей, особенно танков, то мы, солдаты сухопутных сил, быстро изменили своё мнение. Когда поблизости была часть зенитчиков, мы всегда охотно приглашали их пойти с нами…
Они были высокой и очевидной целью, их быстро замечала русская артиллерия. В результате, они несли очень тяжёлые потери, но всегда были готовы выходить далеко вперёд и поддерживать пехоту. Я могу их только хвалить».
Недостатки применения полевой артиллерии в качестве противотанковой упоминаются и в докладе одного из офицеров 4-й танковой дивизии Гудериана.
«Борьба с русскими танками при помощи 8,8-см зенитных орудий или 10-см пушек не может быть достаточна сама по себе. Оба типа орудий весьма громоздки в сравнении с быстрыми танками и в большинстве случаев уже бывают обнаружены, взяты под огонь, и уничтожены ещё при попытке выйти на огневую позицию… эти большие, как амбарные ворота, незащищённые орудия представляют собой слишком крупную и лёгкую добычу».
Вспоминания и доклады немецких солдат и офицеров поднимают тему, которая редко упоминается любителями измерений миллиметров пробития. Пробивная способность орудий калибра 88-мм и выше была высокой, зато подвижность оказалась весьма низкой. Расчёты противотанковой артиллерии зачастую оставались в живых благодаря малой заметности своих орудий и способности быстро перекатывать пушку на новою позицию после нескольких выстрелов. У расчётов дивизионной и зенитной артиллерии такой возможности не было. Их участь делили и расчёты появившихся позднее крупных противотанковых пушек, которые хоть и были куда ниже зениток, но всё ещё были куда тяжелее «колотушек».
Нельзя было и согласиться с оценкой, что всё так плохо с противотанковой артиллерией. Подбить Т-34 из 3,7-cm Pak, конечно, было сложно, но и орудия мощнее у немцев уже были — к примеру, 5 cm Pak 38. Если против лобовой брони применять это орудие не следовало, то с 700 метров оно вполне могло пробить наклонные подкрылки Т-34, не говоря уже о более уязвимой вертикальной броне. Если наводчику везло, и он попадал за каток, то с 400 метров эта броня пробивалась даже 28/20-мм противотанковым ружьём s.Pz.B.41.
Танк против танка
Если противотанковая оборона с умелым использованием засад и усилением зенитной артиллерией давала результаты, то с танками было немного сложнее. При всём желании засунуть 88-мм зенитку в танки Pz.Kpfw.III или Pz.Kpfw.IV не представлялось возможным. Был конечно «бункер-флак» 8.8 cm Flak 18 (Sfl.) auf Zugkraftwagen 12t (Sd.Kfz. 8), но эта машина практически не имела бронирования. Истребители танков, вооружённые трофейной чешской пушкой 47 mm Skoda PUV vz. 36, оставляли желать лучшего в плане бронирования, а 4.7 cm Pak(t) (Sfl) auf Fgst.Pz.Kpfw.35 R 731(f) на трофейном французском шасси вдобавок хромал по надёжности. Попытки разворачивать буксируемые орудия в танковом бою, как указано выше, оборачивались тяжёлыми потерями.
Оставалось орудовать 37-мм немецкими и чешскими танковыми пушками, 50-мм пушками на новейших Pz.Kpfw.III (с более слабой баллистикой, чем буксируемые Pak 38) и 75-мм пушками Pz.Kpfw.IV. Здесь можно было в какой-то степени исправить ситуацию подкалиберными снарядами, но этого было мало. Тот же доклад 4-й танковой дивизии гласит:
«Наши танковые пушки 5 cm KwK могут пробивать только уязвимые точки в весьма специфических благоприятных положениях на очень малых дистанциях до 50 метров. Наши танки пробиваются уже на дистанциях более нескольких сотен метров…
Ранее присущие нашим атакам энергия и высокий боевой дух начнут ослабевать и будут утрачены из-за чувства неполноценности. Экипажи знают, что они могут быть подбиты вражескими танками на большой дистанции, а сами могут оказать лишь минимальное воздействие на вражеские танки, невзирая на наличие специальных боеприпасов применяемых на близком расстоянии».
Автор доклада требовал в скорейшее время разработать множество улучшений для немецких боевых машин. По мнению автора, на Pz.Kpfw.III следовало установить более мощную 50-мм пушку с баллистикой буксируемого орудия, а на Pz.Kpfw.IV — «русскую 76-мм танковую пушку». Вдобавок к танкам, следовало разработать истребитель танков с 105-мм орудием и противотанковые буксируемые 105-мм пушки с низкой высотой линии огня. Также следовало наладить выпуск копии Т-34, а до получения копии ставить в строй трофейные «тридцатьчетвёрки».
Пока собственной «тридцатьчетвёрки» или хотя-бы её пушки не было, приходилось разрабатывать хитрую тактику. Так как советские танки открывали огонь с дальних дистанций с выгодных позиций (капониры, полукапониры, или обратные скаты холмов) с больших дистанций (различные немецкие документы дают дистанции от 1000 до 2000 метров), то лезть на Т-34 в лоб было самоубийством. Просто так обойти противника тоже было нельзя, ведь Т-34 был быстрее немецких средних танков. Так как поразить машину 50-мм танковой пушкой можно было только в борт с коротких дистанций, немцы шли на следующую тактику:
«1. Фронтальное сковывание противника танками Pz.Kpfw.III, которые принимают на себя огненный бой. Занятие позиции на скате или непрерывное движение затрудняют противнику прицеливание.
2. В это время два других танка Pz.Kpfw.III с использованием всех прикрытий устремляются на Т-34 с правого или левого флангов или заходят ему в тыл, и стреляют с короткой дистанции снарядами Pzgr.40 в боковые стенки и заднюю часть танка.
3. Если среди наших танков имеется танк Pz.Kpfw.IV, то он используется для того, чтобы связать Т-34 с фронта. Применяя дымовую завесу, танк Pz.Kpfw.IV может ослепить Т-34 или прикрыть приближение других танков. Возможно, противник примет это за отравляющее вещество и сам прекратит бой».
Немцы правильно определили слабые места Т-34: совмещение командира и наводчика в одном члене экипажа не позволяло танку одновременно вести огонь и наблюдать за местностью. Здесь также помогала плохая обзорность из танка. Немцы выделяют наличие командирской башенки у своих танков как превосходство над Т-34, которое следовало применять в бою с этим танком.
Самое интересное, что два года спустя эта довольно простая тактика использовалась уже Красной Армией, когда «тридцатьчетвёркам» приходилось сковывать «Тигров» с фронта для того, чтобы бить их с короткой дистанции в борт.
Один в поле воин
«Колотушки» и танки с короткими пушками были далеко не идеальными средствами против «тридцатьчетвёрок», но зачастую когда советские танки появлялись на горизонте в наличии не было и их. И если к концу войны у немецкого пехотинца вполне были шансы подбить танк из «фаустпатрона» высунувшись из окна здания в плотно застроенном городе, то борьба с вражескими танками в чистом поле со стрелковым оружием было весьма спорным занятием. Так или иначе, приходилось разрабатывать и такую тактику.
Даже у пехоты были бронебойные пули. Стрелкам полагалось 10 патронов с пулей S.m.K.H. (Spitzgeschoss mit Kern, Hart, остроконечная с твёрдым сердечником) для винтовки, у пулемётчиков было 100 таких патронов. По команде командира отделения стрелки открывали огонь с дистанции до 400 м, пулемётчики до 1000 м. Целиться полагалось по люкам, чтобы заставить командиров спрятаться в танке, и по смотровым приборам. Такая тактика не могла вывести из строя машину, но могла ослепить танк.
Стоит на этом остановиться. Немецкие инструкции для пехотинцев подчёркивали слепоту танка даже при наличии всех смотровых приборов. Инструкции также подсказывали, что лучший способ научить пехотинца не бояться танка — дать ему в нём посидеть хотя-бы один раз. Учились пехотинцы не только в теории, но и на практике. Руководства по борьбе с Т-34 содержали схемы поля зрения смотровых приборов механика-водителя, прицела стрелка-радиста, прицела и перископа командира, а также смотровых приборов в бортах башни.
Отдельно указывались и мёртвые зоны вооружения танка. Приблизившись на дистанцию в 19 метров перед машиной или 40 метров за ней, пехотинец становился недосягаемым для пушки и спаренного пулемёта танка. На дистанции в 5 метров спереди или 8 метров сзади в него уже нельзя было попасть из личного оружия экипажа. Как и в Красной Армии, немецкой пехоте советовали спрятаться в окопе или ячейке и ждать, пока танк пройдёт мимо.
На близких дистанциях можно было применить традиционное оружие пехоты против танков: гранаты или бутылки с бензином. Некоторые немецкие инструкции советовали привязать верёвку к рукояткам двух гранат и забросить их на ствол орудия танка. Осколочные гранаты при этом могли повредить ствол или смотровые приборы, а дымовые — ослепить экипаж хотя-бы на короткое время. Если танк был подбит, то дымовые гранаты также могли принудить экипаж покинуть танк, иначе при движении они непременно скатывались с машины.
Были куда и более странные методы для борьбы с вражескими танками — например, пехотинцам предлагалось залезть на корму Т-34, разрубить сетку над жалюзи трансмиссионного отделения и забросить в него гранату или вылить канистру с бензином. Не имея топора или лишнего бензина можно было просто взять с собой в бой ведро с глиной, залезть на танк, и замазать ему смотровые приборы. О вероятности успеха такой тактики руководство молчит, также как и о том, что во время занятия будут делать другие танки противника или сопровождающая их пехота. Тем не менее, такие инструкции хоть как-то боролись с боязнью «26-тонного танков Кристи» которые мерещились немцам за каждым кустом после лета 1941 года.
Т-34 хоть и обладал выдающимися характеристиками, но у него, как у всех танков, были свои недостатки. Как случилось и с «Матильдой», немецкая армия довольно быстро их выяснила и выработала способы борьбы с новым вражеским танком. Казалось бы, конец истории тоже должен был быть одинаковым, но если царствование «Королевы Пустыни» продолжалось лишь в течение нескольких месяцев и только над итальянцами, то Т-34 прославился как самый опасный советский танк, которого продолжали бояться и в 1942 году и даже после, когда у немцев уже было, чем ему противостоять. Приёмы, ставшие залогом успеха во Франции, теперь считались в лучшем случае применимыми только в ограниченных обстоятельствах, а в худшем почти самоубийственными. Причиной этому была не только удачная конструкция танка, но и окрепшая и быстро набравшаяся опыта Красная Армия.
Пётр Самсонов
Подпишись: