Русская служба RFI, Франция
Во вторник, 15 ноября, стало известно об аресте министра экономического развития РФ Алексея Улюкаева. Против него возбуждено уголовное дело за получение взятки в размере двух миллионов долларов, которые Улюкаев якобы вымогал у руководства «Роснефти». Подробностей о самом аресте еще мало, но, судя по комментариям, большинство политиков и государственных чиновников были очень удивлены произошедшим. Некоторые из экспертов даже сомневаются в правдивости этой информации.
Дмитрий Орешкин: У меня отношение амбивалентное. С одной стороны, нет никаких оснований полагать, что господин Улюкаев — невинный агнец. С другой стороны, вовсе не думаю, что он делал что-то такое, что его выбрасывает из ряда российских чиновников. Он не хуже и не лучше других. Что касается размера взятки, то это ведь вещь очень зыбкая — мало ли кто и как ее считал. Озвучили цифру 2 миллиона, что действительно мало, потому что это даже не те самые пресловутые 2%, если иметь в виду объем приватизационной сделки с «Башнефтью». Это ведь может быть первый, второй или третий транш — мы же не знаем деталей. Поэтому рассуждать о том, много это или мало, на мой взгляд, бессодержательно.
Тут вопрос несколько в другом — как в советские времена уже пора читать не то, что нам дают читать, а то, о чем не напишут, то, что написано или не написано между строк. А между строк я, например, читаю следующее: у нас сажают губернаторов, бизнесменов, полицейских, у нас сажают военных, единственные, кого у нас не сажают — это ФСБ, потому именно ФСБ и еще, может быть, Национальная гвардия именно всех как раз и сажают. Это очень сильно напоминает времена 30-х годов, когда экономика после блистательных реформ товарища Сталина прочно села килем на дно, и надо было найти виноватых. И нашли Промпартию, нашли врагов, которые саботировали, нашли разных буржуазных спецов, которые разлагали. Их наказали, и сразу всем стало легче. Правда, экономика от этого развиваться не стала лучше — 5-летние планы были провалены, но зато в пропаганде все стало как никогда лучше, потому что все начали стремительно бояться в 30-х годах. Вот и сейчас — чем хуже реальная экономика в стране, тем жестче должна быть вертикаль, чтобы заткнулись все те, кто, как Улюкаев, неосторожно предрекал 18, кажется, лет экономической стагнации.
Это одна сторона дела. Вторая, может быть, более важная по нынешним временам и достаточно очевидная, заключается в том, что как минимум отодвинута будущая, а, может быть, вообще уничтожена даже теоретическая вероятность приватизации «Роснефти». На это, как ни странно, мало кто обращает внимание, хотя ведь полгода назад нам убедительно и долго рассказывали, что хотя приватизация «Башнефти» со стороны «Роснефти» государству не очень выгодна — потому что государство денег не получает, а просто перекладывает из одного кармана в другой. Поскольку «Роснефть» — по сути государственная корпорация, соответственно бюджету от этого большой радости не будет, хотя и называется приватизацией — но зато в будущем, когда «Роснефть» получит «Башнефть», вот тогда цена «Роснефти» поднимется на 11 млрд долларов, и вот тут-то мы ее очень выгодно продадим в интересах любезного отечества.
«Башнефть» успешно приватизировали, а теперь после того, как Улюкаева посадили или обещают посадить, охотников покупать «Роснефть» будет днем с огнем искать, и то не найдешь. Потому что миноритарный акционер все-таки рассчитывает на какие-то права, а тут ему ясным текстом говорят, что никаких прав в случае конфликта с господином Сечиным не будет, и даже надеяться на это нет никаких оснований, потому что арбитром таких прав должен был выступать человек уровня или статуса Улюкаева. Сечин показал, кто в доме хозяин, соответственно, одним легким движением руки он всем потенциальным покупателям дал понять, что не стоит становиться в очередь на приватизацию «Роснефти». Таким образом, «Башнефть» благополучно приватизирована, позиции «Роснефти» резко выросли в монопольной российское экономике. А в том, что ее теперь будут кому-то продавать, я сильно сомневаюсь, потому что мне трудно представить инвестора в здравом уме и ясной памяти, который бы на это пошел, учитывая изначальную отравленность актива в связи с тем, что за ним тенью стоит незаконное изъятие собственности у ЮКОСа. Так что с этой точки зрения Сечин себе гарантировал как минимум год, а может быть, и больше спокойной жизни в качестве монопольного руководителя почти монопольной, во всяком случае, крупнейшей теперь нефтяной корпорации России. Это тоже очень важный эффект.
Еще один, третий, это усиление силового крыла в ручном управлении экономикой. Здесь уже никто не заботится о том, что господин Улюкаев называл инвестиционной привлекательностью и повышением конкурентоспособности российской экономики. Теперь понятно, что экономика руководится вручную людьми с большими генеральскими погонами, и тот лучше управляет экономикой, кто ближе к телу Владимира Владимировича Путина. А ближе, чем Сечин, вряд ли кто у нас в экономике находится. Это тоже возврат к лучшим временам сталинской модели. Отчасти, может быть, это напоминает китайскую модель, когда мы все время слышим, что кого-то поймали, наказали и расстреляли за коррупцию, а экономика между тем после долгого периода роста, связанного с либерализационными программами Дэн Сяопина, буксует и понемногу идет все ниже и ниже. Соответственно, расстреливать придется все больше и больше, а результатов будет все меньше и меньше. Мне кажется, что на похожую траекторию моя страна и вступила.
— Раньше, как вы говорите, арестовывали генералов, но до министров еще не доходили. В принципе, если Улюкаев кого-то не устраивал, его бы могли просто тихо снять и поставить другого человека. Зачем нужен был такой громкий арест?
— Во-первых, это демонстративный эффект, чтобы все знали, кто в доме хозяин. Во-вторых, у кого какой в руках инструментарий, тот этим инструментарием и действует. Инструментарий Сечина — связи с силовиками. Модель государственного капитализма и подразумевает, что самый выгодный бизнес — это участие во власти, потому что твой бизнес, твои интересы защищаются государственными структурами, ты их как бы приватизируешь. В данном случае у Сечина была своя спецслужба, которую он мог использовать в своих интересах, и он ее благополучно использовал, показав между делом свою реальную весовую категорию.
Если исходить из той картинки, которую нам представляют через СМИ, то великий и ужасный Улюкаев пугал, угрожал, шантажировал «Роснефть» и вообще выглядел как кот Базилио, который за нижние конечности трясет бедного Игоря Ивановича Сечина с тем, чтобы вытрясти два миллиона сольдо, которые тот зажал во рту. Эта картинка противоречит тем инстинктивным представлениям о весовых категориях политиков, которые у меня сложились. Мне кажется, гораздо больше близка к реальности противоположная картинка, когда Сечин за нижние конечности трясет Улюкаева, выбивая из него разрешение на приватизацию «Башнефти».
Как мне кажется, Улюкаев рационально, как любой экономически мыслящий человек, должен был противиться приватизации «Башнефти» государственной компанией. Если бы «Башнефть» покупал частник, то он бы по крайней мере заплатил эти полмиллиарда долларов, или сколько она там стоит, в государственную казну, чем улучшил бы состояние этой самой казны. А если речь идет о приватизации со стороны «Роснефти», которая тоже по сути государственная компания, то получается, что мы из одного кармана переложили в другой, и на этом успокоились. Прибавки в бюджет никакой, а у господина Сечина появляется еще одна крупнейшая нефтедобывающая площадка в его бизнес-империи. Все это делалось потому, что потом обещали продать «Роснефть», а теперь «Роснефть» вряд ли продастся. То есть мало того, что Улюкаев пострижен и посажен, но он еще и унижен, потому что все то, о чем он говорил, демонстративно превращено в прах. Так что его не просто обыграли, а обыграли демонстративно, обрушив всю ту систему ценностей, которую он пытался отстаивать. Я не знаю, из каких соображений, но просто как министр экономического развития он был заинтересован в честной и прозрачной приватизации «Башнефти».
— У меня последний вопрос, состоящий из двух частей. Во-первых, роль Путина во всем этом. Вначале Песков ночью заявил одному агентству, что он не в курсе, потом утром он признался, что Путин был в курсе, причем с самого начала, как только ФСБ начало разрабатывать Улюкаева. В этом плане существует ли еще в Кремле борьба кланов? Потому что всем казалось, что Сечин уже свое место строго очертил, тем не менее, он не пренебрегает такими громкими операциями.
— Что касается господина Пескова, то мне кажется довольно странной привычка анализировать его высказывания. Вы же не воспринимаете всерьез обещания его босса удвоить ВВП или обеспечить 22 миллиона квалифицированных рабочих мест. Вы же понимаете, что все это сказки. Соответственно, здесь все то же самое. До той поры, пока было непонятно, красивая это или некрасивая история, господин Песков говорил, что Путин, наверное, не в курсе. Потом выясняется, что это история правильная, и тогда, конечно, Путин был с самого начала в курсе, более того, он контролировал процессы — не может же быть, чтобы он не знал, что у него в стране происходит. Нельзя посадить министра, не поставив в известность Путина — Медведева-то можно было и даже нужно было держать в неведении. Иначе это было бы воспринято как самоуправство и заговор против вертикали. Так что я нисколько не сомневаюсь, что все это обдумано и взвешено.
Насчет того, что был достигнут баланс… Баланс — вещь очень зыбкая с точки зрения так называемых бывших либералов, а сейчас это просто люди, сохраняющие признаки экономической вменяемости. Они-то думают, что есть баланс, что им позволяют реализовать какую-то вменяемую экономическую программу, которая хотя бы смягчает последствия невменяемых действий силовиков, в том числе на уровне внешней политики. Но на самом деле этого баланса нет, потому что силовики, чем хуже экономическая ситуация благодаря их действиям, тем жестче они давят на так называемый либеральный лагерь — сейчас уже не либеральный, а вменяемый в экономическом смысле лагерь — с тем, чтобы их уничтожить, и на них же возложить ответственность за те экономические беды, в которые наши стратеги погрузили страну, начав эпопею с присоединением Крыма, таким образом подведя страну под санкции, погрузив ее в чудовищный дорогостоящий конфликт. Вот и сейчас — ситуация ухудшается, значит надо устрашать тех людей, которые об этом говорят, тех людей, которые могут сказать: «Вот вы полезли в крымскую мышеловку, вот теперь получите и распишитесь». Таких людей не должно быть. Бесплатный сыр в крымской мышеловке съеден, остались прутья — надо создать иллюзию побед, значит — надо ужесточать репрессии, потому что никаких других способов создания иллюзий у них не остается.
Так что санкции против Улюкаева персонально — конечно, неожиданность, а в системном плане они должны были состояться, и они будут продолжаться, просто мы никогда не знаем, кто будет следующим. В данном случае это Улюкаев, а мог быть Чубайс, например, или еще кто-нибудь. Это предсказуемо, непредсказуемо то, на кого именно укажет стальной перст судьбы. В данном случае он указал на Улюкаева, что, видимо, связано с его позицией по делу о приватизации «Роснефти».
Арина Макарова
Фото: РИА Новости, Сергей Гунеев
Подпишись: