Тегеран пытается втянуть Москву в новый виток гражданской войны. Пока безуспешно
Замглавы МИД России Михаил Богданов и его коллега из Ирана Хоссейн Ансари обсудили 1 августа в Москве создание зон деэскалации в Сирии. «Мы обсудили все эти вопросы очень подробно как раз в рамках нашей работы на астанинской площадке как гарантов прекращения боевых действий в Сирии», — сказал Богданов.
На днях пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил, что в Кремле положительно оценивают ситуацию в зонах деэскалации в Сирии. Он отметил, что не без трудностей, но констатируется позитивная динамика там, где эти зоны уже заработали и что предстоит продолжить работу еще по двум зонам. Напомним, что договоренность о создании четырех зон деэскалации (в Идлибе, в зоне «Растанского котла», в Восточной Гуте и на юге) была достигнута в мае на международной встрече в Астане.
Однако официальные и дежурные фразы мало отражают суть тех процессов, которые сейчас идут в Сирии. А они очень важны. В первую очередь потому, что в этом конфликте напрямую участвуют Россия, а нашим союзником здесь вроде бы считается шиитский Иран. О котором некоторые «горячие головы» с телеэкранов говорят как о стратегическом партнере.
Почему «вроде бы считается»? По мнению ряда экспертов, если в начале российской военной операции цели Москвы и Тегерана в тактическом плане были схожими — сохранение оставшихся сирийский государственных институтов и стабилизация режима, то по мере переговоров с оппозицией и достижения более-менее устойчивого прекращения огня российское и иранское видение урегулирования конфликта в Сирии сильно разошлись. Поясним.
Главным итогом встречи президента России Владимира Путина и его американского коллеги Дональда Трампа на полях саммита «Группы двадцати» в Гамбурге стало соглашение о прекращении огня на юго-западе Сирии — в зоне деэскалации в провинциях Дераа, Кунейтра, Сувейда. Условия договоренностей Москва и Вашингтон до встречи Путина и Трампа долго и не публично обсуждали в Иордании. Таким образом США и Россия достигнутыми договорённостями фактически «обнулили» условия функционирования обозначенной в Астане южной зоны деэскалации, а главное — навязали их Ирану. По соглашению, в этих районах была развернута российская военная полиция. А проиранские формирования наоборот должны были отойти на 40 км от израильской и иорданской границы.
Уже тогда по реакции Тегерана было видно, что «амманские консультации» вызвали у него опасения, что альтернативные переговорные площадки могут постепенно начать заменять собой астанинский процесс. Но далее — 22 июля — российской стороной в Каире было подписано соглашение о зоне деэскалации в Восточной Гуте с доминирующей в том районе фракцией «Джейш аль-Ислам», которую наше Минобороны в декабре официально признало умеренной оппозицией. И снова — без Ирана. А на въезде в районы, контролируемые оппозицией, организована работа КПП, на которых дежурят российская военная полиция.
При этом стоит отметить, что в районе Дамаска, который Иран считает «воротами» для снабжения «Хезболлы» в Иране, находится достаточное количество финансируемых и подконтрольного иранскому Корпусу стражей исламской революции отрядов местного и иностранного ополчения.
Кроме того, российские военные в приватных разговорах не скрывают, что соперничество с Ираном идет в Восточном Алеппо. Причем оно началось сразу после того, как город перешел под контроль формирований, лояльных Асаду. Российские военные и представители спецслужб — уроженцы Северного Кавказа — стараются обеспечить порядок комплексно: они не просто патрулируют улицы, но и налаживают тесное взаимодействие с местными старейшинами и т. д.
Однако Тегеран не оставляет попыток усилить свое влияние в Восточном Алеппо через отряды ополчения, которые разделяют идеологию Хомейни. Такие действия не способствуют безопасности, поскольку, например, открытие в Алеппо (раньше город населяли преимущественно сунниты) иранских просветительских центров провоцирует конфликты на этноконфессиональной основе.
Российско-иранские отношения в Сирии «СП» попросила прокомментировать руководителя центра исламских исследований Института инновационного развития, эксперта РСМД Кирилла Семенова.
— Для того, чтобы Москве эффективно вести переговоры по урегулированию сирийской гражданской войны, нужно сохранять баланс: с одной стороны, укреплять свои позиции в Сирии, с другой — не ассоциироваться полностью с режимом Асада и шиитским Ираном.
Хотелось бы надеяться на то, что инициативы Москвы по зонам деэскалации приведут к долгосрочному прекращению огня и началу политических реформ. Но тут не все гладко. Тегеран на словах демонстрирует готовность участвовать во всех переговорах, но в реальности старается использовать ситуацию, а иногда — подогревать российско-американские противоречия.
Скажем, когда в одном месте стабилизируется ситуация, иранцы сразу же стараются перебросить подконтрольные ему подразделения на другие направления и как можно быстрее провести наступление. Как это было, например, в районе Сирийской пустыни, когда проиранские группировки пытались вытеснить формирования местных суннитов, поддерживаемых США в борьбе с ИГ *, чтобы создать «шиитский коридор» и попытаться вывести сирийский конфликт на новый уровень противостояния. То есть перебросить по этому коридору еще больше шиитских формирований из Ирака (на данный момент в Сирии на стороне Асада воюет около 15 тысяч иракцев) и сорвать все договоренности новым наступлением.
России, США и Иордании этот вопрос удалось урегулировать, но Иран подобными переговорами остался недоволен. По некоторым данным, в Астане с представителями Ирана предстоит серьезный разговор. В свою очередь иранцы потребуют объяснений — насколько договоренности в Аммане и Каире соответствуют духу встреч в Казахстане?
Здесь надо подчеркнуть, что когда Иран был приглашён к участию в переговорном процессе в Астане, то таким образом Россия и Турция попытались обязать его выполнять взятые обязательства. Иначе просто невозможно контролировать действия многочисленных подконтрольных или спонсируемых Ираном группировок.
В Сирии же перемирие не всегда нарушала только оппозиция — зачастую действиям радикальных групп, которые пытались сорвать переговорный процесс, подыгрывали и иранские прокси-силы. Это нужно хорошо понимать. А то у нас многие эксперты просто передают пропагандистские заявления Дамаска и Тегерана, что явно не способствует пониманию природы сирийского конфликта и не ведет к прекращению войны.
— То есть Тегеран не хочет каких-либо политических изменений в Сирии, поскольку они снизят его влияние в Сирии. При этом для страховки он уже выстроил «на земле» многоэшелонированное присутствие?
— Конечно. Надо также понимать, что Москва, которая взяла курс на мирное урегулирование сирийского конфликта, совершенно не заинтересована в том, что САР превратилась в некую колонию Ирана, постепенно шиитизируемую иранскими аятоллами. А этноконфессиональные противоречия — это тот фактор, на котором во многом и строят свою пропаганду радикальные исламисты.
— Вряд ли на реформы политической системы Сирии согласны и те кланы и элиты, которые представляют режим Асада…
— Но, с другой стороны, в Дамаске также много недовольных тем, что Иран хочет гегемонии в Сирии. Есть такие даже среди алавитской части офицерского корпуса.
Скажем, в состав 4-й «элитной» механизированной дивизии, которая всегда считалась личным соединением семьи Асада, в настоящее время входит шиитский батальон «Сейф аль-Махди». Тем самым Иран пытается удержать под своим контролем остатки сирийской армии, как, впрочем, и спецслужбы — мухабарат. Или — когда российские военные советники и инструкторы формировали 5-й штурмовой добровольческий корпус, то иранцы, увидев в этом угрозу, добились подключения к этому процессу хотя бы «Хезболлы».
На телевизионной картинке мы пока не видим явных проявлений российско-иранских противоречий. Но тот факт, что встречи в Аммане и Каире проходили без Ирана — показатель. Опасность в том, что иранцы способны срывать договоренности и также заключать сепаратные сделки в Сирии, как это было в марте с Катаром. При этом в срыве перемирия обвинят именно Россию как игрока, который должным образом не повлиял на своих союзников.
Нынешнее затягивание переговоров играет на руку Дамаску и Тегерану, в интересах которых как можно дольше вести боевые действия и обвинять все группы в «терроризме», хотя уже достигнут консенсус, что террористы в Сирии — это ИГ и «Хайат Тахрир аш-Шам» **.
— 23 июля «Хайат Тахрир аш-Шам» удалось вытеснить «Ахрар аш-Шам» и взять под контроль большую часть центра провинции Идлиб — одноименного города.
— В данной ситуации России и Турции необходимо оперативно решить и согласовать меры по поддержке умеренной оппозиции в их борьбе с радикалами. Иначе — Иран и Сирия могут инициировать наступление на Идлиб под предлогом укрепления там радикалов. Но такой сценарий — самый негативный. Наступление проправительственных войск на Идлиб, очевидно, сплотит все повстанческие группировки перед общей угрозой и приведет к новым коалициям. В том числе — радикальной и умеренной оппозиции. То есть — к еще большему укоренению «Аль-Каиды» *** в Сирии.
Я не говорю про новый гуманитарный кризис и многотысячную волну беженцев. Для борьбы с радикалами в Идлибе есть масса других вариантов…
В общем, Иран видит решение конфликта в полной победе над силами вооружённой оппозиции и хотел бы, чтобы Россия оказала ему в этом прямую поддержку. В Москве же нацелены на мирное и политическое урегулирование. Так как, видимо, есть понимание, что срыв договоренностей приведет к новым жертвам с обеих сторон при отсутствии убедительной победы.
Силы там примерно равны — 150 тысяч бойцов оппозиции и около 200 тысяч бойцов лояльных Асаду формирований. Плюс есть еще курдско-арабский альянс «Демократические силы Сирии», в который также входят достаточно много групп Сирийской свободной армии.
* «Исламское государство» решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.
** Группировка «Джебхат ан-Нусра» / «Джебхат Фатх аш-Шам» / «Хайат Тахрир аш-Шам» решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года была признана террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.
*** «Аль-Каида» решением Верховного суда РФ от 14 февраля 2003 года было признана террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.
Антон Мардасов
Фото: Сергей Бобылев/ТАСС
Подпишись: