Прошла уже неделя с тех пор, как директор ФСИН Александр Калашников сообщил о желании привлечь почти 200 тыс. заключенных к принудительному труду, а страсти не утихают.
Каждый день какое-нибудь важное должностное лицо объявляет, что ему очень по душе эта идея. Министр юстиции Константин Чуйченко. Официальный представитель Следственного комитета Светлана Петренко. Глава президентского Совета по правам человека Валерий Фадеев. Уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова. Вице-премьер по строительной части Марат Хуснуллин. Такое впечатление, что они встали в очередь.
Почему это их так зацепило? Ведь во ФСИНовском изложении начинание выглядит не столь уж экзотично.
Больше трети из 483 тыс. российских заключенных имеют формальное право подать заявление на замену наказания принудительными работами и переместиться в так называемый исправительный центр. Раньше это именовалось «химией». Но сейчас в таких центрах всего 8 тыс. человек. Условия жизни не очень, атмосфера суровая, труд тяжелый, заработки маленькие. Во ФСИН рассказали было о каких-то сотнях тысяч рублей, но потом спешно уточнили, что это сугубо единичные случаи.
Притом ведомство наказаний вовсе и не скрывает своего интереса. Рекламный ФСИНовский буклет под названием «Принудительные работы» искусно взывает к коммерческому чутью потенциальных эксплуататоров заключенных:
«Привлекая к труду осужденных, вы получаете не только добросовестных сотрудников, которые дорожат своей работой, но и ряд выгодных преимуществ… Труд — обязанность осужденных. Они не могут отказаться от предложенной работы… Не обязательно заключать трудовые договоры, достаточно заключить договор о предоставлении рабочей силы с исправительным центром… Региональное законодательство может предусматривать налоговые льготы для организаций, использующих труд осужденных…»
Мысль ясна. Использование подневольных работников на стройках нашего государственного капитализма выгодно и тем, кто их возьмет, и тем, кто передаст их в пользование. Заманчиво ли это будет для заключенных, вопрос отдельный. И не похоже, что им так уж задаются. Но мотивы ФСИН понятны, и разъяснения ее директора, что «это будет не ГУЛАГ», вполне могут отображать действительный его взгляд на ситуацию.
Интересно, повторю, другое. Экзальтация, которая охватила широкие руководящие круги, как-то не соответствует масштабам этого начинания. В том, по крайней мере, виде, в каком оно было объявлено. Может, они там наверху что-то знают? Может быть, скоро кандидатов в принудработники станет гораздо больше? Нынешняя обстановка сама собой рождает подозрения.
Тем более, единственный казенный отзыв, облеченный в художественную форму, — это на сегодня колонка, опубликованная РИА «Новости» и, вопреки заверениям директора ФСИН, прямолинейно восхваляющая именно ГУЛАГ. Литературная и интеллектуальная ценность этого текста невелика. Но, поскольку других мнений государственное информагентство пока не обнародовало, считаю его полуофициальным.
Полезно сравнить высказывания колумниста РИА «Новости» с оценками такого признанного эксперта по ГУЛАГу, как Лаврентий Берия. В конце марта 1953-го, через три недели после смерти Сталина, он подал в президиум ЦК записку с обоснованием своего предложения отпустить на волю почти половину из 2,5 млн узников ГУЛАГа. На следующий день советское руководство единогласно одобрило амнистию. Сличим сегодняшние похвалы тогдашним лагерям с этой запиской.
РИА «Новости», 2021: «Архипелаг» — вопреки навязанным нам мифам — был обширен и разнообразен. Были лагеря с откровенно паршивыми условиями, а были и, что называется, «образцового содержания».
Берия, 1953: Содержание большого количества заключенных в лагерях, тюрьмах и колониях не вызывается государственной необходимостью.
РИА «Новости», 2021: Для крестьянина-бедняка, для городского люмпена, для беспризорника — людей, которые буквально голодали всю свою жизнь — трудовой лагерь предоставлял еду три раза в день, теплое жилье и какую-никакую медпомощь.
Берия, 1953: Заключение в лагерь, связанное с отрывом от семьи, от привычных бытовых условий и занятий, ставит осужденных в очень тяжелое положение, крайне отрицательно сказывается на всей их последующей жизни.
РИА «Новости», 2021: Это была более или менее нормальная жизнь — по сравнению с тяжелейшими условиями, в которых выживала тогдашняя беднота.
Берия, 1953: В местах заключения содержится 238000 пожилых людей и 31181 несовершеннолетний… Около 198000 заключенных страдают тяжелым неизлечимым недугом и являются совершенно нетрудоспособными… Среди заключенных 438788 женщин, из них 6286 беременных и 35505 женщин, имеющих при себе детей в возрасте до 2 лет. Многие женщины имеют детей до 10 лет, оставшихся у родственников или в детских домах…
Каждый сам выберет, кто тут прав. Для меня очевидно, что Лаврентий Берия несравнимо лучше знал то, о чем говорил.
Вот какая у нас повседневность. Не совсем официальные, но близкие к начальству голоса кокетливо превозносят то, чего стеснялись самые худшие фигуры прошлого. И любое очередное руководящее начинание расхваливают не просто так, а именно как возвращение к тому, от чего хотел отстраниться даже Берия. («В общем, если не пугаться страшилок про ГУЛАГ, то ничего страшного в идее ФСИН нет. Наоборот, она помогла бы решить множество застарелых проблем нашего общества».)
Проще всего утешиться тем, что это обычный пропагандистский звон, а реальная жизнь течет себе отдельно по собственному руслу. Но в то, что это так, верить все труднее.
Сергей Шелин
Подпишись: