Сложившееся сегодня геополитическое положение дел в мире характеризуется разрушением системы международных отношений, прежде всего, прогрессирующим отказом большинства ведущих государств от принципа «войны только по правилам». Экономический клинч, в который себя завели США (шире – весь коллективный Запад), вынуждает американское руководство идти на обострение отношений с Китаем, в некотором смысле похожее на поножовщину между сиамскими близнецами.
И Вашингтон, и Пекин стратегически желают сохранения системы открытой экономики, так как их благополучие напрямую зависит от доходов, извлекаемых из внешней торговли. Но при этом Китай сосредоточил у себя большинство промышленных производств реальных товаров, в то время как единственным экспортным товаром Соединенных Штатов остается только доллар – электронный или бумажный, неважно.
Это приводит стороны к положению игры с нулевой суммой. Америка пытается заставить Китай открыть свободный доступ американских капиталов на внутренний рынок КНР на американских условиях. Что прямо противоречит китайской стратегии построения так называемого «Срединного государства» как единственного ведущего экономического центра «Пространства всеобщего благоденствия».
Реализовать эту стратегию Китай может только через создание экономической зоны, сохраняющей большинство элементов «открытого рынка», но изолированной от проникновения туда любого рода американского влияния и подконтрольных США капиталов. Победа любой из сторон в набирающем силу противостоянии может быть достигнута только через полное поражение противника.
Ранее в истории подобные принципиальные противостояния всегда разрешались исключительно через прямую войну. Стороны это понимают, равно как хорошо осознают специфику связанных с ней рисков в условиях фактора ядерного оружия. Поэтом всеми силами стремятся реализовать ее только на своих условиях.
Америка, исходя из собственного традиционного мировосприятия, движется путем формирования новых военных союзов в Азиатско-Тихоокеанском регионе, который пытается переформатировать в более широкое пространство через его объединения с Индийским океаном. Что должно позволить ей затянуть на свою орбиту не только прежних союзников, вроде Южной Кореи и Японии, но и обрести новых в лице Австралии и, особенно, Индии. К этому ее толкает ускорившаяся деградация военной и политической мощи европейских союзников по НАТО.
В свою очередь Китай прекрасно понимает преимущество рекомендации китайского военного стратега Сунь Цзы, сформулированных в его работе «Искусство войны». Среди прочих, главным инструментом достижения победы в ней обосновывается создание такого политического и экономического положения, когда победа в предстоящем сражении добывается еще до его начала. Более того, ее достижение может заставить противника признать поражение даже без попытки провести сражение на практике.
Сейчас время играет на Китай. Америку раздирает внутренняя драка между ее крупнейшими кланами. Общество погружается в разрушительную пучину «новой реальности и новых демократических ценностей», подрывающую целостность даже таких фундаментальных институтов как вооруженные силы. А явное торможение американского прогресса в передовых технологиях больше не позволяет США надеяться сохранить мировую гегемонию на основе концепции «серебряной пули» (доклад РУССТРАТ об этом здесь), ранее позволявшую побеждать в войнах над отсталыми странами за счет неоспоримости технологического превосходства. Как вообще, так и конкретно в вооружениях.
В этой связи Россия оказывается в уникальном положении. С одной стороны, ее годовой ВВП в 1,66 трлн долларов составляет всего 1,93% от совокупного объема общемировой экономики, и в 8,86 раза меньше аналогичного показателя Китая. Хотя о степени адекватности оценок именно через ВВП, безусловно, можно спорить, итоговые выводы через любые другие параметры в принципе останутся практически теми же. Экономическая мощь России не позволяет ей существенно влиять на мировую экономику, так как нам бы того хотелось, даже учитывая ее уровень как одного из ведущих экспортеров энергоносителей.
Но в то же самое время, с другой стороны, Россия продолжает оставаться постоянным членом СБ ООН с правом вето, ее ядерный статус надежно обеспечивает национальную безопасность в варианте «большой ядерной войны». Кроме того, успех в модернизации обычных вооружений уже вывел ВС РФ на уровень одной из сильнейших, если вообще не сильнейшей армии мира.
Это создает предпосылки к военному сближению Москвы с Пекином. Вплоть до создания в среднесрочном будущем некоего военного союза, перспективы которого Институт РУССТРАТ уже подробно анализировал.
Однако этот термин не стоит воспринимать слишком прямолинейно. Геополитически рост тесноты сближения Москвы и Пекина вызван совпадением долгосрочных интересов и общим противником, стремящимся к политико-экономическому поглощению обеих стран. Но это вовсе не означает формирование общей структуры командования и управления или единого генерального штаба.
Тем более не может идти речи о какой бы то ни было передаче хотя бы части своих вооруженных сил под иностранное, пусть даже очень союзное командование. А уж перспектива участия подразделений НОАК в гипотетической российской войне с НАТО «на западе», или российских – в боях за Тайвань или акваторию Южно-Китайского моря, и вовсе является полной фантастикой.
Российско-китайское сближение обусловлено лишь ситуационным совпадением геополитических интересов в текущей конфигурации внешних условий, при обязательном сохранении обоюдной независимости и геополитической субъектности.
Это заставляет задуматься над весьма непростым вопросом. Зачем Россия нужна Китаю – хорошо понятно. Прикрытие Пекина «тенью от российского стратегического ядерного зонтика» гарантирует, что свои ядерные козыри по континентальному Китаю не попробует выложить Америка.
А без них Вашингтон вынужден терять время на геополитическое маневрирования для создания весьма сложной конфигурации чрезвычайно узкого окна условий, позволяющих Пентагону рассчитывать нанести поражение китайской армии в строго локальной «войне за Тайвань» (доклад на эту тему Институт РУССТРАТ опубликовал в июне 2020 года).
Но вот зачем Китай нужен России, и не приведет ли Москву сближение с ним сейчас в безвыходное положение младшего партнера потом, в мире после США? Ответ на этот вопрос тесно связан с несколькими ключевыми аспектами.
Первым среди них следует считать экономику. Китай уже сегодня обеспечивает 55% совокупного мирового производства алюминия, 49% - стали, 31% - азота, а в некоторых направлениях его доля вообще превышает 80%. Китай лидирует в кораблестроении (45%), бытовой технике (64%), выпуске мобильных телефонов (71%), персональных компьютерах (91%).
Китай успешно подвинул Германию с позиции главного поставщика промышленных и потребительских товаров на российский рынок. По итогам 2020 года каждый второй проданный в России мобильный телефон, каждый третий телевизор, два из каждых трех бытовых прибора (микроволновки, кондиционеры, стиральные машины и т.п.) были произведены в Китае.
Более того, общий внешнеторговый баланс российско-китайской торговли становится отрицательным. Из 103,9 млрд долларов суммарного товарооборота за 2020 год российский экспорт составил 49,06 млрд (падение относительно 2019 года на 13,61%), а импорт достиг 54,9 млрд (рост на 1,44%). Что в итоге привело к отрицательному сальдо торгового баланса в 5,84 млрд долларов, хотя еще в 2019 оно было положительным на 2,664 млрд долларов.
В общем объеме российских продаж в Китай 65,4% составляют минеральные продукты (код ТН ВЭД 25-27), то есть, в основном, энергоносители. Доля других групп гораздо ниже: древесина и целлюлозно-бумажные изделия – 8,75%, продовольствие и сельхозсырье – 5,62%, машины, оборудование и транспортные средства – 4,6%, продукция химической промышленности – 3,83%. Китай на 310 млн долларов сократил закупки российских удобрений, на 250 млн – электрических машин и электронного оборудования, на 190 млн – продуктов неорганической химии.
При более чем восьмикратной разнице в масштабах экономики в целом и более чем пятнадцатикратной в размерах промышленного производства такой результат не удивителен.
Вторым фактором также выступает экономика. Точнее, разница в объемах платежеспособности внутреннего спроса. И дело тут не столько собственно в денежной разнице цифр, сколько в общей способности обеспечивать промышленное и особенно научно-техническое развитие только за счет внутренних резервов.
Зарабатываемого на собственном внутреннем рынке Китаю с лихвой хватает для финансирования широчайшей программы технологических исследований по широкому списку направлений – от материалообработки до органической и неорганической химии, от микропроцессоров и робототехники до создания новых, более совершенных и эффективных материалов, разработки новых технологий связи (например, 5G), прогресса в области суперкомпьютеров и искусственного интеллекта. В частности, суммарная производительность уже функционирующих в КНР суперкомпьютеров более чем в 20 раз превышает российский показатель.
Да, пока КНР еще заметно отстает по целому списку дисциплин. В том числе, в создании современных авиационных двигателей, гиперзвуковых ракет, ряде других направлений, включая радиолокацию и ядерную энергетику. Но размер отставания им быстро сокращается.
Как следует из обнародованных долгосрочных планов и ближнесрочных целевых ориентиров 14-й пятилетки, в перспективе ближайших 15–20 лет Пекин намерен ликвидировать отставание по ядерной энергетике и стать лидером в области термоядерного синтеза.
То есть надеяться компенсировать отставание в темпах технологического роста за счет существующего сегодня задела России уже не приходится.
Третий фактор также лежит в экономической плоскости. Долгое время ожидалось, что реализация китайского глобального логистического проекта «Пояса и Пути» обеспечит России большие возможности для собственного экономического роста на обслуживании китайского товарооборота с Европой.
На него закладывалась, как минимум, половина ожидавшегося роста объемов перевозок по Северному морскому пути (СМП) и не менее трети железнодорожного траффика. В том числе считалось, что потребность КНР в радикальном сокращении сроков доставки товаров из Китая в Евросоюз и обратно обеспечит России необходимые условия и финансовые возможности к созданию трансконтинентальных линий высокоскоростного железнодорожного движения поездов на магнитной подушке.
Однако уже сейчас видно, что проект «Пояса и Пути» достиг своего пика еще в 2016–2017 годах. Китай занял в этом плане все, что мог, и сейчас переходит к освоению захваченного пространства. А развивающийся экономический кризис в Европе, вкупе с малоадекватным европейским проектом перехода на «водородную энергетику», прямо указывает на перспективу снижения там объемов потребления. То есть в обозримом будущем транзитный грузопоток через РФ будет иметь тенденцию к постепенному сокращению. Не полностью до нуля, но до величин, находящихся ниже текущего уровня.
Иными словами, рассчитывать на использование транзитных доходов в качестве источника роста внутренней экономики России не приходится.
В то же время существует целый ряд позитивных факторов, составляющих сильную сторону российской позиции. Среди них, в первую очередь, следует отметить энергетику. На протяжении, как минимум, ближайших 20–25 лет Китай сохранит чрезвычайную потребность в энергоносителях. Как ныне традиционных, вроде нефти и газа, так и перспективных – того же водорода.
Намеченные Пекином целевые ориентиры дальнейшего развития своей промышленности, а также повышения уровня жизни населения в рамках провозглашенной там программы построения «общества средней зажиточности» уже критично упираются в дефицит источников энергии. И эту проблему, как минимум до середины, а то и до 70-х годов текущего века Китай преодолеть не сможет: если повышать уровень жизни население, то придется повышать и производство энергии.
Следующим фактором нужно считать острую нужду Китая в сохранении и даже углублении военно-технического и прямого военного партнерства с РФ. Пекину необходим надежный тыл и стабильные добрососедские отношения на «северном» направлении, чтобы иметь достаточную свободу действий по формированию собственного закрытого политико-экономического кластера в АТР на базе договора ВРЭП со странами АСЕАН.
Кроме того, несмотря на превосходстве в финансовом богатстве, Китай не располагает достаточными возможностями по влиянию на вопросы международной безопасности в Большой Азии, на Ближнем Востоке и в Африке. Даже Иран, подписавший в марте соглашение о политическом, стратегическом и экономическом сотрудничестве с КНР, тем не менее, активно ищет сближения с Россией. Например, через расширение военно-технического сотрудничества с РФ, у которой в ближайшее время намерен закупить военной техники и вооружений на 5 млрд долларов.
Хотя, следует отметить, что на Черном континенте Россия достаточно ощутимо с Китаем конкурирует уже сейчас, и в будущем конкуренция только усилится.
Резюмируя сказанное, можно заключить, что вопрос дальнейшей глубины российско-китайского сближения для Москвы становится задачей прохождения «между Сциллой и Харибдой». Укрепление партнерских и даже в некотором смысле союзнических отношений с КНР России необходимо. Однако вести этот процесс требуется с учетом осознания «цены» такого рода отношений, и готовности Китая аналогично поддерживать Россию по тем темам, которые важны для нас.
Это требует выработки комплексной многоплановой стратегии, обеспечивающей возможность такого «обмена», который не приведет Россию в итоге в ловушку «младшего партнера» Китая в новом мире.
Как гласит старая народная мудрость, услуга, которая уже оказана, ничего не стоит. Это значит, что предоставление необходимой Китаю «поддержки», прежде всего в политической, стратегической ядерной и энергетической области уже сегодня необходимо напрямую связывать с выполнением Пекином ответных услуг, прежде всего, экономического характера.
Пытаться сильнее развивать российско-китайскую торговлю, безусловно, необходимо, однако рассчитывать в итоге вернуть положительность внешнеторгового сальдо с ним возможно только через опережающее расширение торговых отношений с другими странами АСЕАН.
Стать полноправным членом ВРЭП Китай России не позволит. Иначе это разрушит основу концепции создания этого Соглашения. Однако требовать от Китая предоставления особых прав и преференций по доступу РФ к экономическому пространству АСЕАН в рамках ВРЭП сейчас самое время.
Причем эти требования следует концентрировать на двух направления.
Во-первых, в плане условий по расширению российской торговли, и даже определенных гарантий получения доли рынка в областях технологических товаров (удобрения, химическая продукция, сельскохозяйственные машины и оборудование, инфраструктурное строительство, энергетика, прежде всего ядерная).
Во-вторых, Россия должна иметь возможность инвестировать свои капиталы в инфраструктурное развитие региона с правом последующего получения доли доходов от его дальнейшего экономического использования.
Именно это следует закладывать в основу процесса «окончательного поворота на Восток» российской экономики в целом.
Также следует понимать, что эпоха единого глобального рынка заканчивается. Вероятнее всего, уже к середине текущего века общее всепланетное торговое пространство, тем более под управлением ВТО, свое существование прекратит. Исходя из складывающейся динамики развития событий, в том числе, благодаря российской помощи и поддержке, Китаю удастся сформировать собственный закрытый кластер.
Аналогичное пространство, вне зависимости от итогов американо-китайского противостояния, смогут создать США. Будет (или не будет) в него включена Европа, и если будет, то в каком виде или в какой степени, особого значения не имеет. При любом раскладе концепция общей евразийской экономики «от Владивостока до Лиссабона» уже сейчас очевидно не реализуется.
Для России это создает особенно важную задачу по ускорению формирования собственного кластера, способного обеспечить внутренний рынок с платежеспособной емкостью, достаточной для сохранения способности к дальнейшему экономическому и, что еще важнее, технологическому развитию преимущественно за счет внутренних финансовых ресурсов.
Причем территориальная экспансия для решения такой задачи имеет крайне ограниченное применение. «Включить в состав» своего кластера Россия потенциально может только Белоруссию. Делать это с Украиной в ее нынешнем виде уже нецелесообразно. В направлении Средней Азии Россия также имеет довольно ограниченные возможности. Хотя их, безусловно, также следует всемерно использовать.
Однако главной должна стать внутренняя экспансия по экономическому и инфраструктурному освоению центральных и восточных регионов страны. Необходимые предпосылки для этого имеются. Как и потребные финансовые ресурсы для запуска процесса. В дефиците остается только численность населения и уровень его мобильности. Особенно в части трудовых ресурсов.
Для этого нужно активно повышать логистическую связность территории страны. Наивно рассчитывать в этом деле на успех, когда, условно, из Москвы даже до Новосибирска, не говоря уже про Владивосток, добраться значительно дороже и сложнее, чем до Турции или Греции. А также расширять программы по переселению в Россию (в том числе с получением российского гражданства) как «соотечественников», так и вообще всех, кто желает у нас жить и работать, включая граждан европейских стран.
Тем более что идущие в Европе деструктивные экономические и культурные процессы (миграция, ЛГБТ-идеология и т.д.) этому вполне способствуют. Хотя, конечно, условие «брать не всех, кого ни попадя», а людей с нужными нам компетенциями и соответствующей внутренней мотивацией, должно являться, безусловно, приоритетным.
И, естественно, России требуется всемерно усиливать и расширять финансовую и экономическую экспансию в Африку. Это последний из оставшихся «пока еще ничейный» регион, развитие которого способно обеспечить необходимые условия по увеличению внутренней производственной и экономической мощи РФ, а также повышению ее международного веса.
В довершении всего надо отметить, что России остро требуется новая «большая цель». Способная не только воодушевить внутреннее общество, но и стать привлекательной для внешнего мира. В качестве таковой можно, и нужно, использовать космос.
На планете сегодня проживает свыше 7 млрд человек, из которых лишь чуть более миллиарда – на относительно высоком или достаточном материальном уровне. Остальные, прежде всего, 4,5 млрд населения Индо-Тихоокеанского региона, к нему активно стремятся. Это уже вызвало резкий рост цен на многие виды полезных ископаемых. В особенности цветных и редкоземельных металлов, а также технологий эффективного получения и, что еще важнее, эффективного хранения энергии. Добыть то и другое можно за счет развития технологий добычи в космическом пространстве, а значит, и космонавтики в целом.
Один раз она уже обеспечила мощный толчок к развитию науки и техники. Подавляющее большинство всего, что мы знаем, и чем пользуемся, от тефлонового покрытия сковородок, до пластиков, технологий материалообработки, точного машиностроения, вычислительной техники, программирования, средств связи и глобальной сети Интернет, является непосредственным результатом именно «космической гонки» второй половины прошлого века.
Имеющаяся ресурсная база не позволяет России масштабно развивать сразу все направления науки и техники. Тем более все те, в которых мы уже существенно отстали от Китая. Но их концентрация на ограниченном списке направлений вполне способна опять вывести Россию в неоспоримые мировые лидеры. Обеспечив и точками роста для промышленности, и новыми технологическими компетенциями, и дополнительными рабочими высокооплачиваемыми рабочими местами, и новыми рынками с высокой доходностью.
В целом это позволит не только компенсировать нашу нынешнюю «разницу» с Китаем, но и создаст необходимые условия сохранения с ним общего глобального равенства, остро необходимого для формирования устойчивых партнерских отношений в будущем мире. Потому что взаимовыгодные альянсы могут создаваться только между равными партнерами. Все остальные, рано или поздно, приводят к тому, что один из партнеров оказывается в подчиненном положении. А ни нам, ни Китаю это не надо.
Подпишись: